Гипербола – это стилистический прием, суть которого заключается в преувеличении каких-то свойств объекта. Как и многие другие стилистические приемы, гиперболу по принципу ее оригинальности принято делить на две разновидности: сухую (стертую, общеязыковую) и индивидуально-авторскую.
Сухой (trite) называют гиперболу, которая в силу частотности своего употребления превратилась в стереотипные фразы. Такая гипербола реализуется чаще всего в повседневном общении, где она является эмоциональной оценкой действительности со стороны говорящего.
I’m so hungry I could eat a horse!
A thousand pardons.
I’m dying of laughter!
He was frightened to death.
I’ve told you hundreds of times.
Сухая гипербола практически никогда не бывает неожиданной и, следовательно, не производит художественного эффекта. Ни слушатель, ни даже говорящий, как правило, не замечают преувеличений. Другое дело авторская гипербола, т.е. гипербола, которая создается автором текста с целью произвести определенный художественный эффект. Такую гиперболу можно встретить в текстах различных жанров. Ее задачи разнообразны. Она может усиливать выразительность речи, она способна создавать яркие образы. Она привлекает внимание читателя к конкретному предмету или явлению. Она передает отношение автора к описываемым событиям, Очень часто она является эффективным средством создания комического эффекта. Читатель не воспринимает ее серьезно, но он оценивает ее, поскольку искусно созданная гипербола содержит что-то абсурдное, необычное, неожиданное.
I was quaking from head to foot, AND COULD HAVE HUNG MY HAT ON MY EYES, THEY STUCK OUT SO FAR (Mark Twain). – Я дрожал с головы до ног и мог бы надвинуть шляпу на свои глаза, так сильно они выпирали.
There I took out my pig... and gave him such a kick that he went out the other end of the alley, TWENTY FEET AHEAD OF HIS SQUEAL (O. Henry). – И вот я достал поросенка... и дал ему такого пинка, что он перелетел на другой конец аллеи, опережая собственный визг на двадцать футов.
Авторская гипербола не часто используется в одиночестве. Во многих случаях она сопровождается другими стилистическими приемами. Вот, например, предложение, где гипербола используется внутри градации. И градация, и гипербола помогают автору изобразить картину всеобщей любви к главной героине. Гипербола здесь используется, по крайней мере, дважды. Во-первых, у главного садовника есть аж одиннадцать (!) заместителей. Во-вторых, автор гиперболизирует знаки внимания от привычного букета роз до несуразности в виде охапки сена.
Even the servants loved her. The head gardener would bring a bouquet of beautiful roses to her room before she was up, the second gardener a bunch of early cauliflowers, the third a spray of late asparagus, and even the tenth and eleventh a sprig of mangel-wurzel of an armful of hay (S. Leacock). – Даже слуги её любили. главный садовник приносил ей в комнату букет прекрасных роз ещё до того, как она вставала, второй садовник – пучок ранней цветной капусты, третий – веточку поздней спаржи, а десятый и одиннадцатый – веточку кормовой свеклы и охапку сена.
Писатели-юмористы очень любят гиперболу Все, кто читал «Трое в лодке», наверняка помнят поход рассказчика в библиотеку Британского музея, где, начитавшись медицинской энциклопедии, он обнаружил у себя симптомы практически всех болезней. Вот как Джером К. Джером описывает раздумья своего героя.
I sat and pondered. I thought what an interesting case I must be from a medical point of view, what an acquisition I should be to a class! Students would have no need to “walk the hospitals,” if they had me. I was a hospital in myself. All they need do would be to walk round me, and, after that, take their diploma (Jerome K. Jerome). – Я сидел и размышлял. Мне подумалось, какой интересный случай я, должно быть, представлял с медицинской точки зрения, каким ценным приобретением я был бы для студенческой аудитории! Будь я у них, студентам не пришлось бы «ходить по больницам». Я сам был больницей. Им было бы достаточно обойти вокруг меня, а потом забрать свои дипломы.
А ниже предложение, в котором преувеличено изображается беспорядок в чемодане.
I rum-maged the things up into much the same state that they must have been before the world was created, and when chaos reigned (Jerome K. Jerome). – Я перерыл вещи и привел их примерно в то же состояние, в котором они были до сотворения мира, когда на Земле царил хаос.
Гиперболу иногда неоправданно смешивают с гротеском. Действительно между этими явлениями есть немало общего, а в пограничных случаях их различия могут стираться. Оба явления основаны на преувеличении. И гротеск, и гипербола могут вызывать смех со стороны читателя. Оба явления создают определенный образ. Однако гротеск – это не просто чрезмерное преувеличение. Это преувеличение, которое превращается в нечто чудовищное. Здесь одновременно присутствуют комичное и трагическое. Смех, как правило, горький и негодующий. Если сравнивать с живописью, гипербола напоминает дружеский шарж, а гротеск злую карикатуру, которая всегда преследует разоблачительные цели. Масштабы гротескного преувеличения сопоставимы с аллегорическими образами, тогда как гиперболу можно сравнивать с образами, создаваемые метафорой. Обличительные цели гротеска направлены на какое-то социальное явление более или менее масштабного характера. В силу этого гротеск это не просто выразительное средство. Он становится главным или одним из главных выразительных средств в художественном произведении. Так, например, гротескными являются изображения работного дома и канцлерского суда в «Оливере Твисте», Министерства Волокиты в «Крошке Доррит», безумие военной машины в «Уловке 22». В этих и во многих других произведениях гротескные образы создаются совокупностью стилистических средств, в которые, в том числе входит и гипербола.
На этом остановлюсь, а в следующих материалах напишу о явлениях противоположных гиперболе.