На самом деле, Авторский Коллектив был уже морально готов завершить рассказ о поучительной «китайской» эпопее бомбардировщика Флота «Тип 96» и в первой части статьи, если бы не несколько разноплановых событий технического и организационного характера, не избежавших внимания Главного Редактора (старого, слепого и глухого кота).
Вполне естественно, «визитной карточкой» повествования будет событие, не только записавшее этот, что уж говорить, малоизвестный самолёт в анналы авиа-истории, но и серьёзно повлиявшее на ход всей Тихоокеанской Компании. Тут без вариантов. Итак. Южно-Китайское море. 10 декабря 1941 года.
С военной точки зрения, с начала 1939 года и до осени 1941 года, когда подготовка к совершенно другой Войне вступила в активную фазу, основными целями соединений флотских и не только дальних бомбардировщиков стали еще не захваченные японской армией крупные населённые пункты на севере и востоке страны. Прежде всего, очередная, третья по счёту за военное время столица Китая, Чунцин, куда эвакуировалось правительство. Чан Кайши, несмотря на потерю огромных территорий и фактический разгром армии, капитулировать не собирался и массированные бомбардировки «Града Стольного» должны были всемерно способствовать «смягчению переговорной позиции» упёртого генерала. По «хорошей традиции», за всё приходилось отдуваться гражданскому населению.
Начав «столичное воздушное наступление» еще в конце 1938 года со «скромных» двух Корпусов по 36 бомбардировщиков каждый, вскоре японцы удвоили силы, доведя к лету 40-го численность только флотских «стратегов поневоле» почти до 150 машин (13-ый, 15-ый, Канойя и Такао Кокутаи). Пик активности армады пришёлся на весну-лето 1940 года, когда в каждом вылете принимали участие от сотни и более самолётов. На «групповом портрете» хорошо видна нижняя стрелковая точка G3M2 «модель 21». На картинке, борт из корпуса Михоро, участника боёв 1941 года в Центральном Китае.
За время трёх воздушных операций против временной столицы Китая, получивших кодовые обозначения «Операция 100», «101» и «102», было нанесено 164 групповых удара и выполнено почти 7500 боевых вылетов (возможно в зачёт пошли и художества Ki-21 армейских коллег). До осени 1940 года, когда на фронте появились легендарные «Зеро», бомбардировщики действовали без истребительного прикрытия, а вопросы самозащиты решались плотными боевыми порядками формаций и налетами ночью или в сумерках: в площадные цели типа «крупный город» японцы попадать умели и в темноте. Главной задачей было не зацепить зарубежные посольства, которые располагались на левом берегу Янцзы и эвакуироваться отказались (интересно же посмотреть, что и как).
На фоне отзыва весной 1940 года из Китая советских добровольцев (которых очень ценили), сбоев системы «раннего предупреждения» в условиях горных массивов, с трех сторон окружавших город, когда истребители зачастую просто не успевали взлететь и забраться на высоту пяти километров, потери «Рикко» размахом не блистали. Известно по крайней мере о двенадцати G3M, потерянных во время налётов на Чунцин. На фото машина из 13-го Корпуса, активного участника «принуждения к капитуляции».
С китайскими потерями, в основном гражданского населения, вопрос тяжёлый. Большой по площади город имел преимущественно деревянные постройки и зная это, японцы зачастую использовали зажигательные бомбы. Тотальное уничтожение построек это полбеды: многочисленные бомбоубежища превращались в братские «газовые камеры». В общем, людские потери от бомбёжек Чунцина разнятся от десяти до тридцати тысяч человек, это при том, что большая часть населения покинула город. Но ничто в это жизни не проходит бесследно…
*** На фото ещё никому неизвестный в 1940 году капитан USAAC Кёртис Эмерсон Лемей (Curtis Emerson LeMay), через неполных пять лет поднявший уровень игры «гори, гори ясно» на недосягаемую высоту. На заднем плане - какой-то малоизвестный самолёт. Редактор считает, что это точно не G3M «Nell»
Естественно, что одной столицей дело не ограничивалось. Доставалось и другим относительно крупным городам: Ланьчжоу (перевалочному пункту доставки вооружения из СССР), Ченгду , Куньмин и местечку Лойвин на границе с Бирмой, где располагался авиа-сборочный завод. По таким «вторичным целям», в отдельных разовых налётах запросто мог участвовал весь наличный состав двух Корпусов (более семидесяти машин). Обвальных потерь в стиле 1937 года тоже не наблюдалось, да и с подтверждёнными успехами, если не считать таковыми истребление мирного населения, имеются определённые проблемы (проснувшийся Редактор-кот справедливо заметил, что хотя восточная авиа-историография того периода - штука тёмная, окончательно потерять надежду мы торопиться не будем).
