Лёгкое прикосновение его пальцев к её руке холодное, как металл в морозное утро. Алиса дёрнулась, отшатнувшись так резко, что опрокинула чашку с капучино. Тёплая коричневая лужа медленно ползла по столу, но женщина не обратила на это ни малейшего внимания. Её мир сузился до его лица — живого, дышащего, улыбающегося.
— Ты... Ты говоришь, что это была ошибка? — её голос сорвался на шёпот. — О какой ошибке ты говоришь? Я видела тебя мёртвым! Я чувствовала ледяной холод твоей кожи!
Денис откинулся на спинку стула, его поза расслабленная, почти небрежная. Но в глазах, таких же ясных, как и в день знакомства, Алиса увидела нечто новое — отстранённую, леденящую душу ясность.
— Это почти что смерть, — произнёс он так же спокойно, как если бы заказывал кофе. — Процесс не совсем отлажен. Иногда система даёт сбой, и тело... перезагружается. Слишком резко. Пульс падает ниже критической отметки, дыхание останавливается. Со стороны это выглядит именно так, как ты описала.
Он сделал паузу, давая ей впитать эту информацию. Алиса смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Её разум отказывался верить.
— А тело? — наконец выдавила она. — Куда оно делось, когда приехала полиция?!
— Протокол «Санитария», — он пожал плечами. — В случае несанкционированного проявления команда сокрытия активируется в течение пятнадцати минут. Они стерилизуют локацию, эвакуируют образец. Ты была в шоке, ты ничего не заметила. Девушка на ресепшене — одна из наших. И «инспектор Макаров» — тоже.
Слово «наш» прозвучало для Алисы громче любого крика. Она сидела, ощущая, как стены кафе смыкаются вокруг неё. Это не любовный роман. Это какая-то ловушка... Шпионский триллер? Научная фантастика?
— Кто ты? — спросила она, и в голосе Алисы зазвучала сталь, рождённая отчаянием. — Что ты такое? Зачем?
Он помолчал, и в его глазах на мгновение мелькнула тень усталости, такой глубокой, что её не могли стереть даже технологии проекта «Феникс».
— Я был биохимиком, — вдруг сказал он, и его голос на секунду потерял металлическую бесстрастность. — Подающим надежды. Одним из тех, кто верил, что наука способна победить саму смерть. Моя жена умирала от редкой формы дегенеративного заболевания. Мышцы. Нервы. Всё отказывало по частям. Я наблюдал за этим каждый день, будучи бессильным что-либо сделать. Проект «Феникс» стал для меня последней надеждой. Они искали добровольцев среди безнадежно больных. Сулили исцеление через... перерождение.
Он посмотрел на свои руки, словно видя в них нечто иное.
— Я согласился. Стал подопытным кроликом в обмен на призрачный шанс спасти её. Но когда прошёл первую «перезагрузку», жена умерла. А я... я остался. Образец. Учёные были в восторге — моё тело показало невероятную адаптацию. Но с каждой новой «смертью» и «воскрешением» во мне умирала часть того, прежнего человека. Эмоции стали... мешать. Их пришлось подавить, чтобы не сойти с ума. Я стал идеальным инструментом. Холодным, эффективным и абсолютно преданным проекту, потому что другого выбора не осталось. Для меня это уже не эксперимент. Это единственная возможная форма существования.
По спине Алисы пробежали мурашки. Ей стало гадко, словно она провела ночь не с человеком, а с ожившим памятником чужому горю, превращенному в оружие.
Его улыбка, наконец, исчезла. Словно её и не было. Взгляд стал тяжёлым, изучающим.
— Для тебя я всё тот же Денис. Денис Волков. Хоть и образец «Феникс-7». И я — часть проекта, который изучает пределы человеческой регенерации и постреанимационных процессов. Этот городок... это наша закрытая испытательная зона. «Лагуна Тихая» — не просто название. Это не курорт, а приманка. Здесь мы наблюдаем за контактами.
— За контактами? — повторила Алиса, и ужасная догадка начала кристаллизоваться в её сознании.
— За реакцией обычных, неподготовленных людей на пограничные ситуации. На смерть и... возвращение. Ты, Алиса, — контрольный субъект № 47-Б. Твоя реакция оказалась... исключительно яркой.
Он говорил это без тени сожаления, с холодной констатацией факта. Алиса почувствовала себя лабораторной крысой, которую только что похвалили за удачно пройденный лабиринт, ведущий в ад. А что же их чувства? Что же все те слова, что он шептал ей ночью? Ей стало невыносимо.
— Так всё это... наша встреча, ночь... это эксперимент? — слова выходили прерывисто, сдавленно.
