Первые признаки того, что что-то не так, появились уже через неделю. Обычная утренняя тошнота сменилась странными, резкими толчками внизу живота, слишком сильными для хрупкого зародыша. Алиса лежала в постели, положив ладонь на ещё плоский живот. Чувствовала под пальцами не шевеление, а нечто, похожее на судорожные подёргивания, будто нечто спешило, торопилось занять свое место.
— Этого не может быть, — выдохнула она в тишину. — Показалось.
Алиса пыталась привыкнуть к этому ребёнку, полюбить его. Но она его боялась. Словно внутри неё поселился крошечный монстр, и оставалось лишь ждать, когда он разделается с носительницей. Пока она была нужна. По коже побежали мурашки. Алиса судорожно вцепилась пальцами в холодную простыню.
Но ей не казалось. К концу второй недели живот стал заметно округляться, обтягивая тонкую ткань ночнушки тугой, неестественной сферой. Он был не мягким, как при обычной беременности, а твёрдым и напряжённым, будто внутри зрел не ребёнок, а некий плод, накачанный стимуляторами роста.
Врачи, навещавшие её каждый день, молча фиксировали данные на планшеты. Их лица — безразличные маски — не выражали ни удивления, ни беспокойства. Для них это не аномальный ужас, а ожидаемый результат.
— Всё соответствует прогнозам, — констатировал Денис, наблюдая, как врач водит холодным датчиком УЗИ по её вздувшемуся животу. На экране пульсировало нечто размером с шестимесячный плод. Слишком крупная голова, слишком быстрый, птичий ритм сердца. — Развитие ускорено в десять раз. Это гениально.
Алиса смотрела на экран и не видела ребёнка. Она видела паразита. Чудовище, высасывающее из неё жизнь с нечеловеческой скоростью.
Ночью её преследовали кошмары. Ей снилось, что живот разрывается изнутри, и из него выползает не младенец, а маленькая, идеальная копия Дениса в миниатюрном костюме, с холодными, как озёрная гладь, глазами и блокнотом в руке. Ей снилось, что она — земля, в которую воткнули мёртвое семя, и оно проросло металлическими щупальцами.
Она просыпалась в холодном поту, её тело казалось тяжёлым и чужим. Алиса чувствовала, как «оно» двигается, пинается, будто пытаясь вырваться наружу раньше срока. Её собственная плоть стала для неё тюрьмой и полем битвы.
Три месяца. С момента того унизительного зачатия прошло всего три месяца. Однажды утром её разбудила тупая, раздирающая боль в пояснице. Час спустя начались схватки — стремительные, яростные, как удар бича. Тело рвалось на части, не готовое к такому насилию над природой.
Роды оказались короткими, жестокими и безжалостно клиничными. Никаких криков новорождённого. Только её собственные хрипы и металлический звон инструментов, леденящий душу. Когда «это» наконец вышло из неё, Алиса, обессиленная, успела мельком увидеть маленькое, сморщенное тельце, которое медсестра тут же, с профессиональной бездушностью, завернула в стерильную пеленку. Оно не плакало. Оно было неестественно спокойным.
Это её ребенок? Его ребенок. Плод проекта.
Его забрали так быстро, словно боялись, что она его заразит. Двери операционной захлопнулись, оставив женщину одну на холодном столе, истекающую кровью и горем. Она не чувствовала облегчения. Лишь чудовищную, вселенскую пустоту, разъедающую изнутри.
Но кошмар на этом не закончился. Когда врачи завершили процесс с ней, в палату вошёл Денис. Он выглядел довольным, его прямой стан и собранность контрастировали с её немощностью.
— Всё прошло успешно. Образец стабилен. Показатели в норме, — отчитался он, глядя на Алису поверх планшета. — Твоё тело показало превосходную адаптивность. Это открывает возможности для повторной инкубации в будущем.
Слова «повторная инкубация» вонзились в сознание, как раскалённый нож. Нет. Только не это. Она не переживёт снова этот ужас.
