Остаток ночи Алиса провела в своей комнате. Она не спала — просто лежала, глядя в потолок, где играли тени от уличных фонарей. Мысли крутились в голове, как листья в водовороте.
Он не человек. Он не человек. Он не…
Но тело помнило его прикосновения. Сердце помнило тепло его рук. И это было самым страшным — что часть её всё ещё тянулась к нему, несмотря на ужас, несмотря на знание.
Утром она решила действовать.
Первым делом осмотрела комнату — методично, внимательно. Окно. Дверь. Вентиляция. Ни единого шанса. Всё продумано, всё учтено.
Затем — ванная. Зеркало. Она долго смотрела на своё отражение: бледная, с тёмными кругами под глазами, волосы спутаны. Кто ты теперь, Алиса?
В шкафчике — ни ножниц, ни острых предметов. Даже зубную щётку сделали из мягкого пластика.
«Они всё просчитали», — подумала она с холодной ясностью.
За завтраком (его принесли без предупреждения — идеально сервированный столик на колёсиках) она попыталась завести разговор.
— Денис, я всё-таки хочу уехать. Что там со стиранием памяти? Я так не могу.
Её слова точно застали его врасплох. Он поднял взгляд от планшета. Ни удивления, ни раздражения — лишь лёгкий наклон головы.
— Куда?
— Домой. К Римме. Я должна ей позвонить.
— Конечно, — он кивнул на телефон, лежавший рядом с вазой фруктов. — Звони.
Алиса взяла трубку. Экран загорелся. Но вместо привычного меню — чёрный фон с белым текстом:
«Доступ ограничен. Ожидание подтверждения».
— Что это? — она подняла глаза на Дениса.
— Безопасность, — спокойно ответил он. — Пока ты находишься здесь, все коммуникации фильтруются.
— Фильтруются? Или блокируются?
— То же самое, — улыбнулся он. — Но ты можешь написать ей сообщение. Я не против.
Алиса набрала текст: «Римма, я в порядке. Скоро вернусь. Не волнуйся». Нажала «отправить».
Экран моргнул. Сообщение зависло в статусе «доставляется».
— Оно не уйдёт, — тихо сказала она.
— Пока не уйдёт, — согласился Денис. — Но это вопрос времени.
Через три дня Алиса нашла слабое место.
Случайно. Или нет?
Во время прогулки по саду, её «разрешили» под присмотром двух молчаливых охранников, она заметила старый колодец — заросший плющом, почти незаметный. Крышка полусгнившая, но ещё держалась. «Странно, как это возможно в этом идеальном месте»?
Алиса замедлила шаг, будто любуясь цветами. Охранники остановились в десяти шагах.
Она наклонилась, будто поправить сандалию, и быстро сунула руку в щель между досок. Нащупала металл.
Ключ. Маленький, ржавый, но целый. Странно. Сердце заколотилось. Что это? От чего?
Вечером, когда охранники сменились, она пробралась к цокольному этажу. Дверь оказалась заперта, но замочная скважина — та самая, под ключ.
Дрожащими руками Алиса вставила его. Поворот. Щёлчок.
Дверь открылась.
Внутри — полумрак и гул машин. Те же мониторы, те же капсулы. Но теперь она знала, куда идти.
К той, что стояла в дальнем углу — пустой, неактивированной.
На панели управления — кнопки, экраны, индикаторы. Алиса не понимала их значения, но одна кнопка светилась зелёным. Запуск.
Она нажала.
Капсула открылась с тихим шипением. Внутри — мягкая поверхность, датчики, провода.
«Это мой шанс», — подумала она.
Но прежде чем она успела что-то предпринять, за спиной раздался голос:
— Алиса.
Денис стоял в дверях. Не злой. Не удивлённый. Словно ждал этого.
— Ты хотела узнать, как это работает? — спросил он тихо. — Хорошо. Давай узнаем вместе.
Он подошёл к панели управления. Нажал несколько кнопок.
Капсула ожила. Датчики замерцали. Воздух наполнился едва уловимым запахом озона.
— Ложись, — сказал он.