Вероятно самый удачный для китайцев бой этого этапа произошёл 4 ноября 1939 года в районе Ченгду, когда смешанной группе из двадцати истребителей (Dewoitine D.510, И-15бис и И-16), ценой потери одного «Ишачка» и нескольких серьёзно повреждённых машин удалось сбить четыре G3M из тридцати шести, участвовавших в налёте. А самый удачный японский налёт имел место быть 22 мая 40-го, когда на аэродроме Байши-И (Bayshiyi) в районе Чунцина удалось на земле уничтожить пять истребителей (четыре И-15 и один И-16), а ещё семь повредить, попутно умертвив около 40 человек наземного персонала. Но фото борт из Корпуса Гензан, видимо образца 1941 года, когда старые авиачасти были заменены «запасным составом»: Первым корпусом (1st Kokutai), Корпусами Гензан и Михоро. Нижней «будки с пулемётом» нет, состояние ЛКП- обнять и плакать.
На организационном фронте тоже произошли важные события. Из потерь базовых бомбардировщиков 37-го года были сделаны верные выводы (частично верные, поправил Главред) и в лучшую защиту ударных самолётов небезосновательно записали истребители сопровождения дальнего действия. И если с тяжёлой двухмоторной машиной, создаваемой с 1938 года по спецификации 13-Shi (будущим Nakajima J1N1 «Gekko»), на ниве «самолёта-охранника» ожидаемо ничего путного не вышло, то проект одномоторного «универсального» истребителя 37-го года спецификации 12-Shi, у которого в 1938 году затребовали большой радиус действия, так сказать «выстрелил».
Речь конечно о Mitsubishu A6M2 «Тип 0». «Reisen», он же «Зеро», он же «Ноль». Гигантский радиус действия с ПТБ позволял сопровождать те же G3M на полную боевую дальность полёта, что и практиковали, а по совокупности ЛТХ машина начисто превосходила всех китайских оппонентов. Всё это усугублялось высоким уровнем подготовки японских лётчиков-истребителей. В общем, совершив первый боевой вылет 19 августа 1940 года, две эскадрильи «Рейсенов» 12-го и 14-го Корпусов заложили первый камень в форменный геноцид китайской авиации, в течении пары-тройки месяцев доведя ситуацию до состояния, когда китайцы просто перестали летать, отведя остатки матчасти в тыловые районы. «Ноль» помножил всех на «ноль», съехидничал Редактор. На фото пара A6M2 из 12-го Корпуса в полёте над Китаем. Май 1941 года. Пилоту ближнего к нам «Зеро» с поэтичной фамилией Накакарийя (Kunimori Nakakariya) посчастливилось пережить Большую Войну (16 заявок на победы, из них по крайней мере две (И-15бис) числятся за «китайским периодом»).
На техническом фронте тоже был ощутимый прогресс (частичный прогресс, уже раздраженно поправил ГлавВред). Ещё в 1936 году у швейцарской фирмы «Эрликон» Флотом была приобрётена лицензия на производство целого семейства 20-мм автоматических пушек, правда до серии добралась только самая легкая модель, «Oerlikon» FFF, получившая у японцев обозначение «E-shiki», а позднее «Тип 99 модель 1». Причем вышло так, что в боевых условиях новое устройство дебютировало в 1939 году именно на «Рикко», в турельной версии.