— Нет... — хрипло выдохнула она, пытаясь подняться на локтях. Каждый мускул кричал от боли. — Денис, пожалуйста... Отпусти меня. Я больше не могу.
Он посмотрел на неё с лёгким удивлением, как на механизм, который внезапно начал давать сбой.
— Твоё состояние временно. Восстановление займёт не более месяца. Затем мы начнём подготовку к следующему циклу.
— НЕТ! — это был не крик, а вопль разрываемой души. Она схватила его за рукав халата, тонкая ткань сморщилась под её пальцами. — Денис, умоляю! Послушай меня! Я сделала всё, что ты хотел! Я... я любила тебя! Отпусти меня! Мне уже плевать на эти видео! Пускай весь мир их увидит! Пускай! Я не могу больше быть здесь!
Она рыдала, прижимаясь лицом к холодной, стерильной ткани его халата, цепляясь за последнюю призрачную надежду, что в нём осталась крупица того человека с фотографий из старого альбома.
Денис мягко, но неумолимо освободил свой рукав. Его лицо снова стало маской «Феникса» — бесстрастной и эффективной.
— Твои эмоциональные реакции предсказуемы и внесены в протокол, — сказал он ровным, безжизненным голосом. — Шантаж видеоматериалами был лишь начальным стимулом. Сейчас существуют более действенные методы контроля.
Он наклонился к ней, и его шепот стал сладким и вязким, как яд.
— Ты думаешь, мы позволим уйти женщине, которая выносила и родила первый успешный гибридный образец «Феникс-Х»? Ты не просто свидетель, Алиса. Ты — ключевой актив. Мать-прародительница. И твоя миссия далека от завершения.
Он выпрямился и нажал кнопку на стене. В палату вошли две медсестры с шприцами в руках. Жидкость в них была прозрачной и пугающей.
— Успокоительное, — пояснил Денис. — Тебе нужно отдохнуть и набраться сил.
Алиса отчаянно затрясла головой, пытаясь отползти, но тело не слушалось, прикованное свинцовой усталостью. Она видела, как приближается игла, холодный блеск стали.
— Пожалуйста... — это был последний, отчаянный стон её человечности.
Он не ответил. Он просто наблюдал, как химическая тьма накрывает её с головой. Женщину, которая любила его и верила, что это взаимность, а не игра, и капкан организации, когда-то поработившей и его. Денис не рассказывал ей правды, да и зачем контейнеру знать её. Он сжал губы, закрывая, отсекая эмоции и воспоминания о себе, о прошлом.
В последний момент перед тем, как погрузиться в небытие, Алиса поняла. Её не отпустят. Никогда. Она навсегда останется в этой красивой, стерильной преисподней. Инкубатором №1. И её новый цикл начнётся очень скоро.
Алиса лежала в полумраке палаты, уставившись в потолок. Тело казалось чужим — тяжёлым, неповоротливым, будто отлитым из свинца. Каждое движение отдавалось тупой болью, но хуже всего — это мысли, крутившиеся в голове, как загнанные звери в клетке.
Что они сделали со мной? Что это за ребёнок? Хоть бы увидеть его... Сколько ещё это продлится?
И среди этого хаоса — внезапный, пронзительный образ: Женя, который однажды остановился на обочине, увидев её бредущую вдоль дороги. Всего двадцать минут знакомства — но именно он оказался рядом в тот момент, когда в их машину врезался грузовик.
— Женя… — прошептала она, и это имя на губах обожгло, как кислота.
Она вдруг снова вспомнила тот день. Аварию, бегство и охотников. Единственного, кто заподозрил неладное и сказал, что это место опасно. «Что он делал здесь? Как же это странно. Он знал что-то о «Фениксе» и сумел уйти? Или это на него шла охота? Грузовик предназначался для него?» Алиса уже не знала, о чём думать.
Мысли теперь кружились лишь о побеге. Убраться из этого ада любой ценой. Даже, если в итоге она погибнет, стать машиной, производящей детей для неведомых целей, ей претило.
