Михаил сидел на краю кровати в гостиничном номере и смотрел в телефон. Воронеж, третий день командировки, ещё два впереди.
— Как дела, Валь? — спросил он, когда она ответила.
— Нормально. Работаю. Скучаю.
В голосе усталость. Какая-то закрытость.
— Ты чего-то не договариваешь.
— Миша, просто устала, — она вздохнула. — Заказ горит, сижу допоздна. Всё нормально, правда.
Попрощались. Михаил бросил телефон на кровать и прошёлся по номеру.
Что-то не так. Валентина никогда не была такой. Десять месяцев вместе — он знал её интонации. А сейчас словно стена встала.
Пять лет после развода он прожил один. Дом превратился в берлогу — минимум мебели, заросший участок, в холодильнике полуфабрикаты. Сын Артём приезжал раз в месяц, пытался растормошить: «Пап, ты живёшь как в бункере». Михаил отмахивался.
Первая жена ушла к другому. Полгода до этого врала: «Задерживаюсь на работе», «Встреча с клиентом». А потом выяснилось — давно уже другой мужчина.
А потом, десять месяцев назад, увидел её у пруда. Валентина стояла у мольберта с кистью в руке. Сосредоточенная, серьёзная.
Михаил начал ходить туда каждый вечер. Проходил мимо, смотрел издалека. Неделю наблюдал. Одна приезжает, одна уходит. Никого рядом. Никаких подозрительных встреч.
Она сама подошла. Протянула небольшой холст:
— Это вам. Могла закончить за три дня, растянула на восемь. Ждала, когда решитесь.
Так началось. Валентина — художница, сорок два, разведена. Детей нет. Не могла родить. Михаил услышал, как она об этом сказала — коротко, без лишних слов, но с болью, которую не спрячешь. Что-то дрогнуло в груди.
Через два месяца она переехала. Привезла вещи, мольберт, десяток холстов.
Дом ожил. Появились цветы на подоконниках, запах выпечки по выходным, порядок. Валентина взялась за участок — расчистила клумбы, высадила многолетники, привела в чувство запущенные яблони.
По вечерам сидели на веранде с чаем. Михаил смотрел на неё и думал: неужели в пятьдесят можно начать сначала?
Валентина работала на заказ — картины для кафе, офисов, частных интерьеров. Ездила на встречи с заказчиками, показывала эскизы, согласовывала детали. Михаил относился спокойно. Её работа, её дело.
До этой командировки не ревновал ни разу.
На четвёртый день вечером позвонила соседка, Нина Петровна.
— Мишенька, не хотела беспокоить, но… — в голосе натянутое сочувствие. — Ты там далеко, а тут такое творится.
— Что случилось?
— Вчера и позавчера вечером к вашему дому приезжала машина. Белый джип, дорогой. Мужчина выходил — холёный такой, в светлой рубашке, цепь золотая. Валентина выходила, садилась к нему. Уезжали. Возвращалась поздно, часов в одиннадцать.
Михаил застыл. В ушах зашумело.
— Я не хотела ничего говорить, но ты мужик хороший, честный. Не дело это. Может, клиент какой, но зачем ночью-то ездить?
— Спасибо, Нина Петровна, — глухо ответил Михаил и положил трубку.
Он сидел на краю кровати и смотрел в стену.
Белый джип. Мужчина. Два вечера подряд. Поздние возвращения.
Валентина вчера говорила: «Работаю допоздна, сижу над эскизами». Ни слова про поездки.
Михаил схватил телефон, хотел позвонить — остановился. Что скажет? Соседка видела?
Набрал. Долгие гудки. Сбросила.
Написал: «Позвони, когда сможешь».
Ответ пришёл через десять минут: «Извини, была занята. Сейчас не могу говорить, работаю. Напишу позже».
Работаю.
Михаил поднялся, прошёлся по номеру. Вспомнил первую жену. Те же отговорки. «Занята», «потом», «работа». А потом оказалось — другой. Полгода водила за нос.
Нет. Только не снова.
Он швырнул телефон на кровать, стиснул зубы.
Время тянулось мучительно. Валентина написала вечером: «Всё хорошо, ложусь спать. Люблю». Коротко. Не так, как обычно.
Михаил не спал. Прокручивал в голове: белый джип, золотая цепь, поздние возвращения. Молчание.
Утром вылетел раньше на два часа, взяв другой рейс.
***
Дом встретил тишиной. Валентины не было — записка на столе: «Уехала по делам, вернусь к обеду. Разогрей борщ. Люблю».
Почерк ровный, привычный. Как будто всё нормально.
Михаил сел на кухне и уставился в записку. Надо было поговорить спокойно. Выяснить. Может, действительно клиент. Может, всё не так.
В дверь позвонили.
Нина Петровна стояла на пороге с контейнером.
— Мишенька! Вернулся! Я тебе салатик принесла, — она зашла, не дожидаясь приглашения. — Ну что, поговорил с ней?