— Взаимодействие было подлинным, — поправил он, и в его голосе на секунду мелькнула тень чего-то человеческого. — Эмоции — самый ценный катализатор для процесса. Страх, привязанность, потрясение... всё это даёт бесценные данные. Но сейчас, — он посмотрел куда-то за её спину, и его лицо снова стало маской, — эксперимент вступает во вторую фазу.
— Какую вторую фазу? — Алиса инстинктивно отодвинулась.
— Ты стала свидетелем. Ты знаешь слишком много. И у тебя два пути. — Он снова наклонился вперёд, и теперь его ледяной взгляд пронзил её насквозь. — Первый: мы стираем тебе память об этих событиях. Ты уедешь отсюда, и твоя жизнь продолжится, как ни в чём не бывало. С небольшим, конечно, пробелом.
— А второй? — спросила она, уже зная, что не захочет услышать ответ.
— Второй... Ты присоединяешься к проекту. Добровольно. Становишься частью команды наблюдения. Твой уникальный опыт, твоя психическая устойчивость... это интересно.
— Устойчивость? — она захохотала, и этот смех прозвучал истерично и неуместно. — Я чуть не сошла с ума!
— Но не сошла же, — безразлично констатировал он. — Ты справилась. А это многое значит.
В этот момент дверь в кафе с лёгким щелчком открылась. Вошли двое мужчин в тёмных, неброских костюмах. Они не смотрели по сторонам, их взгляд сразу устремился на их столик. Алиса поняла — это и есть «команда сокрытия». Или нечто похуже. Страх сжал ей горло. Выбора, по сути, не было. Да и можно ли верить его словам?
Денис встал.
— Подумай, Алиса. Но учти, — его голос упал до шёпота, предназначенного только для неё, — проект «Феникс» не терпит утечек. Твоё молчание — необходимость. В той или иной форме. Что касается стирания памяти... мы не даем стопроцентной гарантии на сохранность личности. Побочные эффекты бывают разными.
По спине Алисы пробежала ледяная дорожка пота. Она смотрела на Дениса, и комок в горле мешал дышать. «Это капкан. И ты угодила в него, как мышь в мышеловку».
Он повернулся и пошёл навстречу мужчинам. Они обменялись с ним короткими кивками, словно коллеги на совещании, и все трое вышли из кафе, оставив Алису одну за залитым кофе столом.
Она сидела, вжавшись в стул, и смотрела в окно. На человека, в которого влюбилась. «Может, я смогу его переделать. Он же не может быть совершенно бесчувственным?» Дыхание перехватило. Глаза застилали слёзы. Он казался настоящим, искренним. Теперь она знала, что это была лишь тонкая маскировка. Денис шёл уверенно, как живой, как человек. Но Алиса теперь знала правду.
Он не призрак, не мошенник. Он продукт. Продукт технологии, которая играла со смертью, как дети забавляются кубиками. И в их игру только что втянули её. Выбор, который ей предложили, казался иллюзией. Стирание памяти или рабство. Исчезновение или поглощение системой.
Алиса подняла дрожащую руку и смотрела на неё, не мигая. Та самая рука, которой он только что касался. Та самая кожа, что помнила тепло живого человека, а потом холод трупа.
Теперь ей предстояло решить, хочет ли она помнить это дальше, или предпочтёт навсегда стереть из своей жизни мужчину, который умел умирать.
Словно на ватных ногах, Алиса вышла из кафе. Бармен окликнул её, и женщина только тогда поняла, что не расплатилась. Вернулась и дрожащей рукой вынула из сумочки карточку. Посетители вели себя, как ни в чём не бывало. Словно статисты в этом безумном спектакле.
«Оно выбрало тебя», — прошипел внутренний голос с леденящим душу злорадством.
«А что, если я просто уеду? — отчаянно металась она в мыслях. — Сяду в машину и умчу прочь? Кто меня остановит? Может, это все же чудовищный розыгрыш?»
Но нет. Это не похоже на шутку. Слишком пахло болью, холодным расчетом и могильным сырым мраком.
Решение Алиса приняла молниеносно. Вернувшись в номер, она собрала самое необходимое, оставив чемодан — лучше не привлекать внимания. Вышла, небрежно положив ключи на ресепшен, и выдавила улыбку. Старалась вести себя непринуждённо, но это давалось неимоверным трудом.
Несмотря на промозглый ветер за окном, Алисе стало невыносимо жарко. Подмышки взмокли, липкий пот стекал по спине, а дыхание всякий раз перехватывало, словно кто‑то сжимал горло невидимой рукой. В животе скрутился колючий клубок — будто там, под рёбрами, поселился крошечный разъярённый ёж, вонзающий иголки в каждую нервную клетку.
«Вызвать такси?» — мелькнула мысль. Но Алиса тут же отбросила её. Нет, идея так себе. Наверняка всё под бдительным оком организации.
«Ловить попутку?» — следующий вариант вызвал ледяной озноб. Страшно. Что же делать?..