Утром, когда Денис вошёл в палату с планшетом в руках, Алиса впервые посмотрела ему прямо в глаза.
Когда-то он казался ей притягательным, сильным и надёжным. Сейчас от него веяло холодом власти. Желанием взять верх над ней. Усыпить бдительность. Как не позволить этому вновь случиться? Она вдруг вспомнила о капсуле и о своём опрометчивом шаге. Алиса колебалась, и что-то удержало её тогда от его предложения лечь туда, чтобы стать частью системы.
— Мне нужно время, — произнесла она тихо, но твёрдо.
Денис смотрел на неё. Длинные светлые волосы, когда-то шелковистые, теперь свисали на плечи, как пакля. Она изменилась, осунулась, будто потеряла смысл в жизни. Он подумал, что плохо убедил её насчёт капсулы — это был бы выход. В груди закололо – напоминание о проявляющихся эмоциях из прошлого. Денис вынул из кармана устройство, разработанное учёными организации. Лекарство впрыскивалось через кожу и сразу попадало в кровь. Оно блокировало эмоции и восстанавливало нужные структуры мозга. Именно из-за того, что Денис не принял лекарство после близости с Алисой, он «умер».
Воспоминания отозвались болью. «Я должен научиться контролировать себя». Тогда Алиса ему действительно понравилась. Он забыл о приборе и не сделал инъекцию. Знал, что его сущность не способна испытывать чувства. Но иногда его захлестывало. Денис получал удовольствие, когда был с ней настоящим. Воспринимал её как женщину, а не субъект № 47.
Он приподнял бровь:
— Время? Для чего тебе оно?
— Чтобы понять. Чтобы принять. Месяц — это мало.
Денис молча изучал её, словно оценивая степень сопротивления, сканируя каждую черточку бледного лица пленницы.
— Два месяца, — наконец согласился он. — Но с условием: ты будешь следовать протоколу. Никаких попыток сбежать. Никаких провокаций.
— Хорошо, — кивнула она. Врала она безупречно. И Денис знал это. — Я согласна.
Насчёт времени Алиса и правда не лгала. Но попытки вырваться из тисков она, конечно же, не оставила. Ей действительно нужно это время. Но не для того, чтобы «принять» свою судьбу, а чтобы найти выход.
План, рождённый отчаянием, зрел медленно, но верно. С этого момента она решила наблюдать за всем. Вычислить дыры в охране, слепые зоны камер. Она не агент из специальной службы, те учатся годами. У неё теперь остался единственный выход — получить эти навыки, чтобы выжить.
На прогулке Алиса теперь не торопилась. Её никто не заставлял идти быстрее. Тем более она отлично изображала больную. Пристально разглядывала охранников — их привычки, расписание. Запоминала, где находятся камеры, и как они работают.
В саду — старый колодец. Там под доской она и нашла ключ. «Денис, используя мое любопытство, точно подложил его туда», – решила Алиса. Но старалась не загонять себя в угол мыслями, где она совершила неправильный шаг.
В углу коридора — пожарная дверь с аварийным выходом. На столе в столовой — нож для фруктов, небрежно оставленный медсестрой. Каждая мелочь становилась частью её плана. «Если Евгений жив, он бы гордился мной? – В этом месте Алиса могла думать лишь о нём, том водителе, который пытался помочь ей. — А если ты погиб… Прости меня, я всё равно сбегу, даже если»…
Мысли оборвались на этом «если». Сомнения, как цепи. Но потом приходила ночь — и сомнения возвращались. Она лежала, прислушиваясь к тихому биению сердца внутри себя, и думала: «Что, если они снова засунули в меня что-то, … что‑то другое? Что, если побег невозможен? Что, если я уже проиграла»?
В такие моменты она сжимала кулаки и шептала:
—Женя, помоги мне.
Нет, это не обращение к призраку. Это обращение к той части себя, которая ещё верила в шанс на спасение.
