Ещё одна линия романа А.Н.Толстого, оставшаяся незавершённой, - противостояние Москвы и новой столицы. Она очень чётко прослеживается в третьей книге романа: первая глава – Москва, с её старым укладом жизни, вторая – Петербург. К подробностям я, естественно, обращусь чуть позднее, а пока позвольте несколько слов в качестве введения.
Впервые в романе город, не имеющий ещё имени, будет упомянут в диалоге Петра с Иваном Бровкиным Только что, после торжеств по случаю взятия Нотебурга, был очередной пожар: «Допировались и дошутились на самый Покров до большого пожара. Полыхнуло в Кремле, занялось в Китай-городе, ветер был сильный, головни несло за Москву-реку… Ничего нельзя было спасти. Кремль выгорел дотла, кроме Житного двора и Кокошкиных хором, — сгорел старый дворец (едва удалось вытащить царевну Наталью с царевичем Алексеем), — все приказы, монастыри, склады военных снарядов; на Иване Великом попадали колокола, самый большой, в восемь тысяч пудов, — раскололся». Пётр видит, что «на месте недавних бойких улиц торчали на пепелищах печные трубы да обгорелые церквёнки без куполов. Ненастный ветер подхватывал тучи золы»:
«— Артемьич, — сказал, — надо новый город ставить...
— Поставят, Пётр Алексеевич, — через год опять обрастут...
— Не здесь...
— А где, Пётр Алексеевич? Здесь место насиженное, стародавнее, — Москва. (Задрав голову, — низенький, коротенький, — торопливо мигал.) Я уж, Пётр Алексеевич, взялся за эти дела... Пять тысяч мужиков подговорено — валить лес... Избы мы по Шексне, по Шелони, на месте будем рубить, пригоним их на плотах, — бери, ставь: рубликов по пяти изба с воротами и с калиточкой... Чего милее! Александр Данилыч идет ко мне интересаном...
— Не здесь, — повторил Пётр, глядя в окошко. — На Ладоге надо ставить город, на Неве... Туда гони лесорубов...
Коротенькие руки Ивана Артемьича так сами и просились — за спину — вертеть пальцами...
— Можна... — сказал тонким голосом».
Почему задумано это новое строительство? Наверное, чтобы избавиться от разговоров за спиной («Поцарствуй, поцарствуй, ещё не то увидишь...») И реакция Петра на пожар говорит сама за себя: «Гиблое место. За границей города стоят по тысяче лет, а этот не помню — когда он и не горел... Москва!..»
Почему выбрано такое место для нового города? Широко известно мнение, что построен город «на костях человеческих»; Толстой напишет: «Сюда, на край земли, шли и шли рабочие люди без возврата». И тем не менее, хоть и «на краю земли», город появится. Очень коротко автор расскажет, что «кровавыми усилиями проход из Ладоги в открытое море был открыт» и здесь «в обережение дорого добытого устья всех торговых дорог русской земли, — начали строить крепость в шесть бастионов».
А чуть позднее, в самом конце второго тома романа, будет уже описание строительства: «Угрюмый мужик, Федька Умойся Грязью, со свежим пунцовым клеймом на лбу, раздвинув на высоких козлах босые ноги, скованные цепью, перехватывал длинную рукоять дубовой кувалды, бил с оттяжкой по торцу сваи...» А бьют эти сваи «для набережного крепления маленького острова Янни-саари, — по-фински — Заячий остров».
Об основании города написано очень много, все, конечно помнят пушкинское «Здесь будет город заложён на зло надменному соседу». Добавить хочу совсем немного.
Краткие сведения из истории: 16 мая 1703 года был заложен первый камень в основание первого сооружения будущего города - Петропавловской крепости. Это её изначально царь назвал на голландский манер: Санкт-Питер-Бурх (Sankt-Piter-Burch), то есть «город святого Петра», его небесного покровителя (отсюда и пошло запанибратское «Питер»). Позднее так стали называть и город, разросшийся вокруг крепости, а с 1720 года он стал уже на немецкий лад именоваться Санкт-Петербургом.