Пушка приятно выделялась малой массой (25 кг) и приличным по тем временам весом снаряда (почти 130 грамм). За всё это пришлось заплатить низкой начальной скоростью (600 м/с), то есть, скверной настильностью и скромной скорострельностью (у «модели 1» чуть более 500 выстрелов в минуту). Питание было магазинным (15, 30, 45 или 60 патронов), поэтому достижение даже заявленной скорострельности виделось скорее утопией.
Несмотря на то, что швейцарцы поставляли технологическое оборудование «под ключ», помогали с отладкой производства и обучали персонал, пушку долго и мучительно доводили до кондиции. А как довели, к 1939 году, немедленно установили на G3M2: вместо задней пулемётной башенки на самолёте появился массивный прозрачный обтекатель, закрывавший компактную турель «E-shiki» и обеспечивавший скромные углы обстрела (по 15 градусов влево и вправо). Заодно окончательно убрали нижний стрелковый «скворечник», установив взамен в бортах самолёта, за крылом, два характерных выпуклых блистера с 7.7-мм с пулемётами «Тип 92». С пассивной защитой дело обстояло…не самым лучшим образом (по прежнему, не было от слова «вообще»), что технично подтвердил Редактор, найдя на просторах сети редкое фото с заседания Koku Hombu:
Упорство, с которым японские, обличённые полномочиями граждане (кот твёрдо уверен, что опять дело в адмирале Ямамото) игнорировали понятия «боевая устойчивость и живучесть» имело простое объяснение (нет): в тех условия никто жертвовать 20-30% от радиуса действия не собирался.
В общем, в первой половине 1939 года производство «пулемётного» G3M2 «модель 21» свернули, успев собрать 343 таких самолёта, перейдя на выпуск «пушечных» G3M2 «модель 22». Восьмитонная машина, при том же запасе топлива и практически тех же двигателях, что и у предшественника (Mitsubishi «Kinsei» 41/42/45 c мощностью, доходящей до 1075 л.с.), не потеряла в скорости, сохранив главный плюс: гигантский радиус действия. Приятно-полезным бонусом стало массовое появление на серийных бомбардировщиках в 1940 году автопилотов «Тип 0» - пиратского переосмысления конструкций «Sperry». В феврале 1941 года производство «Тип 96» на «Митсубиси» свернули, освободив производственные линии для нового «Рикко», «Типа 1» или G4M1 , успев за два неполных года построить 243 G3M2 «модель 22», однако самолётик находили вполне удачным, списывать со счетов не собирались и производство продолжилось силами конкурента, фирмы «Накадзима».
«Пушечные» G3M2 стали медленно, но верно поступать во фронтовые подразделения уже с лета 1939 года, не столько заменяя, сколько дополняя «пулемётные», хотя последние вполне себе участвовали и в тихоокеанской части Второй Мировой. Из-за скудности доступных материалов с китайской стороны, сложно оценить реальную эффективность от действительно серьёзного усиления вооружения: у японцев нет разделения участвовавших в налётах «Рикко» по субмодификациям, а китайцы в каких-то обвальных потерях истребителей от оборонительного огня сознаваться категорически не хотят. Тем более, что в 1940-41 годах действия их (китайских истребителей), если называть вещи своими именами, носили скорее спорадический характер. На фото «пушечные птички» из Корпуса Михоро, базировавшегося в 1941 году во французском Индокитае.
Возвращаясь к «Накадзиме», стоит сказать, что конструкторы фирмы в начале 1942 года опять откопали стюардессу доработали в общем-то устаревший самолёт, с очевидным упором на увеличение радиуса действия: запас топлива увеличился почти до 5200 литров, а новые модификации двигателей, «Кинсей» 51 с мощностью 1200 «лошадок», разгоняли потяжелевшую машину (максимальный взлётный вес превышал десять тонн) до 415 км/ч. До февраля 1943 года, когда проект окончательно закрыли, извечный конкурент «Мицубиси» успел построить 412 экземпляров G3M2 и G3M3.