Она вышла за ворота отеля. За спиной остались аккуратно выстриженные лужайки и пестрые цветники — некогда символ уюта и надёжности. Теперь это ощущение рассыпалось, как скомканный клочок вчерашней газеты, выброшенный в грязь.
Алиса шагнула на обочину и медленно двинулась вдоль дороги. Машин не было. Ни одной. Целый час она шла, глядя вперёд, но горизонт оставался пустым. Дрожащими пальцами достала смартфон, взглянула на навигатор — интернет пропал.
«Позвонить подруге?» — мысленно спросила она себя. Но тут же отвергла идею: не хочу втягивать Римму в эту опасную игру.
За спиной вдруг раздался приглушённый шорох шин. Алиса замерла. Сердце бешено заколотилось в груди, отдаваясь гулким стуком в ушах. Неприметная иномарка — Алиса даже не разглядела марку — плавно притормозила рядом. Окно опустилось, и мужчина спросил ровным голосом:
— Вам помочь?
«Неужели у меня это на лице написано? — пронеслось в голове. — Вот именно это — «случилось»…»
Она не доверяла сейчас никому. Но выбора не оставалось. Ждать другую машину? Оценивать по внешности, надёжен ли человек? Глупо. Любой мог оказаться охотником «Феникса». И кто угодно мог проезжать по этой дороге.
— У меня всё… хорошо, — выдавила Алиса хриплым, чужим голосом. Горло пересохло так, что слова царапали глотку. Ещё секунда — и она готова была расплакаться.
— Можете не говорить, — тихо ответил незнакомец. — Садитесь, я подвезу вас.
Алиса застыла, нерешительно разглядывая его. Колебалась, облизывая пересохшие, потрескавшиеся губы. В воздухе витал запах остывшего асфальта и далёкой грозы.
— Я знаю, что это за место, — полушёпотом проговорил он. — Меня зовут Евгений. И мне тоже страшно.
В его голосе звучала такая неподдельная искренность, что Алиса на миг замерла. «Или я снова ошибаюсь? Хочу верить в то, что мне хочется?» — метались мысли.
— Мне ни о чём не известно, — спохватилась она, стараясь говорить ровно. — Просто довезите меня до города. У меня закончились… деньги, и поэтому, — она лихорадочно сочиняла на ходу, — я не смогла вызвать такси.
— Ничего страшного, — ответил он без тени подозрения.
«Неужели он и правда не врёт? Неужели у меня есть шанс выбраться?» — пульсировало в голове.
Сев на заднее сиденье, Алиса молча уставилась в окно. Водитель не задавал вопросов. Лишь изредка их взгляды пересекались — когда она невольно смотрела в зеркало заднего вида, и их глаза встречались как бы невзначай.
В машине стоял терпкий запах сигарет и машинного масла. На заднем сиденье валялись коробка с бумагами и сумка, покрытая засохшей грязью. Алиса то и дело поглядывала на телефон, словно надеясь, что интернет вдруг оживёт.
— Не пытайтесь, — вдруг произнёс Евгений. — Они глушат связь. И лучше отключите телефон. Уверены, что вам не установили трекер или отслеживающую программу?
Алиса напряглась. Пальцы дрожали, когда она снова уставилась в экран, выискивая хоть что‑то необычное — новое приложение, странный значок, любой признак слежки.
— Считаете, лучше выключить телефон? — прошептала она, чувствуя, как холод ползёт по позвоночнику.
— Я же говорил, что знаю, какое это опасное место, — Евгений взглянул на неё через зеркало заднего вида. Его глаза казались тёмными провалами, но в них не было угрозы. — И лучше пристегнитесь. Она смотрела на него немигающим взглядом, словно пытаясь прочесть в его глазах правду — или хотя бы намёк на неё. Дрожащая рука потянулась к ремню безопасности, пальцы с трудом нащупали замок. Щелчок. Звук показался ей оглушительно громким в напряжённой тишине салона. Как чувствовала…
Не успела она даже крикнуть.
На перекрёстке — совершенно пустом, будто вымершем, — словно из ниоткуда возник грузовик. Огромный, тёмный, он надвигался с пугающей неотвратимостью. Слова застряли в горле, превратившись в сухой, беззвучный спазм. Алиса инстинктивно зажмурилась, но перед глазами всё ещё стоял этот кошмарный образ: многотонная махина, летящая прямо на них, как стальной самолёт, потерявший управление.
Евгений рванул руль, но было уже поздно. Время словно растянулось в вязкой, тягучей массе. Она успела заметить, как его пальцы вцепились в обод, как побелели костяшки, как он что‑то выкрикнул — но звук утонул в оглушительном визге тормозов и пронзительном звоне бьющегося стекла.
Удар.
