оглавление канала, часть 1-я
Не удержавшись (да и кто бы в такой ситуации удержался?!), я сквозь зубы тихо выругалась:
— Твою ж дивизию…!
В горле у цхала родился утробный звук, похожий на дальний камнепад. Звук моего голоса его явно взбодрил. Только вот мне его «бодрость» может выйти боком, если выражаться мягко. А сейчас мне мягко как раз-таки и не хотелось. Хотелось вопить во всё горло и швыряться всем, что попадётся под руку, а ещё кинуться бежать, куда глаза глядят, сломя голову. Хотя подобное «выступление» оценить было бы некому. Я замерла статуей, только поводя глазами по сторонам в дурацкой попытке обнаружить какую-нибудь палку или, на худой конец, увесистый булыган. Но это у меня с перепугу возникли такие мысли. С перепугу вообще в голову лезет чёрте что. Находясь в здравом уме, вряд ли бы кто-нибудь полез с палкой или с камнем на эдакое чудище.
Слава Богу, хватило ума не кинуться наутёк! Правда, ум тут был точно ни при чём. Тут, скорее, сработала привычка. Я хорошо знала и испытала на своей шкуре не раз, что в тайге от дикого зверя убегать не стоит. Цхал продолжал смотреть на меня, я бы сказала, оценивающе. В смысле — хватит ли меня на ужин или на завтрак всё же что-нибудь останется. У меня откуда-то всплыли слова: «Этот мир — тюрьма для изгоев…» Откуда я их взяла? Ах да… Мне сказал, точнее, мысленно передал эту информацию старый цхал из моего последнего видения. Как ни странно, но я не чувствовала страха — только досаду, что в очередной раз вляпалась.
Стоять в таком положении вечно было нельзя. Но я понимала, что стоит мне только дёрнуться, как эта зверюга прыгнет. Тем временем цхал, чуть наклонившись вперёд, с шумом втянул носом воздух. Правильно. Всё как у людей: когда ставишь на стол тарелку, скажем, с жареной картошкой, тоже сначала вдыхаешь аромат блюда и только потом начинаешь есть. Я покосилась на щель входа предполагаемой пещеры. Пожалуй, эта туша туда не пролезет. В таком случае, это место могло бы стать моим убежищем. Конечно, если там уже не живёт какой-нибудь саблезубый тигр или ещё кто-нибудь похлеще. Но выбор у меня был не особенно велик. Правда, до пещеры ещё предстояло добраться, и она, увы, находилась от меня чуть дальше, чем это чудище. Перспективы, конечно, хиленькие, но пока у меня окончательно не занемели ноги, а у цхала не кончилось терпение, нужно было действовать.
Я попыталась выиграть для себя немного времени. Посмотрела чудищу в глаза и представила мысленно того самого седого старого цхала, который являлся ко мне в видениях. При этом я усиленно повторяла мысленно: «Друг… Он мой друг и твой сородич». Взгляд зверя стал ещё более напряжённым. Кажется, ему тот старый цхал, которого я представляла, вовсе другом не был. Очевидность этого сразу же дала о себе знать. Зверь вдруг взревел так, что задрожала земля, а сверху обрушилась лавина камней. Эхо заметалось между скалами, многократно усиливая этот рёв. Я неосознанно дёрнулась в сторону, пытаясь увернуться от этого потока, и тут цхал прыгнул. Когтистые лапы скребанули камень на том самом месте, где я только что стояла. В разные стороны посыпались мелкие искры. Зловонный запах, исходивший от чудовища, ударил мне в нос, вызывая приступ тошноты. Не устояв на ногах, я упала, успев выставить руки перед собой, и тут же охнула от боли. Острый камень разрезал мне ладонь. Кровь закапала тонкой струйкой на землю. Цхал втянул носом воздух и опять заревел, уставившись на меня злыми глазами. В общем-то, на этом месте можно было смело сказать: «Тут и сказочке конец, а кто слушал — молодец». Правда, «молодцов» поблизости не наблюдалось.