Редактор сподобился на полноценное исследование и выяснил, что неизвестно, сколько именно G3M3 было выпущено: есть только общее число самолётов, произведённых на «Nakajima». Потом долго листал японские книжки с картинками, ментально рассматривая фотографии со схемками, после чего был вынужден констатировать, что гарантировано отличить G3M2 от G3M3 можно только при осмотре с определённых проекций: видимые различия исключительно в размерах верхних заборников карбюратора.
Если завершать обзор модификаций, то стоит упомянуть встречающийся в литературе специально разработанные дальние фоторазведчики G3M2 KAI, в которые за 1941 год было переоборудовано 36 серийных G3M2. Настолько тайные и секретные, что информации по ним примерно «ноль». Самолётам, лишённым любых знаков опознавания и закреплённым за 3-им Корпусом, базировавшемся на Формозе, приписывают ещё довоенные развед-полёты 41-го года над территориям потенциальных «партнёров», включая Филиппины. Правда Творческий Коллектив в полном составе с явным скепсисом относится к указываемой рабочей высоте полётов в 9000-10000 метров, якобы позволявшей избегать перехватов: такие добродетели – это не про японское двигателестроение. Ну и куда нам без «Транспортного цеха».
Уже в 1937 году на 1-ом Арсенале ВМС в городе Йокосука было произведено переоборудование нескольких G3M1 в скоростные транспортные самолёты. С бывшего бомбардировщика снималось всё вооружение, в фюзеляже прорезалась большая посадочная дверь и небольшие окошки для страдающих клаустрофобией, а вдоль бортов устанавливались десять кресел для перевозки личного состава (по большей части, командного). Машина получила официальное обозначение L3Y1 «тип 96». В 1939 году та же участь постигла и несколько десятков «пулемётных» G3M2, ставших L3Y2. Двадцать четыре таких машины в 1938-39 годах были переданы гос-авиакомпании «Dai Nippon Koko Kabushiki Kaisha», где получили обозначение «So-Yu», которые после начала Тихоокеанской Войны были отобраны Флотом. Полное количество подобных «переделок» неизвестно и вряд ли измеряется сотнями экземпляров. На фото транспорт, принадлежавший в 1944 году 221-у Корпусу (221st Kokutai): передача одиночных машин в боевые авиачасти, где самолёты выполняли скорее курьерские функции, было распространённой практикой второй половины Войны.
Скоростные (до 420 км/ч) и грузоподъемные L3Y1/2, которым от прародителя достался гигантский радиус действия, служили не только «курьерами», но и выполняли вполне боевые функции. 11 января 42-го года в районе Манадо на Филиппинах с 28 L3Y, числившимися за 1-ым Корпусом, было сброшено 324 парашютиста «флотских ВДВ» (1-го десантного отряда «Йокосука»). На следующий день 18 «транспортных Рикко» десантировали подмогу, еще 185 человек. В результате бравых действий парашютистов был захвачен местный аэродром Лангоан, на который в тот же день приземлились первые «Зеро». 20-21 февраля самолётики совместно с другими типами ЛА приняли участие в высадке воздушных десантов на южном Тиморе, где за два дня было сброшено около 650 мужиков с парашютами. На этом геройства закончились и началась обычная военная рутина, самым заметным событием которой была выдача американцами L3Y персонального кодового имени «Тина» (Tina). Вот так, ненавязчиво и незаметно, Авторский Коллектив плавно проскочил ключевую дату, 7 декабря 1941 года, и перешёл к Тихоокеанской Войне.