Однажды утром она проснулась с чёткой мыслью: «Я не буду инкубатором. Я — Алиса. И я найду способ вырваться».
Она встала, подошла к окну. Солнце пробивалось сквозь тучи, освещая скалистый берег. Где‑то там, за горизонтом, расстилался мир, в котором ещё жили надежда и свобода.
—Я найду силы, — прошептала она. — Я не сдамся.
И впервые за долгое время в её глазах, запавших и оттого казавшихся ещё больше, зажёгся не страх, а огонь.
Через неделю после разговора с Денисом она получила «подарок».
В палате появился старый фотоальбом — потрёпанный, с пожелтевшими страницами. На первой фотографии — она и мама, смеющиеся на фоне моря. На следующей — школа, выпускной, друзья. Потом — университет, первые свидания, поездки.
Алиса листала страницы, и каждое изображение, будто било по сердцу. Это была её жизнь — та, которую у неё отобрали.
На последней странице — фото Жени. Нечёткое, будто сделанное наспех. Он стоит у машины, улыбается, глядя в камеру. Подпись: «Случайный знакомый. Не имеет значения».
— Не имеет значения? — прошептала она, горько усмехнувшись. — Для тебя — может быть. Но не для меня.
Денис наблюдал за её реакцией. Алиса вскинула на него взгляд и впервые за всё это время улыбнулась — натянутой, хрупкой улыбкой.
— Кто такой этот Женя? А? Я просто первый раз видела, как человек умирает.
— Впервые? – рассмеялся он почти искренне. — А про меня забыла?
— Думаешь, я такая бессердечная? – она всплеснула руками, – Естественно, я переживала. Но ты-то живой и невредимый, лгун! А этот парень… Мне он снился каждую ночь. Не своей улыбкой, а мёртвый, лежащий на руле и забрызганный кровью. Кто он такой? Грузовик предназначался для него или для меня?
Денис не ответил сразу. Сжал губы и, опираясь о дверной косяк, поднял глаза к потолку:
— Ты знаешь, кто это такой? Этот Женя? – Денис усмехнулся, глянул на неё. – Если бы ты не сопротивлялась, приняла бы мое предложение, ты бы не страдала так.
— Не перескакивай и не делай вид, что беспокоишься обо мне! – внезапно сорвалась Алиса.
— Он журналист. Журналюга, сующий нос не в своё дело. А ты, – он ткнул её в грудь указательным пальцем, и это прикосновение было обжигающе-холодным, – Я устал от тебя, и моё терпение не бесконечно.
Денис ушёл. Алиса никогда не видела его таким. Настоящим. Ей стало интересно, когда он тот самый, каким мог бы быть. Любила бы она его другим?
Она спрятала фото Жени под подушку. Теперь это будет её талисман — напоминание о том, что мир за пределами «Лагуны Тихой» всё ещё существует. «Журналист, – улыбнулась она про себя, – хорошо, если он выжил».
Алиса не оставляла мысли о побеге, теперь её цель обретала очертания и маршрут.
Цель — вентиляционная система. Она изучила схему здания (случайно замеченную на стене в коридоре) и поняла: воздуховоды ведут к западному крылу, где находится складское помещение с выходом на улицу.
Время — ночь. Сейчас охрана менее бдительна, а дежурные чаще отрываются от наблюдения.
Отвлекающий манёвр — ложная тревога. Она вспомнила, что в коридоре есть пожарная сигнализация. Если её активировать…
Мысли складывались в чёткую последовательность действий. Но оставался один вопрос:
Как быть, если внутри меня всё-таки что-то есть снова?
Она не могла ответить. Не хотела думать. Но знала: если побег удастся, ей придется оставить это «что‑то» здесь. Или взять с собой?
— Нет, — сказала она себе. — Я не позволю им использовать меня снова.
На следующий день Денис пришёл с неожиданным предложением.
—Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он, изучая её лицо. Его глаза сегодня ярко-голубые, холодные, как лед. Алиса заметила: когда Денис более человечный, цвет глаз у него становился теплее, более естественным.
— Да, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Лучше.
— Хорошо. Тогда завтра мы начнём подготовку к следующему циклу.
Её сердце сжалось, но она удержала маску спокойствия.
— Я думала, у меня ещё два месяца.
— Мы скорректировали график. Ты восстановилась быстрее, чем ожидалось.
Он улыбнулся — той самой улыбкой, которая когда‑то заставляла её сердце трепетать. Теперь она видела в ней только расчёт и ледяную пустоту.
— Это… неожиданно, — произнесла она, опуская глаза. — Мне нужно время, чтобы морально подготовиться.
— Моральная подготовка — не обязательный этап, — холодно ответил он. — Но если тебе так проще… Дай мне два часа.
Он вышел, оставив её одну.
Два часа. Это всё, что у неё есть.
Алиса подошла к окну. Солнце клонилось к закату, окрашивая море в кроваво‑оранжевые тона. Сейчас или никогда.
Она достала нож, который стащила из столовой. Спрятала в складках простыни. Проверила остроту лезвия — достаточно, чтобы разрезать ткань, но не хватит, чтобы пробить замок.
Затем достала ключ. Тот самый, из колодца. Она знала, от чего он, но чувствовала: сейчас это важно. В голове прокручивались детали плана: пройти в столовую (там сейчас никого нет), активировать пожарную сигнализацию (рычаг рядом с дверью), пока охрана отвлекается, пробраться в вентиляцию, добраться до западного крыла, открыть дверь ключом (ту самую, там есть выход, она видела еще дверь). Бежать. Бежать куда? Этот вопрос она оставила на потом.
Ровно через час она вышла из палаты. Шаги — медленные, неуверенные. Она изображала слабость, но внутри все кипело от напряжения.
Столовая. Тишина. Только тиканье часов на стене.
Она подошла к панели сигнализации. Рука дрожала, но она крепко сжала рычаг.
Раз. Два. Три.
Резкий, оглушительный звук разорвал тишину.
Алиса бросилась к вентиляции. Лезвие ножа легко вспороло решетку. Она пролезла внутрь, едва не зацепившись за край. Темнота. Пыль, въевшаяся в лёгкие. Узкий проход. Она поползла вперёд, чувствуя, как сердце бьётся в такт движениям. Где‑то внизу — крики, топот ног. Сирена продолжала выть.
Я смогу. Я должна. Через несколько метров проход сузился. Она застряла. Паника нахлынула, как волна.
— Нет! — прошептала, сжимая нож.
Развернулась, пытаясь пролезть боком. Ткань рубашки затрещала по швам, но она не остановилась. Ещё толчок. И — свобода. Проход расширился. Впереди — слабый свет. Она ползла дальше, чувствуя, как пот стекает по спине ледяными ручейками. Почти. Ещё немного.
Выбралась. Никого. Понеслась вперёд. Наконец она увидела дверь. Металлическая, с маленьким замком. Ключ. Алиса вытащила его из кармана, дрожащими руками вставила в скважину. Поворот. Щелчок. Дверь открылась. Перед ней — складское помещение. Пустые ящики, коробки, пыль. «Тут же была капсула? Куда она делась? Здесь всё теперь иначе…»
А в дальнем углу — выход. Алиса сделала шаг вперёд.
За спиной раздался голос, мягкий и знакомый:
— Ну вот мы и встретились снова.
Она обернулась. В проходе стоял Денис. Его лицо было спокойным. Почти добрым.
— Знаешь, — сказал он, протянул руку к её волосам и погладил светлые пряди. Потом резко схватил, дёргая вниз. Алиса вскрикнула, запрокидывая голову, боль обожгла кожу. — А я думал, ты будешь умнее.
Продолжение следует...
Понравился новый формат истории? Детективный сюжет и фантастика. Ставь палец вверх и подписывайся на канал!