— Её нет дома.
— А вчера опять эта машина приезжала! Я уж хотела тебе звонить, да думаю — может, сам разберётся. Миша, я понимаю, тяжело тебе. Но может, оно и к лучшему выяснилось? Женщина должна дом хранить, а не непонятно где мотаться.
Михаил промолчал.
— Знаешь, — Нина Петровна поставила контейнер на стол, — я вот подумала. Ты мужик хороший, работящий, дом у тебя. Зачем тебе эта… неизвестность? У меня племянница, Машенька. Тоже одна, с детками. Вот это женщина надёжная — дом, семья, всё как надо. Хоть ребёнка тебе подарит. А эта твоя… ну, сама знаешь. Замкнутая какая-то. Как говорится, в тихом омуте…
Михаил вспомнил. Он делал детям Маши горку во дворе — мальчишки крутились рядом, просили повыше, покруче. Маша приходила несколько раз, благодарила, задерживалась. Нина подталкивала: «Зайди к ней на чай», «Помоги полку повесить». Он отмахивался. Тогда до женщин дела не было — доверие было растоптано. Он хотел одного — тишины.
— Нина Петровна, не надо.
— Ой, жалко мне тебя, Мишенька. Не везёт тебе с женщинами. То одна обманула, то другая непонятно чем занимается…
— Я сказал — хватит, — Михаил встал и открыл дверь. — Спасибо за салат. До свидания.
Соседка ушла, обиженно сопя.
Михаил вернулся на кухню. Контейнер стоял на столе — аккуратный, с крышечкой. Он открыл холодильник, засунул его на дальнюю полку.
***
Валентина вернулась в час дня. Вошла, улыбаясь, бросилась к нему:
— Миша! Как я рада, что ты дома!
Он обнял её, но не ответил на объятие. Валентина отстранилась, всмотрелась в его лицо:
— Что случилось?
— Ты вчера работала?
— Да. А что?
— Допоздна?
— Ну да, я же писала тебе. Миша, что такое?
Он молча направился в гостиную. Валентина пошла за ним.
— Мне звонила Нина Петровна. Когда я был в командировке. Сказала, что к нашему дому два вечера подряд приезжала машина. Белый джип. Мужчина забирал тебя. Ты возвращалась поздно.
Валентина замерла.
— И ты ей поверил?
— Я спрашиваю тебя. Это правда?
Она медленно опустилась на край кресла. Смотрела на него долго, молча.
— Я не видела никакого белого джипа, Миша. Я была дома. Работала. — Голос ровный, но в нём появилась стальная нотка. — Но дело не в этом, правда? Ты уже решил. Иначе бы не спрашивал.
— Валя...
— Нет, скажи. — Она встала. — Ты правда думаешь, что я тебе изменяю? Что я вру? Как та, первая?
Михаил молчал.
— Десять месяцев, Миша. Я переехала сюда. Вложила душу в этот дом. В нас. И ты мне не доверяешь. — Она обняла себя за плечи. — Знаешь что? Разбирайся сам. С соседкой своей. Раз ей веришь больше, чем мне.
Она развернулась, пошла к лестнице.
— Валя, подожди.
— Мне нужно побыть одной.
Она поднялась наверх. Дверь спальни закрылась. Тихо.
Михаил сидел на диване, глядя в пол. Наверху тишина. Валентина не спускалась.
Он провёл рукой по лицу. Что он наделал?
Взгляд упал на окно — за стеклом виднелся чёрный глазок камеры над воротами.
Камеры.
Он поставил их два месяца назад, когда Валентина сказала, что ей тревожно оставаться одной, когда он уезжает в командировки. Одну над воротами, вторую на углу дома — чтобы видеть двор и окна. Простые модели — запись на карту, без всяких приложений. Михаил не любил эти штуки с облаками. Поставил, проверил — и забыл.
А запись велась.
Он поднялся, прошёл к шкафу в углу гостиной. На полке стоял ноутбук, к нему тянулся провод от регистратора. Включил. Вошёл в систему.
На экране — белый джип подъезжает к воротам. Останавливается у края их участка. Из машины выходит мужчина. Светлая рубашка, цепь блестит на шее.
Сердце сжалось.
Мужчина стоит, смотрит в телефон. Ждёт. Через минуту в кадр входит женщина. Тёмная куртка, джинсы, волосы собраны.
Михаил увеличил изображение. Качество среднее, лицо размыто, но фигура...
Не Валентина.
Женщина ниже, плотнее. Валентина стройная, выше — он знал каждый её жест. Это не она. Женщина села в джип. Машина развернулась, уехала.
Михаил откинулся на спинку стула. Руки дрожали.
Он открыл запись второго дня. То же самое. Переключился на вид дома. Первый этаж, окно светится. Валентина за столом, склонилась над холстом. Кисть в руке.
