Три года. Ровно три года я не была в родном городе, не вдыхала этот до боли знакомый воздух, смешанный с запахом цветущих лип и городской пыли. Я сидела в вагоне поезда, который мерно отстукивал километры, приближая меня к дому, к мужу, к нашей собственной, выстраданной квартире. Нашей. В этом слове для меня было всё.
Я смотрела на мелькающие за окном пейзажи и вспоминала. Вспоминала, как мы с Денисом, моим мужем, нашли эту крошечную, убитую двушку на окраине и влюбились в неё. Не в то, какой она была, а в то, какой могла стать. Мы рисовали в блокнотах планы, спорили до хрипоты о цвете плитки в ванной и выбирали обои, которые потом клеили сами, смеясь и пачкаясь в клее. Я помню запах свежей краски, скрип нового ламината под ногами. Каждый гвоздь в этой квартире был забит с любовью.
А потом появилась возможность. Отличная работа на севере, с окладом, который здесь, в нашем городке, казался чем-то запредельным. Мы решили, что я поеду. На год. Потом год превратился в два, а затем и в три. Было тяжело. Бесконечные смены, холод, одинокие вечера в служебной квартире. Но мысль о нашем гнездышке, о том, что скоро мы вернемся туда вместе, грела меня.
Все эти три года я отправляла Денису почти всю свою зарплату. Мы решили так: я зарабатываю, а он контролирует ремонт, покупает мебель, создает тот уют, о котором мы мечтали. Первые полгода он жил в нашей квартире, доделывая мелочи. А потом позвонил и сказал:
— Ань, тут такая ситуация… Есть очень приличная семья, ищут жилье надолго. Может, пустим их к нам? Деньги лишними не будут, а я пока у мамы поживу. И квартира под присмотром, и нам копеечка капает.
Мне эта идея не очень понравилась. Пускать чужих людей в наш только что отремонтированный рай? Но логика Дениса была железной. Ему одному в двух комнатах было одиноко, а жить у мамы — сплошная экономия. Плюс дополнительный доход. Я согласилась, взяв с него слово, что он составит договор и будет следить за порядком.
Наши разговоры по телефону всегда были полны нежности. Он рассказывал, какие замечательные жильцы, как аккуратно со всем обращаются. «Ирина, так женщину зовут, каждую неделю мне отчет присылает, представляешь? Все чисто, все на месте», — говорил он. Я радовалась, что нам так повезло. Деньги, которые они платили, Денис якобы откладывал на нашу будущую машину. Жизнь казалась почти идеальной, расписанной на годы вперед.
И вот, я еду домой. Сюрпризом. Я сказала Денису, что приеду только через две недели, а сама взяла отпуск раньше. Хотела увидеть его лицо, его удивление и радость. Я представляла, как мы придем в нашу квартиру, я вежливо попрошу жильцов дать нам пару часов, чтобы побыть наедине. А потом мы с Денисом сядем на кухне, той самой, где я сама выбирала каждый шкафчик, и будем говорить всю ночь напролет.
Такси остановилось у нашего дома. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Тот же двор, та же детская площадка. Я поднялась на наш четвертый этаж, рука дрожала, когда я вставляла ключ в замочную скважину. Мой ключ. От моего дома. Я решила не звонить, а войти тихо, как хозяйка. Поставить сумки и позвонить Денису, чтобы он приехал. Представляю его шок, когда он услышит мой голос из нашей квартиры, а не с далекого севера. Я улыбнулась своим мыслям и провернула ключ. Дверь поддалась с тихим щелчком.
Запах. Первое, что ударило в нос, — это запах. Не тот, что я помнила, — запах краски и нового дерева. И не запах чистоты, который я ожидала от «приличных жильцов». Пахло чем-то едким, кислым и… до боли знакомым. Так пахло в квартире моей свекрови: смесь жареного лука, старой мебели и какого-то терпкого парфюма. Я нахмурилась.
В прихожей царил беспорядок. На полу валялись три пары стоптанной обуви разных размеров, ни одна из которых не принадлежала Денису. На вешалке висела громоздкая мужская куртка и безвкусное женское пальто с леопардовым принтом. Из гостиной доносились голоса. Громкие, развязные. Я замерла, прислушиваясь.
— …говорю тебе, обои эти дурацкие надо переклеивать! — визгливый женский голос я узнала сразу. Это была Ира, сестра Дениса. Золовка. У меня по спине пробежал холодок. Что она здесь делает? Пришла в гости к жильцам?
— Да успокойся ты, — ответил ей грубый мужской бас, принадлежавший ее мужу Павлу. — Денис обещал, что Анька еще денег пришлет на «ремонт», тогда и переклеим. Чего раньше времени кипишевать?
В этот момент земля ушла у меня из-под ног. «Анька еще денег пришлет»? На «ремонт»? Я медленно, на негнущихся ногах, заглянула в комнату. Картина, представшая передо мной, была страшнее любого кошмара.