А вот дальше произошло что-то такое, чего я никак не смогла бы объяснить в тот момент. Понимая, что уже просто не успеваю встать на ноги, чтобы хотя бы попробовать увернуться от когтей, я попыталась (пардоньте за интимные подробности) на пятой точке отползти немного в сторону. Должно быть, со стороны это выглядело довольно жалко и смешно. Но меня, по понятным причинам, сейчас это мало заботило. Рука сама потянулась к карману, где лежал серебристый стержень. Почему? Да откуда я знаю?! Может быть, мне напоследок захотелось почувствовать тот самый запах слегка подвявшего стебелька из фиолетового мира, а не эту невыносимую вонь, которую издавал цхал вместе с этой проклятой землёй! А может быть, сработал какой-то неизвестный мне инстинкт защиты?
Так или иначе, я достала стерженёк и зажала его в окровавленной ладони. Чудовище, видя моё беспомощное положение, неторопливо, как-то бочком, стало двигаться ко мне, издавая горлом рокочущие звуки, будто оно уже меня переваривало в своём огромном животе. От невыносимой вони у меня защипало глаза, а тошнотворный комок подкатился к самому горлу. И тут, напоенный моей кровью, с тихим щёлканьем открылся серебристый футляр. Аромат неведомой, но такой родной и знакомой земли наполнил воздух вокруг. Цхал вдруг остановился и, усевшись на корточки, опять шумно втянул воздух носом. В его глазах… Нет, не берусь оценить сейчас, что в них изменилось. Но что-то дрогнуло — это точно. Он моргнул несколько раз, словно пребывал в растерянности, а потом, внезапно задрав морду кверху, завыл пронзительно, высоко и как-то жалобно.
Тонкий звук, похожий на звук гвоздя, скребущего по стеклу, только многократно усиленный, нестерпимо резал ушные перепонки и сводил челюсти. Если честно, то я растерялась от неожиданной смены поведения цхала. Сразу даже не могла сообразить, что мне следует предпринять. Вскочить и рвануть к пещере? Как бы не сделать хуже. Впрочем, хуже уже, кажется, было некуда. Но это именно что «кажется». Если сравнивать два состояния: быть разорванной на части или терпеть этот невыносимый скрип-вой, то я предпочитала второй вариант.
Цхал выдал ещё одну такую же руладу и замер, будто прислушиваясь. Где-то далеко в горах ему отозвалось то ли эхо, то ли его сородич (тьфу-тьфу-тьфу, не приведи, Господи!). Я, стараясь прикинуться одним из камней, в изобилии валяющихся вокруг, перестала дышать, боясь даже моргнуть. Только изо всех сил вцепилась в стержень, точно это было моё единственное спасение. А цхал… Посидев ещё несколько мгновений, глядя на меня каким-то потухшим взором, он вдруг поднялся на ноги (или лапы — пойди разбери, что у него) и, всё время оглядываясь, бочком стал медленно передвигаться по склону куда-то в сторону.
Когда его громадная лохматая фигура скрылась за нагромождением камней, я позволила себе выдохнуть. Сердце прыгало в груди, словно собираясь сломать рёбра, выскочить наружу. В голове не было никаких мыслей, только всё ещё не затихающая звенящая вибрация, вызванная воем цхала. Аккуратно закрыв крышечку стержня, я убрала его обратно в карман. Нужно было всё как следует осмыслить. Пока же я была способна понять только одно: я — живая. Теперь можно было переходить к следующему этапу. Убежище — вот что мне сейчас было нужно в первую очередь. Обо всём случившемся я подумаю потом.
