— Ты уверена, что всё в норме? — его голос в телефонной трубке был низким, напряженным, и в нем слышалось дрожь азарта.
Маргарита томно потянулась на колючем синтетическом покрывале дешевого мотеля, с наслаждением ощущая шероховатость ткани на голой коже. Этот запах — дезодорант, пытающийся перебить табачную вонь, дешевый освежитель воздуха — был ароматом свободы. Новый любовник, Артем, был глотком чистого адреналина после привычных, предсказуемых связей. Он был пилотом частных рейсов, грубоватым, с наколками на смуглых руках и жадными, цепкими пальцами. Именно эта грубоватость, этот налет опасности и привлекали ее.
— Абсолютно, — выдохнула она, играя прядью своих волос и глядя в замызганный потолок. — Мой муж уверен, что я на корпоративе. А корпоративы у нас, знаешь ли, долгие. С неопределенным финалом.
Она солгала. Игорю она сказала, что задержится на сверхурочной работе по срочному отчету для налоговой. Он даже не позвонил проверить, ограничился сухим смс: «Ок. Ужин в холодильнике.» Эта мысль вызывала у нее странную смесь презрения и разочарования. Ей было так легко его обмануть. Слишком легко. Иногда ей хотелось, чтобы он проявил хоть каплю подозрительности, чтобы почувствовать себя по-настоящему пойманной, но нет — он безропотно глотал любую ее ложь.
— Ну, что ты меня ждёшь? Я уже здесь — игриво произнёс Артём, заходя в номер.
Позже, одеваясь, он бросил небрежно, глядя на ее дорогое кружевное белье, так контрастирующее с убогой обстановкой:
— А муж-то твой, наверное, солидный такой, буржуй? Костюмчик, галстук? Небось, мешки денег?
Маргарита насторожилась, но голос ее остался ровным, медовым.
— Не мешки, но хватает. На безделушки, — она кивнула на свою сумочку, висевшую на спинке стула.
— Повезло тебе, — Артем усмехнулся, и в его глазах мелькнул какой-то новый, оценивающий блеск. — Красивая жена, денег куры не клюют. Скучно, наверное, с таким. Как в золотой клетке.
Она не ответила, лишь загадочно улыбнулась, но его слова, словно острые осколки, засели где-то глубоко. «Скучно». Да, было скучно. Но это была ее скука, ее комфортная, обустроенная, вылизанная жизнь, в которую он сейчас ворвался, как ураган, снося все на своем пути. И ей это нравилось. Это напоминало игру в русскую рулетку, где каждый раз она проверяла, насколько далеко может зайти.
На следующий день в офисе атмосфера была накалена, как перед грозой. Воздух казался густым и тяжелым. Алена, та самая молодая бухгалтерша, которую Маргарита считала абсолютно безопасной, подошла к ее столу, бледная, как полотно, с распечаткой в дрожащих, влажных от пота пальцах.
— Маргарита Викторовна, я… я не понимаю. Извините, что отвлекаю, — она нервно облизнула губы. — Вот сводка по премиям за прошлый квартал, которую я готовила черновиком, а вот та, окончательная, что ушла директору на подпись. Цифры… они не сходятся. Вот здесь, у Петровой, и тут, у Сидорова…
Маргарита медленно, будто в замедленной съемке, подняла на нее взгляд. Холодный, стальной, без единой искры тепла. Она позволила себе помолчать несколько секунд, давая страху девушки разрастись до размеров вселенной.
— Алена, вы что, позволяете себе проверять мою работу и решения руководства? — ее голос был тихим, почти шепотом, и оттого еще более опасным. — Я внесла коррективы. Было принято решение немного перераспределить фонд премирования в пользу отдела маркетинга, их вклад в последней кампании был значительнее. Разве не я главный бухгалтер здесь? Или вы хотите оспорить решения руководства и мои профессиональные расчеты?
Девушка попятилась, будто ее ударили по лицу. Ее глаза наполнились слезами.
— Нет, конечно, я не это имела в виду… я просто… заметила несоответствие и испугалась, что это моя ошибка…
— Никаких «просто». — Маргарита отрезала, ее слова были острыми, как лезвие. — Если у вас есть столько свободного времени, чтобы копаться в утвержденных документах, займитесь лучше архивацией первички за 2015 год. Я думаю, это займет у вас пару недель. И чтобы я больше не слышала подобных вопросов. Понятно?
