Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в тревожные оранжево-багровые тона, когда мы с Ольгой наконец свернули с пыльной грунтовки на едва различимую, поросшую бурьяном колею. Старый навигатор, чудом поймавший сигнал, пискнул: "Прибытие в пункт назначения". Пункт назначения представлял собой силуэт ветхого дома на фоне темнеющего леса – наш заброшенный хутор, купленный за смешные деньги на аукционе. Идея казалась гениальной: восстановить родовое гнездо, сбежать от городской суеты, найти покой. Как же мы ошибались.
Первое, что бросилось в глаза, – это тишина. Она была не просто глубокой, а какой-то наполненной, осязаемой. В ней не пели птицы, не жужжали насекомые, не шумел ветер. Лишь потрескивал гравий под колесами моей старенькой "Нивы". Дом стоял с заколоченными окнами, доски потемнели от времени, а покосившаяся крыша провалилась в нескольких местах. Ольга обняла меня, дрожа. "Жутковато," – прошептала она, но в ее глазах горел азарт. Мы были молоды и наивны, готовы к приключениям.
Первые дни прошли в эйфории. Мы расчищали участок, выбрасывали трухлявый мусор, дышали деревенским воздухом. Но тишина давила. И иногда, краем глаза, я ловил что-то… движение? За покосившимся сараем, среди высокой травы. Когда я подходил ближе – ничего. Только ветер шелестел сухими былинками. Я списывал это на усталость и богатое воображение.
Ночью стали приходить сны. Не кошмары, а скорее ощущения. Чувство глубокого, бездонного голода. Будто моя собственная сущность иссыхала, а вокруг нее пульсировала огромная, невидимая пасть, желающая поглотить все до дна. Я просыпался в холодном поту, чувствуя себя опустошенным. Ольга тоже выглядела бледной, жаловалась на постоянную усталость.
Потом мы увидели их. Впервые – у колодца, когда я пошел за водой на рассвете. Они стояли на границе леса, застывшие, как деревянные изваяния. Существа, отдаленно напоминающие людей, но иссохшие до предела. Кожа туго обтягивала кости, глаза – черные провалы. Одежда – лохмотья, слипшиеся от земли и сырости. Их было трое. Они просто смотрели. Я замер, не в силах оторвать взгляд. В этой тишине их молчание было самым страшным. Я чувствовал, как от меня что-то тянется к ним, тонкой невидимой нитью. Холод. Слабость.
Я бросился в дом, разбудил Ольгу. Она сначала не поверила, потом, выглянув в щель между досками, увидела их. Теперь их было пятеро. Они медленно приближались к границе нашего участка, неспешными, шаркающими шагами.
"Что это?" – шепнула Ольга, ее голос дрожал.
"Не знаю," – прохрипел я, чувствуя, как паника сжимает горло. – "Но они... они голодны."
Мы заколотили оставшиеся окна, подперли двери мебелью. Хутор, который должен был стать убежищем, превратился в осажденную крепость. Они не пытались ворваться. Поначалу. Они просто стояли вокруг, на расстоянии вытянутой руки от стен, их пустые глазницы были направлены на дом. И каждую секунду я чувствовал, как от меня уходит что-то важное. Силы, мысли, само желание жить. Это был невидимый вампиризм, питающийся не кровью, а сущностью.
К вечеру их стало больше. Десятки. Из леса, из-за холмов, с заброшенных полей. Они окружили хутор плотным кольцом. Их присутствие было таким тяжелым, таким давящим, что дышать стало трудно. Ольга села на пол, прижав колени к груди, и начала плакать. Я понимал ее. Я сам чувствовал, как отчаяние подступает к горлу.
Но я не мог сдаться. Я должен был защитить Ольгу. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль о той самой "пище", которую они брали. Голод. Слабость. Страх. Что, если им нужно именно это? Что, если это можно прекратить?
