После выхода в свет романа «Рудин» Иван Тургенев уезжает за границу. Там он пробыл около двух лет: 1856-1858 годы. И там же выносил замысел следующего романа «Дворянское гнездо». Как обычно, роман задумывался и рождался медленно, а писался быстро.
Летом 1858 года Тургенев вернулся в Россию, в свое имение Спасское. И здесь-то на родной почве дело закипело. Буквально несколько месяцев и «Дворянское гнездо» готово для представления условной редакции журнала «Современник». Читка прошла, что называется, на «ура». Роман признан одной из лучших… нет, даже самой лучшей работой писателя. И тут же отправлен в печать.
В начале 1859 года роман вышел к читателям. Те тоже встретили книгу благосклонно. Острых споров, как позже «Отцы и дети», книга не породила. Только всеобщее восхищение.
Был, правда, один человек, сильно обидевшийся на Тургенева за эту книгу. Иван Гончаров обвинил Тургенева в краже замысла. Дескать, он излагал тогда еще другу кусочки обдумываемого романа «Обрыв», а этот «друг» взял да и сваял из кусочков «Дворянское гнездо».
Тут уж или дуэль, или третейский суд. Третейский суд вынес примиряющее постановление. Однако оно не удовлетворило Гончарова. Так поссорились Иван Сергеевич с Иваном Александровичем.
В идейном смысле «Дворянское гнездо» отмечается как последняя попытка Тургенева отыскать «героя нашего времени» в дворянском сословии. Это главный герой книги Лаврецкий.
Попытка последняя, поскольку следующие герои Тургенева Инсаров и Базаров – это уже разночинцы. Да и сам Лаврецкий в концовке романа как бы уходит со сцены, оставляя ее для молодого поколения.
Еще очень важно, что Тургенев бережно пересаживает Лаврецкого на родную, то есть русскую почву. И мать ему дает из крепостных крестьянок, и жить по-настоящему заставляет только, когда тот вернулся домой. Как будто это сам Тургенев.
Вообще, биографы и критики (да и сам Иван Сергеевич) часто отмечали, что в романах Тургенева очень много биографического материала. Но я так скажу: главное не увлекаться аналогиями и непосредственной примеркой жизни литературных героев на жизнь писателя. Никто не знает, где сам Тургенев проводил границу.
Сегодня же, как по мне, с «Дворянского гнезда» слетела идеологическая составляющая. Она отошла в историю, оставляя просто печальную историю любви. Красивую и трагичную как всё исконно русское (опа – и сам нырнул во что-то идеологическое).
Лаврецкий и Лиза Калитина, их медленно развивающаяся и бурно проявляющаяся любовь – вот сегодня и весь интерес в повести. К черту все эти разговоры о русском народе, происхождение Лаврецкого и историю его семьи. Кому они нужны сейчас?
А вот любовь к Лизе, краткий миг манящего и кажущегося возможным счастья, а затем крушение надежд, падение в пропасть. Жестокая расплата за минутную веру в будущее. Жертва, причем взаимная. Лиза, уговорившая Лаврецкого, пожертвовать счастьем во имя долга. Вот это всё – завораживающе красиво.
Красиво и многим сегодня непонятно. Как так, мол, пожертвовать своим счастьем ради какого-то долга? И перед кем? Перед отвратительной испорченной женщиной (женой Лаврецкого).
Нет, не перед ней, а перед Богом или, если не нравится Бог (как не нравился он Лаврецкому), перед собой и своей совестью. Перед своими чувствами. Нравилась бы Лиза читателю, если бы не пожертвовала собой? Если бы она не была сама собой? Тогда это была бы не Лиза и любить ее было бы нельзя, потому что ее бы не было.
Кстати, да, Бог или совесть? Или это одно и то же? Лиза глубоко верующая. Для нее выбор определила вера в Бога. Она же определила ее саму. Лаврецкий неверующий. Его ссылкой на Бога не проймешь. Но он соглашается на тот же выбор, хотя и по другим (казалось бы) соображениям. Долг и смирение – это не только для верующего.
Можно поговорить на тему слабости или беззубости героев Тургенева. С позиций нынешних эгоистов, они конечно беззубы. Но не слабохарактерны. Суметь пожертвовать собой – признак сильного характера. Эгоизм и себялюбие – признак слабого.
В чем смысл жизни человека? Допустим, в стремлении к счастью. В чем было счастье Лизы и Лаврецкого? В соединении? А вот и нет. Их счастье невозможно без внутреннего мира с самими собой. Нарушить долг, не смириться – значит нарушить мир внутри себя, обречь себя и близкого человека на несчастье. Они не из тех, кто живут только ради своего удовольствия.
Вот как-то так. А вы «Базаров, мол, да Базаров». Да гори он синим пламенем, этот унылый Базаров. Впрочем, до него мы еще доберемся.
Очерк написан в рамках Двойного марафона Тургенев+Блок, объявленном каналом БиблиоЮлия: