Фантастические истории

Группировка «Долг». Дисциплинированные, жёсткие, со своими суровыми принципами. Их небольшой опорный пункт располагался в уцелевшем здании бывшего общежития, похожем на укрепленный бастион. Зима и Кабан влетели внутрь, едва не поймав очередь на пороге. Двое сталкеров с нашивками «меч и щит» мгновенно нацелили на них оружие. — Кабан? Сдохнуть не мог? И кто это с тобой? — сурово, без приветствий, спросил старший, с позывным Десятник. Его лицо было изборождено шрамами и усталостью. — Литий, мать его! И его шавки заграничные! — выдохнул Кабан, прислоняясь к стене, чтобы перевести дух...

Рыжий лес встретил гнетущей, абсолютной тишиной, какой не бывает в миру. Ни пения птиц, ни шелеста ветра — только настороженный, мёртвый гул забвения, вдавливающий в землю. Вера, с позывным Зима, шла, вжавшись в высокий бурьян вдоль ржавых рельс. Спина ныла от постоянного напряжения, каждый нерв был натянут до предела. Здесь расслаблялись только навсегда. Сорок лет. Седина в её коротких волосах и лучики морщин у глаз были не от лет, а от того, что осталось позади. От горячих точек, от белого халата, насквозь пропитанного чужими кровью и болью...

КОЛОДЕЦ Участие в конкурсе Вот это я попал! Литературное сообщество «Леди, Заяц & К» — Да не пил я! — Голос Павла Петровича сорвался на хрип. От обиды в горле встал ком, живот скрутило так, что аж дыхание перехватило. Ладони сами собой сжались в кулаки — будто мог отбиться от этой немой стены недоверия, что выросла между ним и Светкой. — Алкаш! — Дверь захлопнулась с таким треском, что в висках отдалось. Дерматиновая обивка шлёпнула по косяку, словно плюнула ему вдогонку. Он прижал ладонь к щели, почувствовал сквозняк — ледяной, как её голос за дверью: — И пальто верни!...

Ветер на причале был не просто холодным — он выл, словно злобный волк. Хлестал по коже ледяными плетьми, свистел в ушах и рвал плащ, словно пытаясь задержать непрошеного гостя. Тёмные волосы, словно вороново крыло, прилипли ко лбу. Капли дождя срывались с неба, и в воздухе стояла взвесь из солёных брызг. Марвин, сжимая в окоченевших пальцах рукоять дорожного сундука, глянул наверх. Там, на утёсе, чернел замок — асимметричный, нависающий над пропастью, будто выросший из самой скалы. Обитель Гарона Чернокнижника...

Жеке по прозвищу Куст не повезло. Трижды. Во-первых, он родился с шевелюрой цвета медного трофея и фактурой, которую не брал ни один гель «Суперсила» от Садовода. За это он и получил свою «погремуху». — Ну, ты и кустик, — хрипели товарищи по «Долгу», — подстригись, а то псевдособаки с тобой в жмурки играть пытаются. Во-вторых, он состоял в «Долге». Девиз «Мы очистим Землю от скверны!» на практике означал беготню по болотам с тяжёлым стволом, вечные склоки со «Свободой» и рацион из тушёнки с горохом, от которой даже кровососы шарахались...

– Ты честен со мной? – Прошептала я, терзаемая сомнениями. – Нам пора, любимая, – его вздох полон боли. – Через неделю Ронг объявит о вашей свадьбе. – Что?! – Я словно потеряла дар речи. – На мне? Зачем? – Он жаждет окончательно покорить тебя. Его страсть – не любовь. До тебя было много девушек. Неугодных он отправлял к «Гемариту». У нас есть шанс. Через два дня у врат. Я помогу. – А ТЫ? – почти крикнула я. – Главное – спасти твою жизнь. – Я не уйду без тебя! – Идём. Да, чуть не забыл. – Эоган вынул из кармана кристалл-каплю, переливавшийся всеми цветами радуги на кожаном шнурке...

Его величество обернулся. Сколько ему? Тридцать или меньше? Лицо красиво, светлые густые волосы до плеч, тёмные брови и ярко-синие глаза. Но Ронг – воплощение всего, что мне отвратительно: пресыщенная жестокость, трата жизней первогрупников. Одного взгляда в его холодные глаза хватило, чтобы почувствовать себя косулей перед волком. – Убирайся, – сказал он тихо Эогану. – Ты справился. Теперь никто не узнает твой секрет. Но помни. – Взгляд Ронга словно острый меч. – Я держу тебя, пыль, потому что ты нужен...

Выбралась из подземки. Станция «Спортивная». И я спортивная, улыбаюсь, пытаясь не раскиснуть. Под ногами потоки воды. Иду и злюсь: на него, на себя, на его маму. Тюфяк, маменькин сынок! Ну и пофиг. В воздухе запах осени. Листья в каплях дождя невероятно красивы. Клёны. Буду думать о хорошем. Надо жить дальше. В двадцать пять жизнь не кончается. Главное – это я его бросила. Хватит о Славике. Иду к подруге, вот где мы перетрём его косточки, и пусть икает. Снова улыбнулась. Гудок автобуса. Перебежала дорогу...

*** Кличка даётся один раз. Зона не любит переименований. Его звали Артёмом. Это имя осталось в той жизни, за пределами Кордонов, где асфальт, ясное небо и работа, на которую он торопился по утрам. Он был пилотом. Не военным, не героем, а человеком за штурвалом тяжелого транспортного вертолёта. «Вертушка» возила медикаменты, продукты, оборудование для научных миссий, которые тогда только начинали совать нос в запретные территории. Они летели в приграничный сектор, когда это случилось. Позже учёные будут говорить о «кратковременном скачке пси-поля», «аномальной гравитационной воронке»...

Зону не спрашивают о возрасте. Она дарит подарки сама, когда посчитает нужным. На свой тридцать второй день рождения Пилот не ожидал ничего, кроме стандартной пайки с тушёнкой и пары тёплых слов от бывалых сталкеров в баре «100 рентген». Но Седой, патриарх северного лагеря, молча протянул ему сверток, издающий жалостливый писк. Внутри, прикрываясь обрывком брезента, дрожал комочек тепла — щенок немецкой овчарки. «С матерью что-то случилось. Выжил чудом, у норы. Будет тебе глазами да ушами», — бросил Седой и ушел, не дожидаясь благодарностей...

.. Маша щёлкала затвором своего новенького фотоаппарата, ловя в кадр уродливую красоту забвения. Худенькая, маленькая — ей недавно исполнилось двадцать четыре. Её друг, Рома, был на три года старше, среднего роста и упитанный. Таких называют «пончик». Айтишник крупной компании, немного ленивый и непривыкший к подобным путешествиям. — Ром, смотри, какая атмосфера! Прямо как в том блоге на Rutube про урбан-туризм! — Ага, — хмуро буркнул Рома, спотыкаясь о развороченную плиту. Он поправил прилипшую ко лбу чёлку...