Ангелина была, что называется, «не от мира сего». Маленькая, светлая, словно прозрачная, она с детства напоминала фею и когда выросла — превратилась в настоящую красавицу, притягивающую взгляды мужчин. Внешняя легкость и привлекательность в ней не слишком удачно сочетались с упертостью и замкнутостью. Но в юности она пережила травлю от одноклассников — мало того, что она ни с кем не общалась и никогда не была в курсе последних новостей, так еще и вела себя странно. Могла напевать песни под нос или внезапно начать искать лист бумаги и карандаши и начать рисовать — и это в самый разгар обсуждения какой-нибудь важной сплетни!
Так что друзей у нее в школе было мало. А в процессе взросления они и вовсе отсеялись. Осталась только Маша, с которой они вместе ходили в художественную школу. После выпуска добавилась Анжелика. С парнями тоже было не очень. Пару раз она пыталась встречаться, но все довольно быстро заканчивалось разрывом, поскольку мировоззрение и увлечения их были слишком полярными.
Ангелина была натурой творческой и чуткой. Закончив школу, из всех возможных профессий она выбрала ювелирное дело, однако для этого надо было уехать из дома. Родители ее были людьми средней руки. В роскоши не купались, но и не бедствовали. Они вполне могли бы снимать для дочери квартиру, но отец был категорически против того, чтобы юная особа, которой едва исполнилось восемнадцать, столь стремительно покидала родное гнездо.
— Она ни дня не жила самостоятельно! Как ты это себе представляешь? Я все понимаю — это ее мечта и все такое, но давай мыслить разумно. В конце концов, если ей исполнилось восемнадцать, это еще не значит, что она тут же стала взрослой и способна мыслить рационально, — спорил он с матерью.
— Но она так хочет… — мягко заступалась она за дочь.
— Вот она уедет, поселится там сама, и начнется — мальчики, свидания! И будет не до учебы! А стоит в этом возрасте только почуять свободу — и что потом? Не доучится? Замуж выскочит за какого-нибудь проходимца? Да и вообще — как она будет вести быт? Она и по дому-то особо ничего не делает.
— Ты не прав. Она все время мне помогает по хозяйству. Просто ты на работе и не замечаешь.
— Пусть так, но матери помогать — не то же самое, что жить самостоятельно! Да и представь себе, что ты не будешь знать где она находится, что делает, и в безопасности ли — ну как тебе такая перспектива?
Мать задумалась. Ангелина и правда бывала временами рассеянной, но в целом вполне могла за себя постоять. Однако слова мужа тревожили.
— Я не против, пусть едет в свое ювелирное училище. Но после того как получит диплом в нашем городе и встанет на ноги. У нас прекрасный университет, где полно творческих специальностей. А на дизайн в этом году, насколько мне удалось узнать, дали много бюджетных мест, — припечатал муж.
Так и решили. Ангелина не сопротивлялась воле родителей, поскольку ей предложили вполне сносную альтернативу. Она верно рассудила, что полученные на факультете искусств знания отлично пригодятся ей в будущем, и оказалась права. Отучившись четыре года и получив желанный пропуск во взрослую жизнь, она уехала за заветной специальностью.
Вернувшись после обучения, она пробовала себя в разных ипостасях, но в итоге устроилась работать в именитый ювелирный салон и параллельно занималась разработкой собственной линии украшений. Там-то, в салоне, она и познакомилась с Анжеликой — ее второй подругой. При первой встрече она показалась Ангелине противной и заносчивой, но потом они подружились.
Анжелика почему-то не делала акцент на некоторой странности новой подруги. Наоборот, ее это словно забавляло. Кроме того, она восхищалась ее чувством стиля.
— Ты создаешь невероятные вещи! Мне очень нравится этот кулон! Почему ты работаешь тут на должности консультанта, а не создаешь украшения? — постоянно удивлялась она. — Тебе стоит показать это руководству. Они наверняка заинтересуются!
— У них в штате достаточно хороших специалистов. К тому же мои украшения противоречат их фирменному стилю. Поэтому вряд ли. Да и потом у меня совсем другая цель.
— Какая? — любопытство сверкало в темных глазах Анжелики. Оно было перемешано с завистью, но Ангелина игнорировала этот факт, поскольку подруга ничего плохого ей не делала. Пока.
— Я хочу со временем открыть свой собственный бренд. Но для этого нужно терпение и много труда. Ведь единый стиль в моих работах пока не выработался — я это понимаю.
— Это просто какие-то глупости! Да уже одного того, что тебе в голову приходят подобные эскизы, достаточно, чтобы украшения по ним у тебя отрывали с руками.
Ангелина засмеялась.
— Все мои эскизы сделаны под драгоценные металлы, а мне приходится заменять их на всякую чепуху. А иначе, клянусь, я сниму с себя последние штаны, чтобы их создать, а вовсе не заработаю.
Анжелика про себя думала, что, обладай она таким талантом, то не перебирала бы, а, как говорится, лепила из того, что было, и поскорее продавала бы не слишком привередливому потребителю. Но у Ангелины были какие-то недостижимые идеалы, и на меньшее она размениваться не собиралась. Анжелику эта черта подруги все время немного раздражала. «Отчего же нельзя жить попроще, а не морочить себе голову мечтами?» — думала она и про себя все же считала, что деловой хватки Ангелине недостает.
Зависть к талантам уравнивалась в ней тем, что подруга была не слишком успешна в отношениях с противоположным полом. Парни у нее были, но непременно нытики, хлюпики или козлы. Да, впрочем, по мнению Анжелики, та сама была виновата. Витала вечно в облаках, не обращала внимания на свой внешний вид — спасибо, что природа наделила ее хорошими внешними данными, а то с ее тотальной нелюбовью к косметике она превратилась бы в серую мышь. Тут Анжелика считала, что она в более выгодной позиции. Во-первых, она жгучая шатенка, умеющая эффектно подчеркнуть то, чем наделила ее природа. Во-вторых, она куда более хваткая, чем вечно витающая в облаках Ангелина. Да и опыта общения с мужчинами у Анжелики поболее. Уж она-то знала, как привлечь к себе внимание желаемого мужчины и завязать отношения. Впрочем, еще ни один роман не дошел до свадьбы, но это потому, — считала она, — что каждый раз в ее планы кто-то вмешивался. То недовольные матери, то бывшие девушки, то новые любовницы.
Ангелина же не придавала значения тому, замужем она или нет — думала только об украшениях и карьере. Но за компанию иногда ходила с Анжеликой на всякие мероприятия. Будучи далекой от светской жизни, иногда не понимала, почему подруга восторженно трясет ее за рукав, уставившись на какого-нибудь очередного парня.
— Ничего себе! Ты только взгляни, кто пришел? Это же… — за этим следовал долгий, полный подробностей рассказ. Оказывалось, что это какой-нибудь журналист, блогер, начинающий политик или сын бизнесмена, который должен унаследовать отцовское богатство. Ангелина лишь рассеянно пожимала плечами.
— Если он такой известный, почему его нигде не видно? — со скучающим видом спрашивала она.
— Как это негде? Недавно он отметился на вечеринке у… а до этого у… И, между прочим, когда было открытие… он тоже там был!
Все эти «…» для Ангелины ничего не значили. Она совершенно не разбиралась в сливках общества, и если человека показывали по телевизору реже, чем президента — для Ангелины он не имел никакого веса.
На очередную модную вечеринку Анжелика, как обычно, потащила ее, потому то «одной как-то неудобно». Завидев какого-то знаменитого супер-жениха, она оставила Ангелину в одиночестве потягивать слабоалкогольный коктейль, и испарилась. Так происходило каждый раз, и обычно Ангелина старалась найти тихое местечко, где ее никто бы не беспокоил, и просто дождаться возможности уйти. Одно ей нравилось в таких походах — эстетика вечеров, изящный декор комнат и залов, красивые украшения, которые надевали на себя посетители. Ангелина на фоне них выглядела как серая мышка, но зато какой источник вдохновения для новых работ!
В этот раз все пошло не так. Выбрав уютную нишу у окна, она незаметно пересекла зал, чтобы не мешать тем, кто общался и куражился, и юркнула за тяжелую портьеру. Однако, к ее удивлению, там уже сидел какой-то парень. Немного испугавшись и смутившись, она пробормотала извинения и хотела уйти, но тот попросил остаться. Чувствуя себя виноватой в том, что нарушила его одиночество, Ангелина натянула дежурную улыбку, лихорадочно выдумывая предлоги, под которыми можно покинуть убежище… но все же вежливо присела на низкий диванчик.
Слово за слово, и вот Ангелина не заметила, как они разговорились и болтали о всяком так, словно знали друг друга сто лет.
— Как вас зовут? Меня — Алексей.
— Ангелина.
— А то болтаем уже Бог весть сколько, а до сих пор не познакомились!
— Это точно! — оба засмеялись.
— Меня впечатляет ваш взгляд на современные направления живописи. Честно говоря, впервые встречаю девушку, столько подкованную в области искусства.
— Я окончила факультет искусств.
— Ого! И кем вы теперь работаете?
— Я… ювелир… — призналась Ангелина. — А вы?
— Я искусствовед. Ну, не мудрено, что вы так хорошо разбираетесь! — он немного помолчал. — Знаете, я так хорошо провел вечер. Мне так приятно было с вами пообщаться. Обычно меня считают скучным…
— Поэтому вы сидели тут в одиночестве?
— Да. Я вообще не очень люблю подобные мероприятия. Друг вытащил.
— Аналогичная ситуация.
— Что ж… может, мы…
Тут появилась Анжелика. Она выглядела странно — будто в шоке — и во все глаза смотрела на Ангелину и Алексея.
— Здрасьте! — выпалила она, приблизившись.
— Добрый вечер… И извините, мне пора идти! — спохватился вдруг Алексей, и, наспех попрощавшись, куда-то поспешно ушел.
— Что случилось? — спросила Ангелина подругу.
— Ничего. А кто это был?
— А, это? Алексей. Очень интересная личность — искусствовед.
— Да ты что? — подозрительно спросила Анжелика. — И что, вы с ним прям искусство обсуждали?
— Ну да. Бедняга, сказал, что из-за тяги к прекрасному и бесконечного желания дискутировать о новых тенденциях его все считают скучным.
— И это все?
— Что «все»?
— Все, что ты узнала о нем?
— Ну да. А что еще можно узнать? — простодушно ответила та.
Анжелика молча села на диван рядом, все еще прибывая в задумчивости.
— Если честно, я устала. Может, пойдем домой? — вдруг сказала она.
Что происходит?..
Автор: Одетта
---
---
Янтарные бусы
– Зинка, совесть у тебя есть? – Чубкина, руки в боки, ноги на ширине плеч, раззявила варежку, хрен заткнешь, – я тебя спрашиваю, морда ты помойная? А? Глаза твои бесстыжие, напаскудила, и в сторону? Я не я, и лошадь не моя? А ну, спускайся! Спускайся, я тебе говорю.
Зинка сидела на крыше. Как она туда забралась, и сама не помнит. Но от Чубкиной Людки и в космос улетишь, не заметишь. Страху эта бабенка нагнать может. У нее не заржавеет. С крыши Чубкина кажется не такой уж и большой: кругленький колобок в халате. Но это – оптический обман: у Чубкиной гренадерский рост, и весит Чубкина, как хороший бегемот.
«И угораздило меня… - нервно думает Зинка, - Теперь век на крыше сидеть буду».
Ее раздражало, что Чубкина орала на всю ивановскую, позоря несчастную Зинку. Хотя чего тут такого удивительного? Зинка опозорена на весь поселок не раз и не два. Зинка – первый враг супружеского счастья, кошка блудная. Так ее величают в Коромыслах, большом селе Вологодской области. Зинку занесли сюда жизненные обстоятельства, о которых она предпочитала молчать.
Зинка задолжала кое-кому очень много рублей. Пришлось продавать квартиру. Дяди в кожаных куртках попались гуманные. В чистое поле ее не выгнали, отправили Зинку в село, в домик о трех окнах и дряхлой печке – живи, радуйся, и не говори, что плохо с тобой поступили. Пожалели тебя, Зинка, ибо ты – женского полу, хоть и непутевая. Так что можешь дальше небо коптить и местных баб с ума сводить. Это твое личное дело, и дядей не касается, тем более, что натешились тобой дяди вдоволь! Скажи спасибо, что не продали Суренчику – сидела (лежала, точнее) бы у него, пока не подохла.
Зинка коптила и сводила с ума. Местный участковый Курочкин зачастил в храм, где задавал один и тот же вопрос:
- За что? Чем я провинился, Господи?
Господь молчал, сурово взирая с иконы на Курочкина, словно намекал Курочкину на всякие блудные мыслишки, которые тоже гуляли в круглой Курочкинской голове. А все из-за Зинки, так ее растак, заразу. Мало того, что мужичье в штабеля перед Зинкой укладывалось, так и Курочкин, между прочим, уважаемый всеми человек, закосил глазами и носом заводил. Сил не было держаться – Зинка манила и кружила несчастную Курочкинскую башку.
Дело в том, что Зинка уродилась на свет писаной красавицей. Джоли отдыхает, короче. Все, ну буквально все в ней было образцом гармонии и совершенства. И зеленые глаза, и брови, и алчные, зовущие к поцелую губы, и высокая грудь, и тоненькая, тоненькая талия, как у Анжелики на пиратском рынке. И вот это создание, достойное кисти Ботичелли, родилось в простой рабочей семье! Папка с мамкой и рядом не стояли. Обыкновенные вологодские физиономии, носики картошкой, глаза пуговицами и щербатые рты.
Папка Зинки всю жизнь потом жену травил:
- Не мое, - говорил, - изделие! Где, - говорил, - сработала? . . .
. . . дочитать >>