Большую Войну японская морская базовая бомбардировочная авиация встретила, имея в первой линии шесть Корпусов, четыре из которых имели на вооружении G3M и по численности больше соответствовали нашему полку (36 машин по штату). Ещё две авиачасти, Корпуса Канойя и Такао, оснащались новейшими G4M1 и были несколько многочисленнее (по 54 бомбардировщика). На фото пара Mitsubishi G3M2, постоянного завсегдатая статьи, корпуса Михоро, базировавшегося в декабре 41-го в Индокитае. На переднем плане - «модель 22», на заднем - пулемётная «модель 21».
В общем, наличные силы были мягко говоря ограничены и вся Компания строилась на «океанском Блицкриге» с учётом относительно небольших запасов топлива в Империи («спасибо» нефтяному эмбарго Рузвельта) и неготовности противника к войне, что всячески усугублялось своеобразным руководством Союзников на местах. По выверенному экспертному мнению Главреда, ситуацию с Высокими руководителями англосаксов (голландцы не были субъектны) хорошо описывает популярный мем из известного фильма Бондарчука-младшего:
В зависимости от конкретных событий в конкретном районе боевых действий начального периода войны, вместо имени «Борис» рекомендуется поставить «Франклин Делано». Или «Уинстон Леонард Спеснер».
Ну и конечно переменчивая «Госпожа Удача», без которой История была бы совершенно иной. Итак, тезисно, ибо нельзя объять необъятное. Первая громкая операция, налёты «Рикко» Корпуса Титосе на атолл Уэйк 7-14 декабря 41-го. Радиолокатора у обороняющихся не было и во время первой операции за ударную группу из 34 G3M сыграла на все деньги облачность, позволившая разминуться с патрульной четвёркой «Уайлдкетов» эскадрильи VMF-211 и накрыть на земле оставшиеся девять истребителей.
Упорный островок конечно захватили, правда только 23 декабря, со второй попытки и при деятельном участии пары авианосцев. На фото разбитый F4F-3 на Уэйке, приписываемый капитану Генри Элроду (Cpt. Henry T.Elrod) на чей счёт записали два сбитых над атоллом G3M и потопленный там же эсминец «Кисараги». И то, и другое достижение- сущая правда.
На Филиппинах 8 декабря 41-го радиолокаторы-то были, но был и «организаторский гений» генерала Макартура, полностью «выключившегося» из процесса боевого управления, и набранные по объявлению на hh.us операторы РЛС, выдавшие неправильное направление полёта японских формаций. Не обошлось и без фактора случайности, опять «погодных явлений», отложивших вылет японской армады (105 бомбардировщиков, в числе которых было 25 G3M 1-го Корпуса, плюс 85 «Зеро» прикрытия) с Формозы и позволивших подловить большую часть американского «авиа-воинства» на земле, на авиабазе Кларк Филд. Как результат около сотни уничтоженных преимущественно на земле аэропланов, включая более 40 % наличных и особо ценных B-17 и P-40.
Фото на память, сделанное с борта японского бомбардировщика над авиабазой Кларк 8 декабря 1941 года. В тот день на аэродром было сброшено 636 60-кг ФАБ. Следующие два дня японцами наносились удары по другим, менее значимым аэродромам и ВВС Дальнего Востока (FEAF), способные в других условиях остановить вражье наступление, перестали существовать как организованная сила.
И вот настало 10 декабря, единственная и неповторимая «Минута Славы» базовых торпедоносцев дальнего действия. То, ради чего этот класс ЛА собственно и создавался. Дело происходило в Южно-Китайском море, а главной целью было британское «Соединение Z», состоявшее из линкора «Принц Уэльский» (HMS «Prince of Wales») и линейного крейсера «Рипалс» (HMS «Repulse») в сопровождении трёх эсминцев (четвёртый был отправлен в Сингапур), которое было вполне способно сорвать всё громадьё японских планов на Малайю. 9 декабря, в условиях «потрясающей» организации местными «умниками» разведки и связи, соединение металось между малайскими Кота Бару и Куантаном в бесплотных попытках найти японские транспорты с десантом, ну и нашло, правда немного другое…
Японское командование о британском соединении знало, опасность оценивало вполне адекватно и прилагало титанические усилия для обнаружения англичан, используя подводные лодки, самолёты-разведчики Mitsubishi C5M и специально выделенные бомбардировщики ударных подразделений. А сам «Комитет по встрече» внушал уважение с трепетом и теоретически мог включать 72 G3M2 из Корпусов Михоро и Гензан, а так же специально прикомандированные 27 G4M1 Корпуса Канойя. Но фото формация Корпуса Гензан. Причём опять смешанная: в центре композиции G3M2 «модель 21».
Ранним утром 10 декабря корабли были обнаружены сначала подводной лодкой, а потом самолётом-разведчиком C5M и в Сайгоне стали авральным порядком готовить к вылету целую армаду, а вернее, все имеющиеся в наличии силы: 35 G3M2 несли по паре 250-кг или по одной 500-кг бронебойной бомбе, а 25 G3M2 – по торпеде. 26 G4M1 были вооружены исключительно торпедами. Правда разведчик тоже не остался незамеченным, благо на английских кораблях были радиолокаторы. Однако особо одарённый командующий Соединением, адмирал Томас Филлипс, ограничился только изменением курса и, соблюдая радиомолчание, не стал вызывать истребительное прикрытие (специально выделенных по такому случаю два десятка «Буффало» Mk.I из 243-ей эскадрильи RAAF).
В воспоминаниях участников событий со стороны RAF упоминается, что ещё до начала провальной операции, Филлипсу предлагали держать над кораблями постоянный «зонтик» из нескольких истребителей, на что был получен надменный отказ. И даже на причину отказа намекается: «гусь (Флот) свинье (летунам) не товарищ». Было-не было, сейчас уже не проверить: адмирал пошёл на дно вместе со своим флагманом. На фото главные герои Трагедии. Вверху «Принц Уэльский», внизу - «Рипалс». Съемка произведена в Сингапуре в конце 1941 года.
Потом было бестолковое и бесполезное нападение на нежданно обнаруженный и отделившийся от эскадры эсминец «Тенедос» (HMS «Tenedos» ), на что впустую потратили девять 500-кг бомб, были японские небесные плутания (линкоры не нашли, там где ожидали), случайная встреча с корабельной британской летающей лодкой «Валрус» , наведшая уже было собравшихся возвращаться японцев на определённые мысли, последующее долгожданное обнаружение «Соединения Z» и сумбурная японская атака в условиях заканчивающегося топлива. В общем, в 11:13 10 декабря грянул бой. Главред проникновенно поинтересовался, про всего три эсминца сопровождения для столь ценных «подопечных», и получив туманный ответ Автора, в стиле «воюют тем, что имеют» взялся за карту событий:
Нельзя сказать, что и у японских «Соколов» всё было хорошо. Скоординированного удара не вышло, на британское соединение выходили кто как мог, атаковали, кто во что горазд, а вопрос был окончательно закрыт только торпедоносцами Корпуса Канойя, будущими «Бетти» (американские кодовые «имена» японских ЛА появились позднее, в середине 42-го, став чем-то вроде стандарта только к концу года). G4M1 появились на сцене трагедии последними, более чем через час после начала побоища (в 12:22), когда тот же «Рипалс» практически не пострадал, а у «Принца» восстановили управление и выровняли крен. На фоне новых и более продвинутых коллег «Типа 1», старшие товарищи «Типа 96» (G3M2) выступили неубедительно. Если бы не один нюанс…
Бомбардировка с горизонтального полёта маневрирующих кораблей, даже крупных, оказалась (вот неожиданность) бесполезной тратой боеприпасов. Из всего обилия сброшенного «чугуния» (напомним, бомбами были вооружены тридцать пять машин), цели достигли только два металлических предмета. Одна 250-кг бомба попала в самом начале действа в «Рипалс», в ангар гидросамолёта, вызвав пожар, который был сравнительно быстро потушен. Вторая, калибром 500-кг, угодила в самом конце в уже обречённого и обездвиженного «Принца» и ничего не решала. И, как справедливо заметил Редактор, чтобы нанести авиа-бомбой критические повреждения кораблю такого класса должно быть выполнено одно непременное условие: корабль должен называться «Аризона». На фото G3M2 с заретушированным хвостовым кодом, относимый западными историками к Корпусу Михоро, который как раз и разбрасывал во время мероприятия «чугуний».
