— Убирайся! Чтоб духу твоего здесь не было! — голос Снежаны резал тишину квартиры, как нож по стеклу.
Антон замер в дверях, держа в руках букет белых роз. Лепестки осыпались на пол, словно предчувствуя беду. Он не понимал, что происходит. Ещё вчера они обсуждали список гостей на свадьбу, выбирали торт, спорили о том, куда поехать в свадебное путешествие. А сегодня... Сегодня невеста смотрела на него с такой ненавистью, будто он предал её самым чудовищным образом.
— Снежа, что случилось? — он сделал шаг вперед, но она отшатнулась, как от прокажённого.
— Не смей ко мне приближаться!
В её глазах блестели слёзы, но она не позволяла им пролиться. Гордость. Всегда эта проклятая гордость мешала ей быть слабой хоть на минуту. Снежана сжимала в руке смятый лист бумаги — какой-то документ, из которого торчали яркие печати.
Это произошло утром. Катя, её лучшая подруга, позвонила ни свет ни заря, голос дрожал от волнения.
— Слушай, я не знаю, как тебе это сказать... Ты сидишь? Лучше сядь.
Снежана тогда ещё улыбалась, укутанная в махровый халат, попивая кофе на кухне. За окном моросил октябрьский дождь, но в душе была весна. Через две недели свадьба. Платье уже висело в шкафу, туфли ждали своего часа, а на столе лежали пригласительные открытки с их фотографией — счастливые, обнимающиеся, влюблённые.
— Катька, ты меня пугаешь. Что стряслось?
— Я вчера была в больнице, у меня подруга там работает в регистратуре... — Катя помолчала. — Короче, ты помнишь бывшую жену Антона? Лилю эту?
Снежана нахмурилась. О Лиле она знала немного. Антон не любил говорить о прошлом, отмахивался: мол, не сложилось, разбежались, бывает. Развелись три года назад, детей не было. Обычная история.
— Ну, помню. И что?
— Она беременная. Срок большой, на седьмом месяце. И вот сегодня утром, когда я там была... — Катя снова замолчала, собираясь с духом. — Снежа, в регистрационной карте указан отец ребёнка. Антон Викторович Морозов. Твой жених.
Мир качнулся. Кофе расплескался на скатерть, но Снежана этого даже не заметила. В ушах звенело, сердце колотилось так, будто пыталось выпрыгнуть из груди.
— Ты... ты уверена? Может, это ошибка? Совпадение?
— Я видела копию документа. Дата рождения совпадает, отчество, адрес прописки. Это он, Снеж. Извини, что так... Но ты должна была узнать.
После этого звонка Снежана металась по квартире, как раненый зверь. Звонила Антону — не брал трубку, был на работе. Написала десяток сообщений, стёрла их все. Нужны были доказательства. Нужна была правда, а не слухи и пересуды.
Она оделась, вызвала такси и поехала в ту самую больницу. Подруга Кати, женщина лет пятидесяти с усталым лицом и добрыми глазами, сначала отказывалась что-либо показывать — врачебная тайна, понимаете ли. Но Снежана не отступала. Умоляла, плакала, обещала, что никто не узнает. И женщина сжалилась. Вынула из папки копию документа, положила на стол.
Чёрным по белому. Имя, фамилия, отчество. Адрес. Дата рождения Антона. Всё совпадало. В графе «отец ребёнка» стояла его подпись — размашистая, узнаваемая. Снежана много раз видела её на открытках, которые он дарил ей.
— Когда это было? — прошептала она.
— Судя по сроку, зачатие примерно в январе. Может, конец декабря.
Январь. Они с Антоном встречались уже полгода к тому моменту. Обсуждали будущее, строили планы. А он...
Снежана вышла из больницы, не чувствуя ног. Села в машину, но сказать адрес не смогла — язык не слушался. Водитель участливо спросил, не плохо ли ей, не вызвать ли скорую. Она помотала головой, назвала адрес дома. Нужно было поговорить с мамой. Ольга Сергеевна всегда знала, что делать.