На моем новом диване, который я выбирала по каталогу полгода, развалившись сидели Ира и Павел. Рядом в кресле, том самом, которое я покупала для Дениса, чтобы он читал вечерами, сидела моя свекровь, Светлана Петровна, и с важным видом пила чай. А между ними, на стуле, ссутулившись и опустив голову, сидел мой Денис. Мой любящий муж. В нашей квартире. В окружении своей семьи. А где же «приличные жильцы»?
И тут меня накрыло. Как холодной водой окатило. Не было никаких жильцов. Никогда не было. Все три года, пока я работала на износ, посылая домой каждую копейку, здесь, в моей квартире, жила его семья. Они пользовались моей мебелью, спали на моей кровати, готовили на моей кухне. А Денис… Денис жил вместе с ними. И врал. Врал мне каждый день на протяжении трех лет.
Я увидела, как Ира лениво протянула руку к вазе с конфетами на журнальном столике. Моем столике. И я вспомнила, как Денис просил у меня на прошлой неделе двадцать тысяч. Срочно. Якобы прорвало трубу, и нужно было платить сантехникам и возмещать ущерб соседям снизу. Я, дура, тут же перевела, переживала, не спала ночь. А деньги, видимо, пошли на что-то другое. Может, на это самое леопардовое пальто.
К горлу подкатила тошнота. Я не могла дышать. В ушах звенело. Я поняла, что если я сейчас войду, я просто закричу. Один сплошной, длинный крик. И я сделала то, чего сама от себя не ожидала. Я тихо, как мышка, попятилась назад. Прикрыла дверь, стараясь, чтобы замок не щелкнул. Развернулась и почти бегом спустилась по лестнице.
На улице я вдохнула полной грудью, но легче не стало. Мир рухнул. Все, во что я верила, все, ради чего жила последние три года, оказалось ложью. Огромным, чудовищным обманом. Я не плакала. Слез не было, внутри все выжгло дотла. Вместо горя и обиды поднималась холодная, расчетливая ярость.
Я дошла до ближайшей гостиницы и сняла номер на неделю. Телефон разрывался от сообщений Дениса: «Любимая, как ты? Скучаю! Считаю дни до твоего приезда!». Я читала это и чувствовала, как внутри меня что-то умирает. Та наивная, доверчивая Аня умирала, а на ее месте рождалась другая. Женщина, у которой отняли не просто квартиру. У нее отняли веру, любовь и три года жизни.
Первую ночь я не спала. Я сидела на кровати и прокручивала в голове все наши разговоры. Каждая его фраза теперь обретала новый, зловещий смысл. «Жильцы попросили новый чайник, наш что-то барахлит». Это Ира попросила чайник. «Нужно заменить замок, ключ стал плохо проворачиваться». Это Павел сломал замок. «Мама заходила проверить, говорит, все в порядке». Конечно, в порядке. Ее сыночек и доченька пристроены в тепле и уюте.
На утро я была совершенно спокойна. У меня был план. Я не собиралась устраивать скандалов. Не собиралась ничего доказывать. Я собиралась вернуть себе свою жизнь.
Первым делом я пошла к хорошему юристу, которого мне посоветовали знакомые. Я calmly, без эмоций, изложила ему всю ситуацию. Он слушал, качал головой, а потом сказал:
— Ситуация грязная, но юридически вы абсолютно правы. Квартира ваша, куплена до брака. Вы — единственный собственник. Они там никто, и прав у них никаких нет.
Мы несколько дней готовили документы. В моей старой папке, с которой я приехала, лежали все правоустанавливающие бумаги, договор купли-продажи, мои выписки со счетов, подтверждающие, что покупка и ремонт оплачены с моих личных средств. Но просто выгнать их казалось мне слишком простым решением. Слишком милосердным. Они заслуживали не просто выселения. Они заслуживали шока. Такого же, какой испытала я. И я придумала, как это сделать. Мой юрист сначала удивился, а потом хитро улыбнулся и сказал: «Что ж, это будет очень… театрально. Мне нравится».
День Икс настал через неделю после моего приезда. Я оделась неброско, но строго. Взяла свою старую папку, теперь уже наполненную новыми, куда более интересными бумагами. Сердце больше не колотилось. Оно стучало ровно и мощно, как механизм. Я шла к своему бывшему дому, к своей бывшей жизни, чтобы сжечь все мосты.
Я не стала входить тихо. Я нажала на кнопку звонка длинно и требовательно. Дверь открыла Ира. На ее лице было написано раздражение, которое сменилось шоком, когда она увидела меня.
— Аня? А ты… ты чего? Ты же через неделю…
Я не ответила. Я молча отстранила ее плечом и прошла в прихожую. Вся семья была в сборе. Денис, увидев меня, побелел как полотно и вскочил.
— Анечка… ты… как?
Я не удостоила его взглядом. Я посмотрела прямо на Иру и ее мужа Павла, который как раз выходил из кухни, жуя бутерброд.