— Зачем?
— Чтобы стать частью этого. Навсегда.
Алиса посмотрела на капсулу. На него. На свои руки.
И поняла: обратного пути уже нет.
Алиса отступила, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. Боль отрезвляла — она была настоящей.
— Нет, — голос звучал твёрдо, хотя внутри всё дрожало. — Я не стану этого делать.
Денис не изменился в лице. Лишь лёгкий наклон головы — будто он изучал редкий экземпляр под микроскопом.
— Ты уверена?
— Да.
Тишина. Гул оборудования. Мерцание индикаторов.
— Хорошо, — наконец произнёс он, убирая чип. — Тогда мы пойдём другим путём.
Алиса ждала вспышки гнева, угрозы, но его голос оставался ровным:
— Я дам тебе время. Понять. Принять.
— Время? — она нахмурилась. — Что это значит?
— Это значит, что ты останешься здесь. Будешь жить как прежде — почти. Но без попыток сбежать. Без вопросов. Пока сама не придёшь к нужному решению.
Следующие дни потянулись однообразной чередой.
Завтрак в постели — идеально сервированный, но безвкусный.
Прогулки по саду — под ненавязчивым присмотром «теней».
Вечера у камина — с книгами, музыкой, вином. Всё как раньше. Но теперь это напоминало музей: экспонаты прошлой жизни, выставленные напоказ.
Денис появлялся регулярно — улыбался, говорил о пустяках, иногда касался её руки. Но в его взгляде читалось не желание, а расчёт.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивал он за ужином.
— Нормально, — отвечала Алиса, глядя в тарелку.
— Хочешь куда‑нибудь съездить? В город? На пляж?
— Не хочу.
Он кивал, будто ожидал этого.
Через неделю Алиса начала замечать странности. Звуки. По ночам ей слышались шорохи из‑под пола — будто кто‑то ходил там, медленно, размеренно.
Тени. Иногда, мельком, она видела фигуры в коридорах — размытые силуэты, исчезающие за поворотом.
Память. Некоторые воспоминания становились… тусклыми. Например, лицо Риммы — она помнила её смех, но не могла чётко представить черты.
Однажды утром Алиса обнаружила на тумбочке маленькую шкатулку. Внутри — её старые фотографии: с друзьями, с семьёй, с Денисом. На обратной стороне каждой — аккуратные пометки: «Алиса, 35 лет, день рождения», «Алиса и мама, парк».
Но она не помнила, когда их делала. «Это не мои фото», — подумала она с холодящим чувством.
Вечером Денис пришёл с бутылкой вина.
— Давай поговорим, — предложил он, разливая напиток. — Ты всё ещё против?
Алиса сжала бокал. Стекло казалось слишком гладким, слишком искусственным.
— Против чего? Против того, чтобы стать частью твоей машины? Да, я против.
— Это не машина, — мягко возразил он. — Это следующий шаг. Ты же видела — я не просто человек. И ты можешь стать больше, чем просто женщина.
— А что, если я хочу быть просто женщиной?
Он улыбнулся — впервые за долгое время по‑настоящему.
— Тогда ты будешь ею. Пока.
— Пока что? Пока не передумаю? Пока не сломаюсь?
— Пока не поймёшь, что другого пути нет.
Она поставила бокал на стол. Вино осталось недопитым.
— Ты думаешь, что контролируешь ситуацию. Но ты ошибаешься.
— Ошибаюсь? — он приподнял бровь. — Разве не ты сейчас сидишь здесь? Не ты ешь, пьёшь, дышишь? Всё это — моя забота.
— И это должно меня убедить?
— Это должно тебя успокоить. Я не враг тебе, Алиса. Я даю тебе время. Потому что знаю: рано или поздно ты придёшь ко мне сама.
Ночью она проснулась от странного ощущения — будто кто‑то смотрел на неё.
В комнате было темно, но в углу, у шкафа, виднелся силуэт. Высокий, неподвижный.
— Кто там? — прошептала она, садясь на кровати.
Молчание.
Затем — тихий, механический голос:
— Ты ещё не готова.