Мать встретила её на пороге. Одного взгляда на лицо дочери хватило, чтобы понять — случилось что-то страшное.
— Мам... — Снежана обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. — Он изменял мне. У его бывшей жены будет от него ребёнок. Пока мы с ним планировали свадьбу, он спал с ней.
Ольга Сергеевна побледнела. Она никогда особо не одобряла Антона — слишком гладкий, слишком правильный, слишком много обещал. Мужчины, которые так легко раздают обещания, редко их сдерживают. Но дочь была счастлива, и мать молчала, надеясь, что ошибается.
— Ты уверена? Может, это...
— Я видела документы, мам. Его подпись. Всё настоящее.
Они просидели на кухне больше часа. Ольга Сергеевна заваривала чай, но он остывал нетронутым. Снежана рассказывала всё: про звонок Кати, про больницу, про сроки. Мать слушала, и с каждым словом её лицо становилось всё жёстче.
— Вечером он придёт, — сказала Снежана. — Мы договаривались поужинать вместе. Я хочу услышать правду из его уст. Хочу посмотреть ему в глаза, когда он будет врать.
Антон пришёл ровно в семь, как обещал. С цветами, с улыбкой, ничего не подозревая. И тогда Снежана не выдержала. Все слова, которые она готовила, все вопросы — всё вылетело из головы. Осталась только боль, обида и ярость.
— Убирайся! Чтоб духу твоего здесь не было!
Теперь они стояли друг напротив друга. Он — растерянный, с букетом в руках. Она — с документом, который перечеркнул их будущее.
— Лучше забудь меня и не попадайся на глаза! И денег твоих не надо! — выкрикнула Снежана, швыряя бумагу ему под ноги. — Вот! Смотри! Узнаёшь свою подпись?
Антон поднял листок. Прочитал. Лицо его стало серым, словно пепел.
— Снежа, я могу всё объяснить...
— Объяснить?! — она засмеялась, и этот смех был страшнее крика. — Что ты мне объяснишь? Что спал с бывшей женой, пока встречался со мной? Что у вас будет ребёнок? Что всё это время ты врал мне, смотрел в глаза и врал?!
— Это не то, что ты думаешь! Мы расстались, но...
— Расстались?! Когда? В каком месяце? Потому что, судя по документам, в январе ты очень даже не расставался!
Антон опустился на стул, роняя букет. Розы рассыпались по полу, и одна из них закатилась к ногам Снежаны. Она пнула цветок так, что он отлетел к противоположной стене.
— Это было один раз, — начал он, но голос звучал неубедительно даже для него самого. — Под Новый год. Мы встретились случайно, выпили, и...
— И ты случайно оказался в её постели? — Снежана медленно подошла ближе, вглядываясь в его лицо. — Знаешь, что самое мерзкое? Не то, что ты изменил. А то, что продолжал со мной всё это время. Планировал свадьбу, говорил о детях, клялся в любви. Ты собирался что, молчать вечно?
— Я не знал о ребёнке! — Антон вскочил, пытаясь до неё дотянуться, но она отступила. — Лиля мне ничего не говорила! Я узнал только на прошлой неделе, она позвонила и...
— На прошлой неделе? — Снежана прикрыла глаза, переваривая информацию. — Значит, ты знал уже семь дней. Семь дней! И молчал. Продолжал играть в счастливую пару.
Из спальни вышла Ольга Сергеевна. Она слышала весь разговор и теперь стояла в дверях, скрестив руки на груди. Взгляд её был холодным, как лёд.
— Молодой человек, вам стоит уйти. Немедленно.
— Ольга Сергеевна, пожалуйста, дайте мне объяснить...
— Объяснять нечего, — отрезала женщина. — Моя дочь не будет второй женой мужчины, у которого уже есть семья. Да, семья! Потому что ребёнок — это навсегда. И эта Лиля будет в вашей жизни всегда. На выпускных, днях рождениях, праздниках. Вы думали об этом?
