В воскресенье я приехала в больницу с утра. Игорь сидел на кровати, уже одетый. Выглядел бледным, осунувшимся, но глаза ясные. Рядом стоял небольшой пакет с вещами.
— Меня выписывают послезавтра, — сказал он вместо приветствия. — Врачи разрешили.
Начало этой истории читайте в первой части.
Я села на стул рядом с кроватью, положила на тумбочку контейнер с домашней едой. Пахло тушёной говядиной и овощами. Игорь посмотрел на контейнер, улыбнулся грустно.
— Ты каждый день носишь мне еду. Заботишься. А я лежу тут и думаю — заслужил ли я это?
— О чём ты?
Он потёр лицо руками, собираясь с мыслями.
— Мама вчера приехала. Устроила истерику. Кричала, что ты меня обобрала, что я дурак, что нужно срочно подавать на развод и отсуживать половину имущества.
Я молчала, ждала продолжения.
— И я вдруг понял, — он посмотрел мне в глаза. — За пять лет брака ты ни разу не попросила меня о деньгах. Ни разу не упрекнула, что я не работаю. Ни разу не сказала, что тяну тебя на дно. Ты просто тихо тянула всё сама.
— Я выбрала тебя. Приняла такого, какой есть.
— Вот именно, — он кивнул. — А я принял это как должное. Расслабился. Перестал искать работу, перестал стараться. Думал — ну и что, у жены всё есть, проживу на её счёт.
— Ты восстанавливался после нервного срыва. Тебе нужно было время.
— Два года — это не восстановление. Это паразитизм.
Слово повисло в воздухе. Жёсткое, честное.
— Мама сказала, что ты хитрая. Что специально всё на себя оформила, чтобы манипулировать мной. А я понял, что ты просто защитилась. От меня. От моей семьи. От нашей традиции обирать жён.
Он встал, подошёл к окну. За стеклом серое небо, голые деревья, осень.
— Я разговаривал с Мариной. С первой женой. Позвонил ей вчера. Спросил прямо — как всё было. Она рассказала. Как я уговорил её переоформить квартиру на мою сестру "временно". Как продал её машину и отдал деньги матери "на хранение". Как она осталась ни с чем.
Он повернулся ко мне.
— Я был подонком. Дважды. И в третий раз собирался повторить. Если бы ты не оказалась умнее.
Я смотрела на него и видела — он изменился. Три недели в больнице, один на один с собой, без матери, без привычных оправданий. Что-то сломалось внутри. Или, наоборот, срослось правильно.
— Ты знаешь, что мне мама вчера сказала? — он усмехнулся горько. — Что если ты не делишься имуществом, значит, не любишь меня. И мне нужно уходить. Бросить тебя. Наказать тем, что оставлю одну.
— И что ты ответил?
— Что она права. Мне действительно пора уходить. Но не от тебя. От неё. От всей этой системы, где жена — это источник дохода, а не человек.
Сердце ёкнуло.
— Игорь...
— Я хочу начать сначала. Устроиться на работу. Нормальную, стабильную. Снимать квартиру, если нужно. Доказать тебе, что я могу быть мужчиной, а не нахлебником.
Он сел обратно на кровать, взял мою руку.
— И я хочу, чтобы мы заключили брачный договор. Официально зафиксируем — всё, что было твоим до брака, остаётся твоим. Всё, что заработаем вместе с сегодняшнего дня, будет общим. Честно, поровну.
Я молчала. Слова застряли в горле.
— Я понимаю, если ты не хочешь больше рисковать. Если скажешь — уходи, я приму. Но я очень хочу получить второй шанс. Стать тем мужем, которого ты заслуживаешь.
Слёзы текли по щекам. Я не удерживала их.
— Дурак ты, — прошептала я. — Большой дурак.
— Знаю.
— Мне не нужна твоя работа. Мне не нужен брачный договор. Мне нужен ты. Настоящий. Тот, который сейчас сидит передо мной и честно говорит правду.
Мы обнялись. Он пах больничной едой и дешёвым мылом, но я прижималась к нему так, будто боялась потерять.
— А твоя мама?
— Я ей сказал. Больше не вмешивается в нашу жизнь — или не видит меня вообще. Она выбрала первое. Через скрипы зубов, но выбрала.
Через два дня Игорь вернулся домой. Первым делом достал ноутбук, начал рассылать резюме. Через неделю вышел на работу — менеджером в строительной компании. Зарплата небольшая, но честная.
Первую получку он принёс домой, высыпал на стол.
— Это на оплату коммуналки. И чтобы закрыть часть кредита за машину.
Я смотрела на деньги — и понимала, что это больше, чем деньги. Это достоинство. Уважение. Партнёрство.
Через месяц свекровь позвонила. Голос натянутый.
— Игорь сказал, что вы не разводитесь.
— Нет.
— И что ты не отдашь ему половину имущества?
— Не отдам.
Пауза.
— Значит, ты победила.
— Это не война. Мы просто строим семью заново. Правильно.
Она вздохнула.
— Может, ты и права. Я растила его одна, привыкла защищать любыми способами. В том числе за счёт его жён. Думала — помогаю. А оказалось — калечу.
— Никогда не поздно измениться.
— Для меня поздно. Но для вас с Игорем — ещё нет.
Она повесила трубку.
Вечером мы с Игорем сидели на кухне, пили чай. Он рассказывал про работу, про коллег, про планы. Глаза горели — впервые за два года.
— Знаешь, что самое странное? — сказал он. — Когда у меня не было ничего своего, я чувствовал себя нищим. Хотя жил в твоём доме, ездил на твоей машине, ел твою еду. А теперь я зарабатываю копейки, плачу за коммуналку — и чувствую себя богатым.
— Потому что это твоё. Заработанное. Честное.
Он кивнул.
— Спасибо, что не дала мне и моей семье ограбить тебя. Если бы ты поддалась, мы бы сейчас разводились. А я бы снова сидел у мамы, жалуясь на несправедливость жизни.
Я взяла его руку.
— Я не отдала им имущество. Но я отдала тебе нечто большее — шанс стать мужчиной.
Родня больше не приходила с требованиями. Золовки изредка звонили, сухо поздравляли с праздниками. Свекровь держала дистанцию, но однажды прислала смс: "Ты оказалась лучшей из его жён. Прости, что поняла это так поздно".
А мы продолжали жить. Игорь работал, я вела дела. Через год он накопил на новый диван — свой вклад в дом. Через два — на ремонт кухни. Маленькие шаги, но его собственные.
И когда через три года он предложил съездить к нотариусу и оформить дарственную на половину дома, я отказалась.
— Зачем?
— Чтобы ты знал — я остаюсь не ради твоего имущества.
Он обнял меня, поцеловал.
— Я и так знаю. Каждый день. Каждую минуту.
Иногда самая большая хитрость — это не спрятать имущество от родни. А защитить человека от самого себя. Дать ему упереться в стену, осознать, измениться. И протянуть руку, когда он будет готов идти правильной дорогой.
Родня мужа думала, что я жадная. А я просто знала — настоящая любовь не в том, чтобы отдать всё. А в том, чтобы дать возможность заработать своё.