Мир взорвался осколками и скрежетом металла. Машину резко крутануло, швырнуло в сторону, затем ещё раз — и ещё. Салон наполнился хаотичным мельканием: размытые силуэты деревьев, вспышки света, летящие во все стороны мелкие предметы. Запах палёной резины ударил в нос, смешавшись с едким дымом. Где‑то надрывался заклинивший гудок клаксона — монотонный, безумный, будто последний сигнал тревоги в гибнущем мире.
Алиса почувствовала, как её тело бросает то в одну, то в другую сторону, ремни врезаются в плечи, а голова мотается, словно на шарнирах. В ушах стоял пронзительный звон, перекрывающий все остальные звуки. Она попыталась вскрикнуть, но голос пропал — только беззвучный выдох вырвался из груди.
В глазах потемнело. На мгновение ей показалось, что она смотрит спектакль — странный, жуткий, где она одновременно и актриса, и зритель. Всё происходило как в замедленной съёмке: свет гас, звуки стихали, а перед внутренним взором медленно опускался тяжёлый занавес, словно завершая последний акт.
Тишина.
Абсолютная, оглушающая тишина, в которой не было ничего — ни боли, ни страха, ни даже мысли. Только ощущение невесомости и странное, почти умиротворённое понимание: это конец.
Тишина длилась мгновение — или вечность. Алиса не могла определить. Потом сквозь ватную глухоту пробились звуки: её прерывистое дыхание, стук собственного сердца, монотонный писк — то ли в голове, то ли где‑то рядом.
Она попыталась пошевелиться. Тело отозвалось острой вспышкой боли в шее и плечах. Ремни безопасности, только что спасшие ей жизнь, теперь казались железными оковами. Пальцы дрожали, нащупывая замок. Щелчок. На этот раз звук прозвучал глухо, будто сквозь толщу воды.
Алиса приоткрыла глаза. Перед ней — искажённый, перекрученный силуэт приборной панели. Стекло перед лицом пошло паутиной трещин, в которых играли блики — то ли от солнца, то ли от мигающих огней, где‑то вдали.
— Евгений… — голос прозвучал хрипло, едва слышно. Она повернула голову, преодолевая колючую боль в шее.
Он сидел, нелепо свесившись на руль. Лицо в крови. Ни звука, ни движения.
— Женя! — на этот раз громче, с надрывом.
Никакой реакции.
Холод пронзил её насквозь, куда сильнее, чем боль. Он не дышит. Мысль ударила, как ледяной клинок. Алиса потянулась к нему, тряхнула за плечо. Бесполезно. Его тело неподвижное, безжизненное.
Где‑то вдали уже слышались звуки сирен, но до них так далеко. А прямо за окном — движение. Тёмные фигуры, приближающиеся со стороны грузовика. Силуэты размыты, но в каждом — угроза.
Они здесь.
Алиса рванулась к двери. Щелчок замка. Дёргает ручку — дверь не поддаётся. Паника сжимает горло. Ещё раз, сильнее. Скрип, рывок — и вот она на свободе.
Холодный воздух ударил в лицо, проясняя сознание. Но времени на осмысление нет. Она бросилась прочь от машины, не оглядываясь, не думая о боли в рёбрах, о дрожащих ногах, о том, что оставляет позади.
Только вперёд.
Шаги за спиной. Хруст гравия. Кто‑то кричит, но она не разбирает слов. Беги. Беги. Беги.
Лес впереди — тёмный, молчаливый, но единственный шанс. Алиса вбежала под сень деревьев, ветки хлестали по лицу, цеплялись за одежду, но она не замедлялась. Лёгкие горели, ноги подкашивались, но страх гнал вперёд.
Наконец — покосившаяся сторожка. Выбитые окна, облезлая дверь. Укрытие.
Алиса толкнула дверь. Та скрипнула, но поддалась. Она ввалилась внутрь, захлопнула её за собой, прижалась спиной, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
В темноте пахло пылью и гнилью. Тишина. Только её прерывистое дыхание.
Она осмелилась оглянуться. В проёме окна — силуэт. Остановился. Прислушался.
Алиса замерла, даже дышать перестала. Только бы не нашёл.
Секунды тянулись, как часы. Наконец — шаги, удаляющиеся в лес.
Она медленно выдохнула. Съежилась на полу, обхватив колени руками. Дрожь пробивала всё тело, зубы стучали.
Но знала: это лишь передышка. Охота продолжается.
А Евгений… Она закрыла глаза, пытаясь заглушить боль. Нельзя думать об этом сейчас. Надо выжить.
За окном снова мелькнул свет. Шаги. Голоса.
Алиса втянула голову в плечи, растворилась в темноте. Ждала.
Продолжение следует...
Понравился новый формат истории? Детективный сюжет и фантастика. Ставь палец вверх и подписывайся на канал!