С трудом поднявшись на ноги, я оторвала от подола рубахи тонкую полоску ткани и перемотала ладонь. Ещё было неизвестно, какие тут водятся твари, кроме цхалов, которых может привлечь запах крови. Посмотрела на вход в пещеру. Попыталась мыслить логически, хотя это было нелегко. После такого… В общем, логика давалась мне не слишком охотно. Но всё-таки я понимала, что если после рёва этой животины из пещеры никто не выскочил, то это означало, опять же, два варианта: первое — там никого не было. И второе — тот, кто там был, забился от страха в дальний угол и сделал вид, что его там нет. А коли он испугался цхала, то, может, и для меня он будет не особо страшным? В общем, я решила рискнуть. Тем более, что никаких других вариантов в обретении убежища в обозримом пространстве у меня пока не было. Конечно, был ещё один вариант — вернуться к Иршаду. Заявиться с невинным видом, мол, пошла погулять, да заплутала. А что? Иршад это проглотит, как миленький. Только мне этот вариант не подходил. Совсем. Никак. Поэтому я направилась к предполагаемой пещере.
Подойдя поближе к самому входу, я остановилась и, совсем как недавно делал цхал, втянула носом воздух. Никаких «посторонних» запахов я не почувствовала. Обычный тухловатый запах, какой и везде в этом мире. Ну, по крайней мере, в тех местах, где я уже успела побывать. Это я к тому, что зверем не пахло. Впрочем, я не знала наверняка, как здесь пахнут звери. И всё же… Вход был узким и высоким, напоминая обычную щель. Не таким уж маленьким, как мне показалось издалека, но цхал бы сюда точно не пролез. И это обнадёживало. Недолго думая, я шагнула внутрь.
Было ли мне страшно? Нет. После пережитого это нельзя было назвать словом «страшно». Наверное, было какое-то ещё слово, которое могло бы передать мои чувства в этот момент, но точно не «страшно». Итак… Извне сюда попадало достаточно света, который «светом»-то и язык не поворачивался назвать. Ничего необычного. Пол, усыпанный мелкими осколками камней, покрытый толстым слоем пыли, на котором не было ничьих следов. Это я заметила на автомате, по привычке. Стены из «рваного» камня тёмно-коричневого, почти чёрного цвета вздымались по сторонам. Потолка в темноте видно не было. И тут я услышала тихий, на грани слуха, звук, который заставил затрепетать все мои внутренности вместе со всеми пятью чувствами. Это был едва различимый звук журчащей воды! Я чуть не рванула вперёд, наплевав на всякую осторожность. Вода! Вот что мне было сейчас нужнее всего! Попробовала себя урезонить, взывая к разуму. Удалось достучаться со второго раза, с чем я себя и поздравила.
Стиснув волю в кулак, осторожно сделала несколько шагов вперёд, настороженно озираясь. Внимательно осмотревшись по сторонам, я поняла: я — любимица фортуны, судьбы, богов и всего, что означает небывалую удачу! Это было пристанище каких-то разумных существ или людей, если таковые здесь имелись. У стены пещеры можно было разглядеть маленький очаг с остатками несгоревших дров. Большой плоский камень у другой стены очень напоминал тот лежак, на котором я лежала в той домушке у болота. На нём были видны остатки истлевшего мха или растительности, которая напоминала мох. Около очага был даже небольшой запас дров. Что было дальше, я разглядеть не сумела по причине неяркого света. Но одно было совершенно очевидно: тот, кто здесь обитал, уже давно покинул это пристанище. На всём лежал толстый слой коричневой пыли. Я тихонько гукнула. Мой голос, усиленный эхом, стал гулять по пещере, затихая где-то далеко в темноте. Из этого следовало, что пещера была большой. К тому же, звук воды, от которого так трепетало моё сердце, раздавался едва слышно, словно издалека.
Сказать, что я воспряла духом — значит ничего не сказать. Тут, на радостях, ко мне вернулась логика. Стало понятно, что без огня всё будет не очень хорошо. Я не смогу согреться, не смогу обследовать дальше это удивительное жилище. Стало быть, остатки моих угасающих сил я должна была посвятить добыванию огня. Чем я немедленно и занялась.