Антон молчал. Он не думал. Вернее, старался не думать. Когда Лиля позвонила неделю назад, он сначала решил, что она шутит. Потом разозлился — зачем она это делает, зачем портит ему жизнь? Они же договорились расстаться мирно, без претензий. Развод был цивилизованным, даже имущество поделили без скандалов.
А потом он увидел её. Лиля приехала к его офису, вышла из машины — живот округлый, движения плавные, осторожные. Она не просила денег, не требовала возвращения. Просто сказала: «Ты должен знать. Это твой ребёнок. Я оставлю его». И ушла.
С тех пор Антон жил как в аду. Каждый раз, глядя на Снежану, он чувствовал, как ложь разрастается внутри, как грязь, которую не отмыть. Хотел сказать, собирался, подбирал слова. Но как объяснить необъяснимое? Как признаться, что тот единственный раз под Новый год случился не от любви, а от слабости? От выпивки, от ностальгии, от глупости?
— Снежана, я люблю тебя, — прошептал он. — Только тебя. Та ночь с Лилей — это ошибка, которую я не могу исправить. Но мы с ней не вместе! Она сама решила оставить ребёнка, я не просил...
— Не просил? — голос Снежаны звенел от сарказма. — Но и не отказался признавать его, судя по подписи в документах. Ты уже отец, Антон. Понимаешь? Через два месяца у тебя будет сын или дочь. А ты собирался жениться на мне, играть в счастливую семью, делать вид, что ничего не произошло?
— Я хотел всё уладить! Дать Лиле денег на содержание ребёнка, помогать финансово, но не участвовать в воспитании. Мы же не обязаны быть вместе из-за одной ошибки!
Снежана подошла к окну, прислонилась лбом к холодному стеклу. Дождь усилился, капли барабанили по подоконнику. Где-то там, в этом огромном городе, жила Лиля. Носила под сердцем ребёнка. Его ребёнка. А она, Снежана, строила воздушные замки, выбирала свадебное платье, мечтала о собственных детях.
— Знаешь, что самое страшное? — она повернулась к нему, и в глазах её была не злость, а какая-то страшная пустота. — Я понимаю, что ошибки бывают. Понимаю, что люди слабы. Но ты не просто ошибся. Ты солгал. Каждый день, каждый час. Когда целовал меня, когда говорил о будущем, когда мы выбирали кольца — ты молчал. И это не прощается.
— Снежа...
— Уходи, Антон. Прямо сейчас.
Он попытался что-то сказать ещё, но встретился взглядом с Ольгой Сергеевной. Та стояла у двери, держа её распахнутой. Молча, но красноречиво указывая на выход.
Антон встал, пошёл к выходу. У порога обернулся:
— Я не хотел причинить тебе боль.
— Но причинил, — ответила Снежана. — Теперь иди к матери своего ребёнка. Может, она простит. Я — нет.
Дверь захлопнулась. Снежана простояла у окна ещё долго, глядя, как Антон садится в машину и уезжает. Навсегда. Она не плакала. Слёзы кончились ещё днём, в больнице, когда рухнул её мир.
— Доченька, — Ольга Сергеевна обняла её за плечи. — Всё правильно сделала. Такие вещи не прощаются.
— Мам, а если он правда не знал? Если Лиля специально молчала?
— Тогда он должен был сказать тебе сразу, как только узнал. Неделя молчания — это уже не шок, это сознательный выбор. Он выбрал ложь.
Снежана кивнула. Мать была права. Всегда была права.
Телефон завибрировал. Сообщение от Кати: «Как всё прошло? Ты жива? Может, приехать?»
«Приезжай, — набрала Снежана. — Нужно отменить свадьбу».
Слова были простыми, обыденными. Но за ними скрывалась целая жизнь, которая только что рассыпалась на осколки. Платье в шкафу. Приглашения на столе. Оплаченный ресторан. Купленные кольца. Всё это теперь превратилось в насмешку судьбы.
