Анна поливала розы.
Бабушкины розы. Тридцать лет этим кустам. Бабушка их сажала ещё была молодой и активной.
Потом передала Анне. Показала, как ухаживать. Как обрезать. Как укрывать на зиму.
Дача досталась Анне по завещанию. Бабушка сказала перед смертью: это твоё место силы. Береги.
И Анна берегла.
Каждые выходные приезжала. Копалась в саду. Сажала цветы. Собирала яблоки.
Максим приезжал с ней. Лежал в гамаке. Читал. Отдыхал.
Для него дача была просто местом отдыха. Приятным бонусом.
Для неё частью души.
— Ань, чай готов!
Максим звал с веранды. Анна поставила лейку. Пошла к дому.
Солнце садилось. Тёплый вечер. Запах роз.
Счастье.
Телефон Максима зазвонил.
Анна увидела, как изменилось его лицо.
— Мам, что случилось?
Голос в трубке. Слабый. Надломленный.
— Да, конечно. Я сейчас приеду. Держись.
Максим встал.
— Мама плохо себя чувствует. Давление. Голова кружится. Боится одна оставаться.
— Макс, может, скорую?
— Нет, она уже принимала таблетки. Просто побуду с ней. Ты не волнуйся.
Он уехал.
Анна осталась одна на веранде. Чай остывал.
Она смотрела на розы. И почему-то было тревожно.
***
Максим вернулся поздно ночью.
— Как она?
— Нормально. Просто заскучала, наверное. Одной ей тяжело.
Анна промолчала.
Лидия Петровна овдовела три года назад. Максим единственный сын. Внуков нет.
Она звонила каждый день. Иногда по несколько раз.
Максим всегда брал трубку. Всегда помогал. Если просила приехать ехал.
Анна не возражала. Это же его мама.
Но иногда ей казалось, что Лидия Петровна звонит слишком часто. И всегда некстати.
Когда они собирались в кино звонила.
Когда планировали поездку на выходные звонила.
Когда просто сидели вместе звонила.
И Максим бежал.
***
Пятница.
Они собирались на дачу. Анна уже сложила вещи. Максим грузил сумки в машину.
Телефон.
Анна увидела на экране: Мама.
Нет. Только не сейчас.
Максим взял трубку.
— Алло, мам.
Голос в трубке. Еле слышный. Задыхающийся.
— Что?! Мам, ты вызвала скорую?
Пауза.
— Хорошо. Я сейчас. Жди.
Максим побелел.
— Ань, у мамы сердце. Скорая была. Сказали нужен покой и свежий воздух. Она не может одна.
Анна почувствовала, как холодеет внутри.
— И что ты предлагаешь?
— Заберём её с собой. На дачу. На неделю. Пока не поправится.
— Макс, там же нет условий. Одна кровать.
— Ань, она же мать! Я на матрасе в гостиной буду. А она в нашей спальне. Неделю всего.
Неделю.
Её дача. Её убежище. Место, где она восстанавливается.
И туда придёт Лидия Петровна.
— Хорошо. Неделю.
***
Лидия Петровна приехала на дачу бледная. В руке платок. Другой рукой держалась за сердце.
— Спасибо, дети. Не знаю, что бы я без вас делала.
Максим помог ей выйти из машины. Усадил на веранде.
Анна заварила чай.
— Лидия Петровна, вам что-нибудь нужно?
— Спасибо, Анечка. Полежу только. Устала очень.
Максим уложил мать в их спальню. Анна осталась на кухне.
Смотрела в окно. На розы.
Неделя. Всего неделя.
***
Утро.
Анна проснулась на матрасе в гостиной. Максим уже встал.
На кухне стоял смех.
Лидия Петровна жарила яичницу. Бодрая. Румяная.
— Доброе утро, Анечка! Как спалось?
Никаких следов вчерашней слабости.
— Нормально. А вы как?
— О, намного лучше! Воздух деревенский творит чудеса!
Анна посмотрела на Максима. Он улыбался.
— Мам уже намного лучше. Видишь?
— Вижу.
После завтрака Лидия Петровна начала хозяйничать.
Переставила всю посуду на кухне.
— Так логичнее, Анечка. Тарелки ближе к столу. Чашки к чайнику.
Вынесла бабушкин коврик с веранды.
— Это же рассадник пыли! Да и старый уже. Выкинуть пора.
— Лидия Петровна, это бабушкин коврик.
— Ну и что? Старьё же. Макс, купи матери новый красивый коврик.
Анна молча вернула коврик на место.
***
День второй.
Анна работала в саду. Пропалывала клумбу.
Лидия Петровна вышла на крыльцо. Села. Наблюдала.