Картина А.Г.Венецианова «Пётр Великий. Основание Санкт-Петербурга» — единственное произведение этого художника в историческом жанре. Вспоминается цитата из романа: «Открытое море отсюда было — подать рукой. Ветер покрывал его весёлой зыбью. На западе, за парусами шведских кораблей, стояли высокие морские облака, — будто дымы другого мира». Царь изображён около камня, который через много лет станет пьедесталом для его знаменитого памятника. Интересно, что в течение многих лет это полотно с парадной лестницы Государственной Третьяковской галереи было известно в сильно изменённом виде и только недавно реставраторы воссоздали первоначальный образ Петра на нём:
Наверное, все помнят герб города со скрещёнными якорями. Но он был утверждён лишь в 1730 году, а поначалу был совсем другой, появившийся на знамёнах Санкт-Петербургских полков в 1712 году, и описывают его так: «Золотое пылающее сердце, под золотою же короною и серебряною княжескою мантией и под ними две пальмовые ветви».
Я уже приводила слова А.Н.Толстого «Роман хочу довести только до Полтавы, может быть до Прутского похода, ещё не знаю». Сейчас меня интересует это высказывание с «петербургской» тоски зрения. Полтавская битва – 1709 год, Прутский поход – 1711-й. Что к этому времени было в новом городе (столицей он станет лишь в 1714 году)? Указ о создании Генерального плана Санкт-Петербурга был принят в 1712 году, тогда же начали строить на Васильевском острове, который должен был стать центром города. А пока центр (а по существу, весь город) – Троицкая площадь: «Главная площадь Питербурга была только в разговорах да на планах, которые Пётр Алексеевич чертил в своей записной книжке; а всего-то здесь стояла бревенчатая, проконопаченная мохом церковка — Троицкий собор, да неподалеку от него — ближе к реке — дом Петра Алексеевича».
Строится крепость, с закладки которой всё началось. Совершенно естественно, что свой современный вид, всем нам известный, она ещё не приобрела.
Меншиков, первый губернатор Петербурга, говорит братьям Бровкиным: «А случится — приплывёт из Англии, из Голландии богатый гость, — вот — дом Петра Алексеевича, вот — мой дом, — милости просим...» Дом Петра I, где тот жил в 1703-1708 гг., до наших дней сохранился. Толстой называет его «царской избушкой» («чисто рубленная изба в две горницы, снаружи обшитая тёсом и выкрашенная под кирпич, на крыше, на коньке поставлены деревянные — крашеные — мортира и две бомбы, как бы с горящими фитилями»), и думаю, что все бывавшие в нём с таким определением согласятся.
А «в ста саженях» от него – «дом Александра Даниловича, или генерал-губернаторский дворец». Конечно, это не тот великолепный дворец, которым сейчас может полюбоваться каждый гость Петербурга (тот дворец – кстати, первое каменное здание новой столицы – начнёт строиться лет через десять). А этот «построен был наспех, глинобитный, штукатуренный, с высокой голландской крышей, видной издалече по реке; как раз посреди фасада было устроено крыльцо на двух плоских колоннах, с портиком, на котором — на правом скате — лежал деревянный золочёный Нептун с трезубцем, на левом скате — Наяда, с большими грудями, локтем опиралась на опрокинутый горшок; в треугольнике портика — шифр "А. М.", обвитый змеёй; на крыше — на мачте — собственный флаг генерал-губернатора; перед крыльцом стояли две пушки». Конечно, сам «Данилыч» будет им любоваться: «Домишко не стыдно иностранным показать. Хороши, ах, хороши боги морские! Вот, кажется, вышли из моря и легли у меня над крыльцом... А как флот-то со Свири здесь мимо проплывет, да из пушек мы надымим... Красиво, ах, красиво!..» Но как далеко ещё до тех времён, когда город приобретёт свой «строгий, стройный вид»!
Однако уже сейчас начинается противостояние двух столиц. Но – до следующего раза!
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал! Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
"Путеводитель" по циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь