Когда человек впервые приходит на терапию, он, по сути, приносит не душу — а кладбище несмешных историй.
Все эти «я должен», «я не могу», «я не имею права», «у меня ощущение, что жизнь закончилась» — это эпитафии на мраморных плитах его внутреннего мира.
И терапевт в этот момент — либо могильщик, либо Шут. Могильщик будет перебирать кости опыта, аккуратно подписывать диагнозы и цитировать Фрейда.
Шут же встанет на могилу и расскажет анекдот про Бога, который тоже однажды устал. Потому что смех — это форма освобождения.
Это не просто “юмор”, это алхимия боли.
Смех — это та самая искра, которая превращает трагедию в инсайт. Пока ты слишком серьёзен — ты застрял.
Серьёзность — это броня, в которой человек защищается от жизни. (Это правда!)
А Шут снимает броню. Он выходит голым, в звенит своими бубенцами (пхахаха),
и на полном серьёзе говорит: «Ну у тебя и карта! Класс!» Шут — не клоун.
Шут — это тот, кто смеётся первым, чтобы другие смогли разрешить себе плакать. Когда терапевт перестаё