— Анечка, а зачем тебе эти лютики? Сорняк же.
— Это не лютики. Это декоративные маргаритки.
— Ой, да какая разница! Всё одно бесполезная трава. Вот бы картошку посадить. Польза какая!
Анна сжала в руке совок.
— Мне не нужна картошка.
— Как не нужна? Все сажают! У Марии Степановны, соседки моей, полгрядки! И огурцы, и помидоры! А ты всё цветочки.
— Я люблю цветы.
— Мой Максимка в детстве таким трудолюбивым был. Мне всегда помогал. На огороде работал. А ты всё по красоте.
Анна встала. Отряхнула руки.
— Лидия Петровна, это моя дача. Я здесь сажаю то, что хочу.
Свекровь поджала губы.
— Ну-ну. Обиделась сразу.
***
День третий.
Вечером Анна попыталась поговорить с Максимом.
— Макс, твоя мама уже здорова. Может, ей пора домой?
— Ань, всего три дня прошло. Ты же сама сказала неделю.
— Я сказала, пока не поправится. А она уже бегает как молодая.
— Ну и хорошо! Значит, воздух помогает. Пусть ещё побудет.
— Макс, она переставляет мои вещи. Критикует сад. Лезет во всё!
— Мама просто заботится. Хочет помочь.
— Я не просила о помощи!
— Ань, не надо так. Потерпи ещё немного.
Он повернулся на бок. Заснул.
Анна лежала и смотрела в потолок.
Ещё четыре дня.
***
День пятый.
Анне надо было в город за продуктами.
— Лидия Петровна, я на пару часов. Если что, Макс в сарае.
— Хорошо, детка. Поезжай.
— Только, пожалуйста, ничего не трогайте. Особенно в саду.
— Да что я, маленькая? Не волнуйся.
Анна уехала с тяжёлым чувством. Но делать нечего продукты нужны.
Вернулась через два часа.
Остановила машину у калитки. Вышла.
И замерла.
Розы.
Бабушкины розы.
Обрезаны.
Почти под корень.
Рядом стояла Лидия Петровна с секатором в руках. Довольная.
— А, Анечка! Вернулась! Смотри, что я сделала! Обрезала твои розы! Осенью же надо, я тебе говорила! Теперь пышнее будут!
Анна подошла ближе.
Подняла с земли срезанную ветку. С бутоном. Который должен был распуститься через неделю.
Тридцать лет этим кустам.
Бабушка сажала.
Передала ей.
И вот. Обрезаны. Как попало. Безжалостно.
— Анечка, ты чего молчишь? Не благодаришь?
Анна медленно повернулась к свекрови.
— Максим. Позови Максима.
Голос тихий. Ледяной.
— Да ну, чего его звать-то! Я же хорошее дело сделала!
— МАКСИМ!
Максим выбежал из сарая.
— Что случилось?
Анна показала на розы.
— Смотри.
Он посмотрел. Побледнел.
— Мам, ты что наделала?
— Что наделала? Обрезала! Осенью же надо! Я хотела помочь!
— Я тебя просила, — тихо сказала Анна. — Ничего не трогать.
— Ой, да ладно тебе! Подумаешь, цветочки! Новые вырастут!
Анна посмотрела на Максима.
— Отвези свою мать домой. Сейчас.
— Ань.
— Сейчас же.
— Но она же хотела как лучше!
Анна развернулась к нему.
— Как лучше? Максим, я её ПРОСИЛА ничего не трогать! Я уезжала на два часа! Два часа она не могла посидеть спокойно!
— Ну случайно же.
— Случайно? С секатором в руках? Случайно обрезала все кусты?
Лидия Петровна всхлипнула.
— Максимка, ты слышишь, как она со мной разговаривает? Я же для неё старалась!
— Мама, пойдём. Собирайся.
— Как собирайся? Ты меня выгоняешь?
— Мама, пожалуйста.
— Я же больная! У меня сердце!
— Сердце? — Анна засмеялась. Зло. — У вас никогда не было никакого сердца! Вы притворялись! Чтобы сюда попасть!
— Как ты смеешь!
— Смею. Это МОЯ дача. И вы здесь больше не будете. Никогда.
Анна развернулась и пошла в дом.
За спиной слышала крики свекрови. Уговоры Максима.
Ей было всё равно.
***
Через час машина уехала.
Анна сидела на веранде. Смотрела на изуродованные кусты.
Калитка скрипнула.
Сергей Иванович. Сосед.
— Слышал шум. Всё в порядке?
Анна показала на розы.
— Вот. Свекровь постаралась.
Сергей Иванович покачал головой.
— Жаль. Красивые были. Может, отрастут ещё.