С торпедной атакой у G3M вроде бы тоже получилось так себе. Из двадцати пяти торпед в цель, а именно в «Принца Уэльского», попала только одна, в 11:44. Но тут всплыл тот самый нюанс: КУДА именно она попала. Редактор подсказал: в кормовую часть левого борта, практически в район крепления внешнего винта к корпусу. Вал винта хоть и погнулся, но продолжал вращаться со скоростью 200 оборотов в минуту, нанёся ТАКИЕ повреждения корпусу корабля, которые и не снились ни одной торпеде. Дальше-больше: разбитая внутренняя обшивка вкупе с разгерметизацией валопровода, затопление отсека кормовых генераторов и машинного отделения, обесточивание всей кормовой части линкора, потеря управления, крен в 11.5 градусов и падение скорости до 9 узлов. Картина Репина «Приплыли».
«Золотого попадания», сравнимого по последствиям со знаменитым «рулём Бисмарка», добилась одна из машин корпуса Гензан (борт на фото иногда относят как раз к этой авиачасти, с другими фотографиями Гензана просто беда-беда).
Ну а дальше всё было сравнительно просто. Практически непострадавший «Рипалс» оказался связанным покалеченным собратом. Чем занимались три эсминца вообще непонятно, судя по описанию сражения, вообще ничем: вальяжно качались на волнах, а экипажи запаслись попкорном и с интересом смотрели, чем дело закончится. Вся неудачливая гоп-компания дождалась на свою голову второй волны, G4M1 с торпедами. В «Рипалс» попало четыре «рыбины» (затонул быстро, в 12:33) , в «Принца» еще три. В 13:18 изувеченный гигант начал ложиться на борт, и тут, очень вовремя, прибывает на подмогу десять «Буффало», которые застали над полем брани единственного противника, наблюдавшего за процессом разведчика, C5M, которого сбить так и не смогли…
К слову, чтобы оценить уровень «компетенции» британского руководящего состава: вызов истребительного прикрытия произошёл только в 11:58 по личной инициативе командира «Рипалса», каперанга Уильяма Теннанта, взявшего на себя немыслимую вольность и нарушившего приказ о радиомолчании, бывший абсолютно бессмысленным уже более 40 минут. На фото Brewster «Buffalo»Mk.I из 453-ей эскадрильи RAAF, которая в теории должны была предотвратить происшедшее, но начальству безусловно виднее… Фото сделано в районе Сингапура до войны: на машине пока отсутствует светлая полосочка быстрой идентификации у хвоста (Combat Stripe).
Редактор резюмировал: потеря «Соединения Z» имели самые серьёзные последствия, позволив японцам беспрепятственно высаживать морские десанты на ТВД. Как результат, сдали Сингапур и всю Малайю, а вскоре дело дошло и до Голландской Ост-Индии с её «нефтянкой». Потом Редактор сделал вид, что устал и решил, что статья сильно затянулась (это правда) и, получив за рисование карты 300 грамм варёной колбасы «Дишманского мясокомбината», потерял всякий интерес к процессу. В общем, если хвостатая Муза будет благосклонна и живы будем, окончание эпопеи первого «Рикко» будет продолжено в следующей части, из которой Уважаемые Читатели вероятно не узнают, насколько везенье - непростое ремесло, что делать, когда оно (везенье) заканчивается, переселяются ли души горе-писателей в наглых и циничных котов, а так же стоит ли покупать пластиковые игрушки за 5000 рублей или лучше подобные немалые средства использовать с пользой для душевного благополучия (пропить).
Всем добра.
С наступившим и наступающим праздниками!
***Использована информация из открытых источников.