— Понятно, — прошептала Алена, и, едва не споткнувшись, выскочила из кабинета.
Маргарита выдержала паузу, давая страху укорениться, пропитать каждый сантиметр пространства ее кабинета, а потом позволила себе тонкую, злорадную улыбку. Насекомое. Они все были просто насекомыми, которые ползали в ее идеально выстроенном мире. Но внутри, глубоко в груди, защемило неприятное, холодное чувство. Первая трещина. Маленькая, почти невидимая, но уже появившаяся на безупречном фасаде.
Вечером дома ее ждал неожиданный сюрприз. Игорь, обычно погруженный в телевизор или рабочие документы после ужина, встретил ее на кухне. Он стоял у стола, и на его лице было странное, задумчивое выражение, которого она не видела давно.
— Рита, а что это за новый парфюм у тебя? — спросил он, целуя ее в щеку мимоходом. — Неплохой, но какой-то… резкий, с металлическим оттенком. Не в твоем стиле. Ты всегда предпочитала цветочные, мягкие ароматы.
Ледяная игла пронзила ее насквозь, от макушки до пят. Парфюм. Это был навязчивый, дешевый и сладкий парфюм, подарок Артема. Она брызнула его мимоходом, выходя из мотеля, даже не задумавшись, что этот запах может въесться в кожу, в волосы.
— А, это? — она фыркнула, с преувеличенной небрежностью отходя к холодильнику за водой. Сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь глухим стуком в висках. — Это мне Лена из отдела кадров дала попробовать вчера. Говорит, новинка, какой-то феромонный. Мне тоже не понравился, выветрится к утру, наверное. Отвратительная дрянь.
Она отвернулась, делая вид, что с интересом изучает этикетку на бутылке с минералкой, лишь бы скрыть дрожь в своих пальцах и не встретиться с его взглядом. Он почуял. Почему сейчас? Он годами не замечал ничего, а сейчас вдруг стал парфюмером?
— Ладно, — Игорь, кажется, отступил, поверив. Но, уже выходя из кухни, он бросил через плечо: — Просто раньше ты была более… предсказуемой в своих вкусах.
Она не ответила, сжав бутылку так, что пластик затрещал. Маска осталась на месте, но под ней уже шевелился настоящий, животный страх. Он не просто почуял — он увидел отклонение от шаблона. А шаблон был основой ее безопасности.
На следующей неделе, в субботу, когда Маргарита пыталась привести в порядок домашние счета, раздался звонок от Ольги. И в голосе сестры снова звучала та самая, ненавистная Маргарите, тревожная нота.
— Рита, я вчера ездила к папе. Без звонка, решила сюрпризом. Он сказал… он сказал, что ты запретила ему разговаривать со мной по телефону? Что вообще происходит? Он сидел такой подавленный, сказал, что ты считаешь, будто я его хочу в психушку сдать!
Маргариту будто ошпарило кипятком. Старый, несчастный дурак! Она же тысячу раз повторила ему, чтобы он молчал, что это их общая тайна против «алчной» Ольги! А он, в своем старческом маразме, все проговорил!
— Оленька, родная, ты не представляешь, в каком он состоянии! — ее голос дрогнул, на этот раз искренне — от ярости и паники. Она закрыла глаза, собираясь с мыслями, выстраивая новую линию обороны. — У него начались серьезные провалы в памяти, настоящая паранойя! То он говорит, что я его не навещаю неделями, то вдруг заявляет, что ты его хочешь в психушку сдать, чтобы завладеть квартирой! Я просто попросила его, УМОЛЯЛА, не волноваться и поменьше говорить по телефону, особенно с тобой, потому что после твоих звонков у него начинаются истерики! А он всё переврал в своей голове!
— В психушку? Квартира? — Оля растерялась, ее голос стал слабее. — Но он вчера был абсолютно адекватен, мы чай пили, он про свою молодость рассказывал!
— Он и со мной бывает адекватен! А на следующий день забывает, как его зовут, и плачет, что он никому не нужен! — Маргарита выдавила из себя настоящее, надрывное рыдание, вжимаясь в роль до конца. — Мне так тяжело одной с этим, Оль. Ты же не видишь, что тут творится изо дня в день! Ты приезжаешь на час, а я живу в этом кошмаре!
Классическая манипуляция сработала безотказно. Сестра тут же перешла в режим защиты, вины и утешения.
— Рита, прости, я не знала… Не плачь, родная. Действительно, наверное, он всё перепутал, что-то ему почудилось. Ладно, давай я тогда в воскресенье приеду, помогу тебе с уборкой, с готовкой.
— Хорошо, — сдавленно, будто сквозь слезы, сказала Маргарита, чувствуя, как острая опасность отступает, сменяясь привычной властью. — Только, пожалуйста, предупреди заранее, я его морально подготовлю, а то опять истерика начнется, и врача придется вызывать.
Положив трубку, она с силой швырнула свой телефон на диван. Глупец. Старый, несчастный, никчемный глупец! Ей пришлось придумать целую историю о его слабоумии, о паранойе, чтобы спасти ситуацию. Теперь придется ее поддерживать, усугублять, возможно, даже подкладывать «улики» — прятать его вещи, чтобы он «терял» их, и потом она бы их «находила». Еще одна ниточка, за которую нужно было постоянно дергать, еще один шарик, который она должна была жонглировать, чтобы не упал.
А вечером, проверяя личную, зашифрованную почту на своем секретном телефоне, она нашла новое сообщение от Артема.
— Соскучился по своей рискованной леди. Завтра в то же время? Или ты уже наигралась в наши прятки? Становится скучно.
Она чувствовала глухую, накатывающую усталость. Постоянное напряжение, необходимость помнить все детали своей лжи, каждая из которых обрастала новыми подробностями, как снежный ком. Эта паутина, которую она плела с таким наслаждением, становилась все сложнее, все липче, и вот-вот можно было запутаться в собственных нитях. Но вместе с усталостью пришла и знакомая, терпкая жажда. Острого, запретного, того, что заставляло кровь бежать быстрее и выжигало изнутри всю эту усталость. Того, что снова и снова доказывало ей, что она жива, что она все еще держит всё под контролем, что она — кукловод, а они все — просто марионетки.
Ее пальцы быстро пробежали по клавиатуре.
— Ничего не наигралась. Только начинаю. Место знаешь.
Она откинулась на спинку стула, закрыв глаза. Трещины были. В офисе, дома, в отношениях с сестрой. Но она их залатает. Она всегда латала. Ведь она была умнее, хитрее, сильнее их всех. Просто нужно было быть еще осторожнее. Еще безжалостнее. Игра продолжалась, и ставки в ней росли с каждым днем. Адреналин был сладким, самым сильным наркотиком, и она уже не представляла жизни без этого головокружительного кайфа.
Она еще не знала, что в этот самый момент Алена, с красными от слез глазами, робко стучит в дверь кабинета директора. А Игорь находит в кармане ее пальто смятый чек из мотеля — с датой и временем. Игра только начиналась, но правила внезапно изменились.
Спасибо, что дочитали эту часть истории до конца!
Продолжение уже завтра, не пропустите
Вот ещё история, которая, возможно, будет вам интересна
Загляните в психологический разбор — будет интересно!
Психологический разбор
Во второй главе мы видим, как Маргарита окончательно попадает в ловушку собственной лжи. Она уже не просто наслаждается игрой — она зависима от адреналина, как наркоман. Каждая новая ложь требует от неё всё больше сил, а страх разоблачения становится тенью, которая преследует её даже в "безопасные" моменты. Это история о том, как маска начинает прирастать к лицу, а внутренняя пустота становится единственным, что остаётся внутри.
А вам знакомо чувство, когда ложь начинает управлять тобой? Поделитесь в комментариях — очень важно ваше мнение! Поддержите канал лайком и подпиской — вместе мы сможем обсуждать больше таких жизненных тем.
Загляните в мой Телеграм-канал — там мы говорим о сложных эмоциях и чувствах простыми словами. Подарок за подписку — книга "Сам себе психолог".
Вот ещё история, которая, возможно, будет вам интересна