А где-то на другом конце города Лиля гладила свой округлившийся живот и думала о том, что скоро всё изменится. Скоро она станет матерью. И может быть — только может быть — Антон поймёт, где его настоящее место.
Катя примчалась через полчаса с пакетом пирожных и бутылкой вина. Они сидели на кухне втроём — Снежана, Ольга Сергеевна и подруга — и методично обзванивали гостей, отменяя торжество. Каждый звонок был как удар: «Извините, свадьба не состоится. Личные обстоятельства».
Прошла неделя
Снежана вернулась на работу, улыбалась коллегам, делала вид, что всё в порядке. Только по ночам, оставшись одна, она позволяла себе думать о том, что потеряла. Не Антона — его она потеряла ещё в тот январский вечер, когда он полез в постель к бывшей жене. Она оплакивала будущее, которое больше не наступит.
А потом раздался звонок в дверь. Поздно вечером, почти в одиннадцать. Снежана открыла, не глядя в глазок, думая, что это соседка за солью.
На пороге стояла женщина. Высокая, худая, с огромным животом под длинным пальто. Тёмные круги под глазами, растрёпанные волосы. Лиля.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она без предисловий.
Снежана хотела захлопнуть дверь, но что-то в лице этой женщины остановило её. Усталость. Отчаяние. И странное, почти безумное спокойствие.
— Входи.
Они сели на кухне. Лиля отказалась от чая, только молча смотрела в окно.
— Ребёнок не его, — выдохнула она наконец. — Я соврала.
Снежана замерла.
— Что?
— Антон — не отец. Отец — мужчина, с которым я встречалась полгода. Женатый. Когда узнал о беременности, исчез. Сменил номер, съехал с квартиры. — Лиля усмехнулась горько. — А я испугалась. Одна, без денег, без поддержки. И вспомнила ту ночь с Антоном. Он пришёл поздравить с Новым годом, мы выпили... Ничего не было, понимаешь? Мы просто проговорили до утра. Он уснул на диване, я накрыла его пледом. Всё.
— Тогда почему?..
— Я указала его в документах. Подделала подпись. Думала, он не узнает, а мне будет хоть какая-то страховка. Алименты, помощь... — Лиля закрыла лицо руками. — Я чудовище. Понимаю. Но когда ты одна и беременна, разум отключается.
Снежана молчала. Информация не укладывалась в голове.
— Почему ты сейчас говоришь правду?
— Потому что сегодня пришла на очередное УЗИ. Врач сказал, что у ребёнка проблемы с сердцем. Серьёзные. — Голос Лили дрожал. — Может не выжить. И я подумала: какое право я имею ломать чужие жизни, если моя собственная рушится? Антон звонил, предлагал деньги, хотел помогать. А я... я не заслуживаю этого.
Она встала, тяжело поднимаясь со стула.
— Завтра иду в клинику, напишу заявление, что совершила ошибку в документах. Антон не отец. Это правда. — Лиля посмотрела Снежане в глаза. — Извини. Знаю, что прощения не заслуживаю. Но ты должна была узнать правду.
Она ушла, оставив за собой лишь слабый запах дешёвых духов и тяжёлое молчание.
Снежана сидела на кухне до рассвета. Думала об Антоне, который неделю назад клялся, что всё случилось именно так — разговор, вино, диван. Она ему не поверила. Думала об их разбитом будущем. О Лиле и её больном ребёнке. О том, как легко рушится то, что строилось годами.
Утром она набрала номер Антона. Сбросила, не дождавшись ответа. Потом написала: «Нам нужно встретиться».
Но встречи не случилось. Через три дня Катя рассказала новость: Лиля родила. Девочку. Ребёнок не выжил…
А ещё через неделю Снежана сидела в кафе напротив незнакомого мужчины. Коллега познакомил. Евгений, программист, недавно переехал в город. Улыбчивый, простой, честный.
— Расскажите о себе, — попросил он.
Снежана улыбнулась. Первый раз за месяц — искренне.
— Я Снежана. И у меня сложная история. Но, кажется, я готова начать новую.