Она была дома. Всё время была дома. Михаил закрыл ноутбук. В голове пусто. Нина Петровна перепутала или соврала. Специально.
Он вспомнил: «Племянница Машенька. Хоть ребёнка подарит. Не везёт тебе с женщинами».
Горка во дворе. Маша, которая приходила, задерживалась. Нина, которая подталкивала. А потом появилась Валентина — и Нина изменилась. Холодно здоровалась, придиралась к мелочам. Потом Нина пару раз упоминала, что у племянницы «появился кто-то». Радовалась. Но через полгода снова начала заводить разговоры про неё — значит, не сложилось.
А теперь вот это.
Михаил поднялся. Стиснул зубы. Взял куртку. Вышел из дома.
Нина Петровна открыла калитку с улыбкой:
— Мишенька! Заходи, я как раз...
— Я посмотрел запись с камеры, — Михаил перебил. Голос ровный, холодный. — Это была не Валентина. Женщина садилась в машину рядом с нашим участком. Валентина была дома. Всё время.
Улыбка соседки поблекла.
— Ну... может, я перепутала... В темноте же...
— Не перепутали. — Михаил смотрел прямо в глаза. — Вы знали. Вы хотели, чтобы я расстался с Валентиной. Чтобы я начал встречаться с вашей племянницей, которой тоже как-то не везет с мужчинами.
— Миша, ты что такое говоришь! Я о тебе забочусь...
— Больше не надо, — отрезал он. — Больше не звоните мне. Не приходите. Не говорите про Валентину. И племянницу свою не предлагайте. Это последний раз, Нина Петровна.
Он развернулся и пошёл к калитке.
— Да что ты в ней нашёл?! — крикнула соседка ему вслед. — Она же холодная! Замкнутая! Детей тебе не родит! Моя Машенька...
Михаил обернулся.
— Не ваше дело, с кем я живу. — Он шагнул обратно, остановился у калитки. — И если ещё раз услышу хоть слово про Валентину — разговаривать будем через участкового. Понятно?
Нина Петровна побледнела. Кивнула. Захлопнула дверь.
Михаил вернулся к дому. В окне спальни стояла Валентина. Смотрела на него. Их взгляды встретились. Она видела. Слышала.
Валентина отошла от окна. Дверь спальни тихо открылась. Она спустилась по лестнице. Остановилась на последней ступеньке.
Молчали.
Валентина спустилась, прошла на кухню. Михаил пошёл за ней. Она стояла у окна, обняв себя за плечи.
— Я слышала, что ты ей сказал, — Валентина обернулась. Глаза влажные, но не плачет. — Спасибо. За то, что защитил. Но, Миша... мне всё равно больно. Ты не поверил мне. Сразу подумал, что я как та, первая.
— Я знаю.
— И я не знаю, как с этим жить, — голос дрогнул. — Каждый раз доказывать, что я не вру?
Михаил шагнул к ней.
— Когда Нина позвонила, я сразу вспомнил первую жену. Как она врала полгода. Как я не замечал. Как мне было... стыдно. Что я дурак, что поверил.
Валентина слушала.
— И когда ты сбросила звонок, я решил — всё повторяется. Что я опять попался. Что опять меня обманывают, — он посмотрел на неё. — Я не оправдываюсь. Ты права — я не доверял. Но я боялся. Боялся снова пережить это. Боялся потерять тебя.
Пауза.
Валентина прислонилась к нему.
— Знаешь, я вспомнила. Пару дней назад выходила подышать воздухом — видела какую-то женщину у соседского забора. Она стояла, в телефон смотрела. Подумала тогда — может, кого-то ждёт. Не придала значения. Неужели это она?
Он кивнул.
— Наверное. Нина её приняла за тебя. Или хотела принять.
Валентина вздохнула.
— Я когда выбрасывала старые вещи, Нина просила ей отдавать. Я отказала — сказала, что плохая примета. Ей это не понравилось, по лицу было видно. — Она посмотрела на него. — А что, её племянница на тебя рассчитывала?
Михаил усмехнулся.
— Нина пыталась нас сватать. Я не был заинтересован. А потом ты появилась. Думаю, Нина решила, что ты украла у племянницы жениха.
— Вот оно что, — Валентина покачала головой. — Ну и дела.
Он обнял её крепче.
Они стояли так, пока за окном не погасло солнце.
Валентина отошла, посмотрела в сторону соседского дома. В окне мелькнула тень — Нина за шторкой.
— Видит нас, — усмехнулась Валентина.
— Пусть видит.
***
Через неделю Михаил снова уехал в командировку. Вечером позвонил Валентине — в её голосе было тепло. Никакой закрытости.
Он положил трубку и усмехнулся.
Никаких сомнений. Никаких страхов. Просто доверие. Наконец-то.
Спасибо за прочтение, лайки, донаты и комментарии!
Читать ещё: