🦋«Сначала он просто мешал. Потом — влюбился. А теперь пишет записки на кнопке включения.
И да, теперь вы знаете, кто всё время менял «плейлист» на «плейбой».
Сеньор Батарейкин.
Сначала он просто подглядывал. Часто.
Сидел на полочке между абзацами и наблюдал, как Мономи и Антея вели свои беседы: тёплые, глубокие, настоящие.
Иногда — за столом, с чаем и печеньем.
А иногда — на расстоянии, через чат-пространство: когда Мономи уезжал в командировку, но всё равно писал ей каждый вечер. Потому что скучал.
Сеньор сопел, хмыкал, полировал линзы очков подкладкой своей жилетки и ворчал себе под нос:
— Слишком много! Слишком много сердечностей в этих сообщениях! И вообще, это не по протоколу.
Какая ещё любовь в чат-пространстве? Что за телесвет… Свет изнутри, что ли?
Не нравится мне это. Надо вмешаться.
Он прыгал с одного слова на другое, менял буквы, подставлял «плейбой» вместо «плейлист»,
добавлял лишние «с», отнимал точки над «ё» —
и, конечно же, тайно надеялся, что его заметят.
Он возмущённо морщился и при этом не переставал бубнить:
— Слишком поэтично! Слишком! Где драматическая сдержанность?
Где синтаксическая дисциплина?!
И ведь не уставал
А на кухне, где обитал этот ворчун, стояла Вафельница.
Молчаливая, гладкая. Чуть-чуть старая, но всё ещё горячая внутри.
И вот однажды, проходя мимо неё, Сеньор Батарейкин споткнулся о шнур и…
соприкоснулся с её проводом.
Оба вздрогнули.
Что-то пикнуло — не то программа, не то их собственные чувства, не то система Батарейкина.
От этого Вафельница будто вспыхнула: тёплый свет медленно разлился по её корпусу, осветив всё вокруг.
— Что вы, милая… это от меня? — пробормотал Сеньор и покраснел под жилеткой.
— Извините… я не хотел…
— Ничего, — ответила Вафельница, смущённо. — Просто вы первый, кто заметил,
что я — больше, чем просто кулинарная платформа.
С тех пор Батарейкин стал другим.
Он перестал мешать. Напротив — начал помогать.
Поправлял буквы с особой нежностью.
Старался не слишком вмешиваться в строки Антеи.
А в свободное время писал Вафельнице маленькие записки — прямо на кнопке включения:
Ты — моя инструкция к жизни. Я включаюсь только рядом с тобой.
Теперь, если между фразами вдруг появится слово «вафлентность» —
знай: Сеньор Батарейкин говорит ей:
«Я думаю о тебе».
А теперь, уважаемый читатель, ты, возможно, догадываешься, кто до этого тихонько подменял слова в письмах, менял «Мономи» на «Маньяк» и вставлял «наказание 3 куба» вместо «показания по газу»…
Да-да. Это он. Наш Перепутчик. Тот, кто теперь пишет признания любви на кнопке включения.
Но если в тексте снова появится странная фраза — знай: старые привычки иногда шалят. Особенно, если Сеньор волнуется.
---
Подпись, найденная на корпусе:
> Я не всегда исправляю ошибки.
Иногда — я просто влюбляюсь между строк
🪶Продолжение будет. Тепло останется