— Я требую, чтобы вы немедленно освободили мою квартиру, — сказала я ровным, ледяным голосом.
Наступила тишина. Первой опомнилась Ира. Ее лицо исказила злобная гримаса.
— Что?! Ты в своем уме? Убирайся, курица! Мы здесь три года живем и никуда не съедем! — закричала она.
Павел, ее муж, сделал шаг в мою сторону, его лицо приняло угрожающее выражение.
— Ты чего тут командуешь, а? Хозяйка нашлась…
Он не договорил. Оба, и Ира, и Павел, застыли. Их взгляды были прикованы к моим рукам. Я медленно, с расстановкой, открыла свою папку и достала оттуда первый документ.
Свекровь ахнула. Денис опустился на стул, как будто из него выпустили воздух. Ира и Павел смотрели на бумагу в моих руках, их самоуверенность улетучивалась на глазах.
— Эта квартира, — начала я тихо, но так, чтобы слышал каждый, — больше не моя.
Я сделала паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. На их лицах было полное недоумение.
— Как… не твоя? — пролепетал Денис.
— Очень просто, — я положила перед ними на стол первый документ. — Вот. Договор купли-продажи. Я продала квартиру. Три дня назад.
Это было как разорвавшаяся бомба. Ира открыла рот, но не смогла издать ни звука. Павел отступил на шаг назад. Свекровь схватилась за сердце.
— Новые владельцы, — продолжила я тем же безжалостным тоном, доставая из папки следующий лист, — вступают в права собственности завтра в десять утра. Со всеми вытекающими последствиями. А это, — я протянула им еще одну бумагу, — уведомление о вашем незаконном проживании, которое мой юрист передаст новым хозяевам вместе с ключами. Они люди серьезные, уже предупреждены о «жильцах». И они не будут вести с вами переговоры. Они просто вызовут полицию. У вас есть время до завтрашнего утра, чтобы собрать свои вещи и убраться. <b>Добровольно.</b>
В комнате повисла оглушительная тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием. Ира смотрела то на меня, то на документы, ее лицо стало багровым от ярости.
— Ты… ты не могла! Ты не имела права!
— Имела, — отрезала я. — А теперь самое интересное. Специально для тебя, Денис.
Я повернулась к своему мужу. Он смотрел на меня с мольбой во взгляде.
— Аня, прости… я… они меня заставили… мама, Ира… я не хотел…
— Ты не ребенок, Денис. Ты взрослый мужчина, который три года обманывал свою жену. Но ты обманывал меня не только в этом.
И тут, в этот момент, когда, казалось бы, драма достигла своего пика, вмешалась свекровь. Видимо, отчаяние и злость окончательно лишили ее разума.
— Да что ты знаешь о вранье! — взвизгнула она, вскакивая с кресла. — Строишь тут из себя жертву! Он тебе даже не сказал, что твой отец приходил!
Я замерла. Каждое слово свекрови ударило как хлыстом. Мой отец. Он ушел от нас с мамой, когда мне было пять лет. Я не видела его двадцать пять лет. Он был для меня призраком, стертым воспоминанием.
— Что? — переспросила я шепотом, повернувшись к ней.
Свекровь осеклась, поняв, что сболтнула лишнего. Она испуганно посмотрела на Дениса. А я посмотрела на него. И в его глазах, полных ужаса, я увидела подтверждение.
— Он приходил? — спросила я уже у мужа. — Когда?
— Аня, я все объясню… — начал он лепетать.
— Он приходил сюда около года назад, — злорадно вставила Ира, решив добить меня. — Искал тебя. Оставил номер телефона. Но Денис решил, что тебе такие встречи ни к чему. Зачем тебе старые проблемы?
Я смотрела на Дениса, и последняя капля тепла, которая еще, может быть, теплилась к нему в душе, испарилась. Он не просто позволил своей семье жить за мой счет. Он украл у меня нечто большее. Он украл у меня возможность. Возможность увидеть отца, поговорить, может быть, простить. Он единолично решил, что имеет на это право.
Я ничего не сказала. Больше не было смысла говорить. Я молча собрала свои бумаги обратно в папку, повернулась и пошла к выходу. За спиной раздавались крики Иры, причитания свекрови и жалкое блеяние Дениса: «Анечка, постой!». Я не остановилась. Я открыла дверь и шагнула на лестничную площадку.
Выйдя на улицу, я сделала глубокий вдох. Воздух свободы. Было больно. Дико, невыносимо больно. Но вместе с болью пришло и странное чувство облегчения, словно я сбросила с плеч неподъемный груз, который тащила три года. Я продала квартиру. Деньги скоро будут на моем счету. У меня нет больше дома в этом городе, но у меня есть я. И есть новая, неожиданная цель — найти отца. Человек, который меня обманывал, невольно дал мне ключ к новой главе моей жизни. Я шла по улице, не оборачиваясь. Моя прошлая жизнь осталась там, в той квартире, в криках и лжи. А впереди была неизвестность. И впервые за долгое время она меня не пугала.