Я поднял с пола старый, пыльный топор, найденный в сарае. Рукоять была скользкой от пота. Мои руки дрожали. Я посмотрел на Ольгу. В ее глазах была только безнадежность.
"Слушай меня," – сказал я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. – "Нам нужно выбраться. Но мы не можем просто так сбежать."
Я вспомнил, как они наблюдали в начале. Как они тянули силы. Это было не просто физическое нападение. Я должен был дать им что-то, что их отвлечет.
Посреди ночи они начали стучать. Медленно, ритмично, ладонями по стенам. Сухой, шуршащий звук, от которого кровь стыла в жилах. Я чувствовал, как моя сила уходит с каждым ударом.
"Оставайся здесь," – сказал я Ольге, прижимая ее к себе. – "Не бойся. Злись. Я приду за тобой."
Я схватил топор, пару гвоздей и молоток. В нашем кузове "Нивы" оставался полный бак бензина. Ключи были в кармане. Но как прорваться? Через их живой щит?
Я почувствовал в себе странный, новый прилив энергии. Не страха, а чистой, животной ярости. Ярости на этих существ, на эту проклятую землю, на свою глупость. Я нашел свою "пищу", но она была другой.
Я выскочил через заднюю дверь, ломая трухлявую раму. В воздухе стоял тяжелый, затхлый запах земли и мертвечины. Вокруг стояли они – иссохшие, бесшумные, с черными провалами глаз. Их было так много. Они повернули свои головы в мою сторону.
Я не побежал. Я зарычал, дико, отчаянно, как раненый зверь. И бросился вперед. Я рубил топором, не разбирая. Сухая плоть рассыпалась, лохмотья летели в стороны, но их было слишком много. Они не кричали, не сопротивлялись в привычном смысле. Они просто... шли. Их руки тянулись ко мне, иссохшие пальцы пытались схватить. Я чувствовал, как моя ярость пульсирует, а их "голод" на мгновение отступает, сбитый с толку.
Я пробился к "Ниве". Запрыгнул за руль, повернул ключ. Двигатель завелся с первого раза, ревя, как дикий зверь. Я включил фары. Яркий свет на мгновение ослепил их, и они замерли. Этого было достаточно.
Я вдавил педаль газа в пол, направив машину прямо на плотное кольцо. Они не успели отреагировать. Бампер врезался в них, хрустя сухими костями и лохмотьями. Машина рванула вперед, сминая их под колесами. Я смотрел только прямо, не позволяя себе замедлиться, не позволяя страху взять верх.
Когда я вырвался за пределы хутора, оставив за собой клубы пыли и раздавленные тела, я услышал позади тихий, утробный стон. Не от боли. От разочарования. От упущенной "пищи". Их "голод" был не физическим, а энергетическим, и моя ярость оказалась для них неперевариваемой.
Я доехал до ближайшего города, оставив "Ниву" на заправке, и первым делом позвонил в полицию, потом в службу спасения. Конечно, мне не поверили, решили, что я пережил сильнейший стресс. Но я настоял, указав точные координаты хутора.
Ольгу нашли спустя несколько часов. Она сидела в углу дома, дрожа, но живая. Когда она увидела меня, в ее глазах снова появился свет. Я обнял ее, чувствуя, как возвращается моя сила, и голод, тот чужой голод, отступает.
Хутор сравняли с землей. Официальная версия – оползень. Но я знаю, что это не так. И с тех пор я всегда ношу в себе эту искру ярости, чтобы быть готовым. Готовым, если "голод" когда-нибудь снова придет за мной. Потому что я понял: самый страшный голод – тот, который пожирает твою душу. И единственный способ выжить – это отказаться быть едой.
Все персонажи и события вымышлены, совпадения случайны.
Так же вы можете подписаться на мой Рутуб канал: https://rutube.ru/u/dmitryray/
Или поддержать меня на Бусти: https://boosty.to/dmitry_ray
#Ужасы #Мистика #Выживание #ЗаброшенныеМеста