Алиса вскочила, включила свет.
Никого.
Только на полу — след от ботинка. Свежий.
Она подошла к зеркалу. В отражении — её лицо, но глаза… они на миг вспыхнули голубым светом.
Алиса отшатнулась.
— Что со мной происходит? — прошептала она.
Ответ пришёл не сразу. Сначала — тихий гул в голове, затем — обрывки фраз, словно чужой разговор на далёкой волне:
«…активация на 37 %…»
«…сопротивление снижается…»
«…ждём сигнала…»
Она закрыла уши руками.
— Прекратите!
Но голоса не исчезли.
Они стали частью её.
Утром Алиса стояла перед дверью в цокольный этаж. Ключ, найденный у колодца, лежал в кармане.
Она знала: если войдёт туда сейчас, всё изменится.
Но и оставаться так — уже невозможно.
Алиса вставила ключ в замок.
Повернула.
Дверь открылась.
Внутри — тишина. Капсула ждала.
На панели управления горела зелёная кнопка: «Запуск».
Алиса подняла руку.
Замерла.
И…
Отступила. Нет. Не сейчас.
Она вышла, закрыла дверь. Ключ бросила в колодец. Пусть ждёт. Потому что пока она ещё — Алиса.
Иллюзия рассыпалась в прах, словно гнилая ткань. Вид Дениса в капсуле, холодного и подключенного к машинам, раз и навсегда отделил в её сознании человека от проекта. Человека, в которого она влюбилась, возможно, никогда и не существовало. Это была лишь умелая симуляция.
Но именно тогда, когда её сопротивление достигло пика, когда она начала искать способы сбежать с этой виллы-тюрьмы, Денис изменил тактику.
Он пришел к ней вечером, но без блокнота и холодного взгляда учёного. В его руках старый фотоальбом — простой, человеческий артефакт, столь неуместный здесь.
— Смотри, — сказал он мягко, открывая его. На пожелтевших фотографиях Алиса увидела мальчика с матерью, юноша на выпускном, молодой человек, целующий девушку. — Это я. Настоящий я. До проекта.
Алиса молчала, не желая поддаваться на новую уловку.
— Они не спасли жену, но спасли меня, когда я умирал. Я хотел покончить с собой после тогда, когда «Феникс» не спас её. Я тоже не доверял им. — Его голос дрогнул, и это прозвучало на удивление правдоподобно. — «Феникс» спас мне жизнь. Ценой свободы. Но я не робот, Алиса. Я помню всё. Помню, что значит мечтать о будущем. О семье.
Он закрыл альбом и посмотрел на неё. В его глазах стояла та самая, так манившая её прежде, человеческая грусть.
— Проект близится к завершающей фазе. Самой важной. Они хотят... они хотят изучить возможность продолжения рода. Устойчивость модифицированного генома в следующем поколении.
Сердце Алисы упало.
— Что... что это значит? — прошептала она, уже догадываясь.
— Это значит, что они хотят ребёнка. Нашего ребёнка, Алиса. Ты не захотел слиться с системой. Тогда тебе оказалось бы легче принять, что необходимо проекту.
Ужас, холодный и тошный, сковал её. Она отшатнулась.
— Нет. Это безумие. Я не инкубатор!
— Я знаю! — он схватил её за руки, и его ладони снова тёплые, живые. Он говорил страстно, убеждённо. — Но это наш шанс! Не их, а наш! Если эксперимент удастся, они дадут нам свободу. Мы сможем уехать, жить нормальной жизнью, растить нашего ребенка. Вместе. Я люблю тебя. Я мечтаю об этом.
Слово «люблю» прозвучало как пощечина. Но оно же стало и крючком, зацепившимся за остатки её чувств. Свобода. Нормальная жизнь. Вместе. Это была наживка, от которой её измученная душа не могла отказаться. Она позволила себе поверить. На одну ночь.
Но следующая близость стала не актом любви, а началом кошмара.
Всё было иначе. Его ласки, всегда такие интуитивные и страстные, теперь казались выверенными, запрограммированными. Он повторял те же слова, те же прикосновения, что и в их первую ночь в отеле, но теперь это было похоже на воспроизведение записи. Идеально, технично и бездушно.