— Может.
Он помолчал.
— Знаешь, у меня жена такая же была. Всю жизнь от своей матери отбивался. Пока та не померла. Сорок лет мучился.
Анна посмотрела на него.
— И что?
— А то, что мужик должен быть главой своей семьи. А не вечным сыночком своей мамаши. Не дай своему повторить мою ошибку.
Он ушёл.
Анна сидела. Думала.
Она борется не со свекровью. Она борется за мужа.
***
Максим вернулся поздно вечером.
Вошёл в дом. Анна сидела на кухне.
— Отвёз?
— Да.
Он сел напротив.
— Ань, она рыдала всю дорогу. Говорила, что ты её унизила.
— А она меня?
— Она же не специально.
— Специально, Макс.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я её просила. Я уезжая сказала: ничего не трогайте. А она взяла секатор и пошла резать розы.
Максим молчал.
— Ты понимаешь, что она притворялась? Что никакого сердца у неё не было?
— Ань.
— Понимаешь?
Он опустил голову.
— Да.
— И что ты с этим сделаешь?
— Что я могу сделать? Это же мать.
— А я кто?
Максим поднял голову.
— Ты жена.
— Правильно. Жена. И это моя дача. Моё место. То, что мне осталось от бабушки. И ты привёл сюда человека, который это место ненавидит.
— Она не ненавидит.
— Ненавидит. Потому что это моё. Потому что ты здесь со мной. А не с ней.
Максим встал. Прошёлся по кухне.
— И что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты выбрал.
— Между тобой и матерью?
— Нет. Между тем, чтобы быть мужем или остаться сыном.
Он остановился.
— Это нечестно.
— А что честно? Терпеть? Молчать? Смотреть, как она уничтожает всё, что мне дорого?
— Ань, я не могу просто взять и.
— Можешь. Я не прошу отказаться от неё. Я прошу установить границы. Сказать нет. Хоть раз в жизни.
Максим сел. Закрыл лицо руками.
— Я не знаю, как.
— Научись.
Анна встала.
— Я ложусь. Если решишь пойди спать в спальню. Она свободна.
Ушла.
Максим остался сидеть на кухне. Один.
***
Утром Анна проснулась одна.
Максим спал на матрасе в гостиной.
Она вышла в сад. Подошла к розам.
Присела рядом. Потрогала обрезанные ветки.
Может, отрастут. Может, нет.
Но это уже не важно.
Важно другое. Она больше не будет молчать.
За спиной шаги.
— Ань.
Она обернулась. Максим стоял с чашками кофе.
— Я подумал. Ты права.
Протянул ей чашку. Сел рядом.
— Я всю ночь думал. О том, что ты сказала. О том, что делала мама. И понял. Я трус.
— Макс.
— Нет, правда. Мне проще согласиться. Сделать. Помочь. Чем сказать нет. Потому что она начнёт плакать. Обижаться. И мне станет плохо.
— И ты выбираешь её спокойствие вместо моего.
— Выбирал. Но больше не буду.
Он взял её руку.
— Прости. За то, что не защитил. За то, что привёл её сюда. За розы.
Анна посмотрела на него.
— Ты понял? По-настоящему?
— Да. Она притворялась. Специально пришла сюда. Чтобы показать, кто главный. И я ей позволил.
— И что ты теперь сделаешь?
— Позвоню. Скажу, что так больше нельзя. Что у меня своя семья. И что если она хочет со мной общаться должна уважать тебя.
— Она не согласится.
— Тогда не согласится. Но я выбираю тебя.
Анна обняла его.
Они сидели в саду. Среди обрезанных роз.
Но впервые за долгое время она чувствовала: всё будет хорошо.
***
Полгода спустя.
Анна поливала розы.
Они отросли. Дали новые побеги. Зацвели.
Не так пышно, как раньше. Но зацвели.
Максим строил веранду. Сам. По выходным.
Он научился отличать сорняки от цветов. Помогал в саду. Понимал, что это место значит для неё.
Лидия Петровна звонила реже. Раз в неделю. Не больше.
Когда просила о помощи Максим спрашивал: правда нужна или просто так?
Научился говорить нет.
На дачу она больше не приезжала. Анна не звала.
Та болезнь свекрови стала точкой невозврата.
Она изменила всё.
Анна перестала быть удобной. Максим перестал быть сыном.
Они стали семьёй. Настоящей.
Где каждый знает свои границы. И уважает чужие.
— Ань, иди посмотри! Я почти закончил!
Максим звал с веранды. Анна улыбнулась.
Поставила лейку. Пошла к дому.
Дача снова стала местом счастья.
Их счастья.