И тут её взгляд упал на едва заметные тёмные объективы в углу потолка. Не один, а несколько. Их снимали. Снимали каждое прикосновение, каждый вздох, каждую слезу, что подступила к глазам от осознания чудовищного унижения.
Она замерла, пытаясь оттолкнуть его, но его руки, сильные и неумолимые, удержали её.
— Не надо, — его шепот был горячим у её уха, но в нём не было страсти. Он всё понял. Была инструкция. — Это необходимо. Для протокола.
Он был не любовником, а машиной, выполняющей заказ. «Феникс» не просто восстанавливался. Он обслуживал.
На следующее утро её вызвали в тот самый кабинет на вилле. За столом сидел не Денис и не врачи. Сидел незнакомый мужчина в дорогом костюме, с лицом, не выражавшим никаких эмоций. На столе перед ним лежал планшет.
— Алиса, — произнёс он вежливым, холодным голосом. — Мы благодарны за ваше сотрудничество. Однако для обеспечения... лояльности... на следующем этапе, нам требуется ваше полное и безоговорочное согласие.
Он повернул планшет к ней. На экране в высоком разрешении она увидела себя вчерашнюю. Свои отчаянные глаза, свое тело, слитое с телом Дениса. Под ракурсами, не оставлявшими сомнений в интимности происходящего.
В горле у неё встал ком. Мир поплыл.
— Если вы откажетесь от участия в репродуктивной фазе проекта, или попытаетесь ему воспрепятствовать, — мужчина сказал это так же спокойно, как если бы объявлял погоду, — эти материалы будут опубликованы. Ваши родные, друзья, коллеги... весь мир увидит, как дочь уважаемого архитектора участвует в извращенных оргиях с неизвестным мужчиной на секретной вилле. Вам никто не поверит. Вы станете позором для своей семьи и объектом насмешек.
Он выключил планшет.
— Мы устали от попыток договориться с вами. И нам известно всё, о чём вы думаете, Алиса. Я управляющий менеджер «Феникса» и понимаю, что Дениса вы не считаете за человека. Поэтому и не желаете подчиниться. Однако я совсем настоящий, – лёгкая усмешка скользнула по губам незнакомца. – У нас нет выгоды стирать вас, Алиса. Вы согласны продолжить?
Женщина сидела, превратившись в ледяную статую. Любовь, которую она испытывала к Денису, сгорела дотла, оставив после лишь пепел стыда и ненависти. Её свобода, её будущее, её достоинство — всё это разменяно на видеозапись. «А может к чёрту всё? И пусть. Они же блефуют»… Нет, полной уверенности в этом нет.
Она посмотрела в стеклянную стену, за которой, она знала, стоял Денис и наблюдал. Наблюдал, как ломают его «возлюбленную». Желание жить ещё тлело в её измученном сознании, и она кивнула:
— Я согласна, — выдавила она, и её голос прозвучал как скрежет камня.
Это было не согласие. Это была капитуляция.
Процедура стала максимально клинической и унизительной. Никаких прикосновений Дениса. Никаких иллюзий. Её отвели в стерильное помещение, похожее на операционную. Врачи, всё те же безликие люди в белых халатах. И он стоял рядом, одетый в такую же медицинскую робу. Смотрел на неё не как на женщину, а как на биологический материал.
— Не волнуйся, всё пройдет быстро, — сказал он, и его голос был голосом «Феникса», идеальной машины.
Когда холодные инструменты коснулись её тела, Алиса закрыла глаза, отрезая себя от реальности. Она мысленно ушла в самое далёкое и тёмное место своего разума.
Она больше не влюблённая женщина. Она контейнер. Собственность проекта. И где-то в этом аду, под безжалостными глазами камер, начиналась новая жизнь, зачатая не в любви, а в интересах «хозяев». И это страшнее любой смерти.
Продолжение следует...
Понравился новый формат истории? Детективный сюжет и фантастика. Ставь палец вверх и подписывайся на канал!