Создание бренда "викторианство": фасад и реальность
"Викторианский" – это не просто определение эпохи, это коммерческий бренд, разработанный с таким же расчетом, с каким сегодня создают логотипы корпораций. Эпоха, длившаяся с 1837 по 1901 год, получила имя королевы Виктории, но настоящим креативным директором этого бренда был ее муж, принц Альберт. Им досталась страна, уставшая от нравов георгианского периода – времени королей по имени Георг, которые прославились своими долгами, любовницами и полным пренебрежением к общественному мнению. На смену аристократии крови, которая могла себе позволить быть какой угодно, приходил новый класс – промышленники, банкиры, торговцы. У этих людей не было гербов и родословных, уходящих в глубь веков. Им нужен был новый опознавательный знак, новая валюта престижа. И этой валютой стала "респектабельность".
Виктория и Альберт идеально угадали этот запрос. Они предложили нации новый продукт – образцовую семью. В отличие от своих предшественников, они были демонстративно верны друг другу, многодетны (девять детей – это серьезная заявка) и трудолюбивы. Альберт, по сути, превратил королевскую семью в первое в мире PR-агентство, продвигающее ценности среднего класса: долг, усердие, трезвость, благочестие и, главное, строгое следование приличиям. Мораль стала не внутренним компасом, а внешним костюмом, униформой, которую нужно было носить на публике. Это было выгодно всем. Средний класс получал легитимацию своей власти: они не просто богаче старой аристократии, они лучше, они моральнее. А корона получала новую опору не в дворянстве, а в промышленном капитале. "Викторианство" – это был общественный договор, где внешняя сдержанность стала ценой за социальную стабильность и экономический рост. Нужно было не столько быть благочестивым, сколько казаться им.
Эта система работала безупречно, потому что была основана на жестком разделении. Публичная сфера была стерильна. Здесь царили строгие кодексы поведения, не допускавшие и намека на фривольность. Сексуальность была полностью изгнана из публичного дискурса. Говорить об этом было неприлично, а женская сексуальность и вовсе отрицалась как факт. Считалось, что "приличная женщина" лишена плотских желаний и рассматривает близость исключительно как супружеский долг и средство для продолжения рода. Именно на этой почве и вырос главный миф эпохи, фраза "Закрой глаза и думай об Англии". Эта фраза – идеальный слоган для бренда "викторианство". Она объединяет все ключевые ценности: долг (супружеский), подавление (личных желаний) и патриотизм (во имя "Англии", то есть нации и империи). Это была инструкция по эксплуатации женщины из высшего и среднего класса, чья главная функция свелась к производству законных наследников.
Личная жизнь королевы и истоки мифа о "долге"
Ирония в том, что женщине, которой приписали эту циничную фразу, она была совершенно чужда. Королева Виктория, давшая имя этой пуританской эпохе, сама пуританкой не была. По крайней мере, не в том смысле, какой в это вкладывают. Ее брак с Альбертом был не просто союзом по расчету, это была страсть. Сохранившиеся (и прошедшие цензуру) дневники и письма королевы не оставляют в этом сомнений. Она была без ума от мужа, восхищалась его внешностью, умом и телом. Их отношения были куда более живыми и страстными, чем у большинства ее подданных. Девять детей, рожденных в этом браке, не были просто "долгом перед Англией", они были результатом вполне счастливой супружеской жизни.
Однако Виктория была сложной и противоречивой натурой. Она обожала мужа и наслаждалась романтической стороной брака, но при этом к физиологической стороне материнства относилась прохладно. Она негативно относилась к беременности, считала этот процесс "разрушительным" для женщины, а о новорожденных детях отзывалась как о "похожих на лягушек". Ее неприязнь к физиологии и была тем зерном, которое позже дало всходы "викторианской" брезгливости. Она была не асексуальна, она была, по современным меркам, брезглива и крайне эгоцентрична. Она хотела страсти без последствий. Но медицина того времени не могла ей этого предложить. Поэтому она рассматривала секс как "долг", но не потому, что он был ей неприятен, а потому, что ей были неприятны его неизбежные результаты в виде очередной беременности.
После смерти Альберта в 1861 году Виктория превратила личное горе в государственный культ. Она погрузилась в траур, из которого не выходила сорок лет. И вот здесь ее личные особенности идеально совпали с общественным запросом. Она стала живым символом вечной верности, вдовой нации. Ее траур стал эталоном поведения. Веселье снова стало неприличным. Но теперь уже не из-за пуританства, а из-за траура. В любом случае, ни один серьезный историк никогда не находил доказательств, что Виктория произносила фразу про "Англию". Эта фраза была слишком прямолинейной, слишком откровенной для королевы. Она вскрывала механизм, который должен был оставаться тайной. Королева была лицом бренда, она не могла озвучивать его циничные слоганы. Эта фраза больше похожа на солдатскую шутку, чем на совет матери-королевы.
Дневник леди Хиллингдон: в поисках первоисточника фразы
Если не королева, то кто? Как и у всякого популярного мифа, у этого есть свой "альтернативный" источник. Его принято связывать с леди Элис Хиллингдон, аристократкой несколько более позднего периода. Ей приписывают запись в дневнике, датированную 1912 годом. Важно понимать: 1912 год – это уже не викторианская, а эдвардианская эпоха, король Эдуард VII, сын Виктории, был известен своей любовью к жизни, что сильно смягчило нравы. Но викторианская инерция была еще сильна. Леди Хиллингдон, которой на тот момент было за пятьдесят, якобы написала в своем дневнике нечто, что в приличном переводе звучит так: "Я рада, что Джордж (ее муж, барон Хиллингдон) теперь приходит в мою спальню не так часто, как раньше. Теперь мне нужно терпеть это всего дважды в неделю, и когда я слышу его шаги за дверью, я ложусь, закрываю глаза, принимаю должное положение и думаю об Англии".
Эта цитата – настоящий шедевр. Она гораздо точнее и трагичнее, чем приписываемая Виктории. Здесь нет высокого патриотизма, здесь есть только бесконечная усталость, смирение и долг. Женщина, выполнившая свою функцию (она родила мужу троих детей), просто терпит ритуал, который уже давно потерял для нее всякий смысл. Она не "служит" Англии, она просто "думает" о ней, чтобы отвлечься, чтобы перенестись мыслями из своей постели куда-нибудь подальше. Это не инструкция для молодой невесты, это констатация факта из жизни пожилой аристократки. Проблема с этой цитатой одна: ее невозможно проверить. Как удобно сообщает нам исходный шведский материал, дневник леди Хиллингдон не сохранился. Мы имеем дело с цитатой из несуществующего источника.
Это делает историю еще более показательной. Фраза существует сама по себе, в вакууме. Она никому не принадлежит, а потому принадлежит всем. Она слишком хорошо сформулирована, чтобы быть правдой. Скорее всего, это апокриф, блестящая апокрифическая история, рожденная уже в XX веке. Она идеально отражает то, что люди хотели думать о той эпохе. Это была не просто констатация скучного долга, это был акт патриотизма. Женщина, пассивно лежащая в постели, приравнивалась к солдату, идущему в атаку. И та, и другой "служили Англии". Это ставило интимную жизнь в один ряд с имперской политикой, что было очень в духе времени, когда Британская империя достигла своего пика и требовала от своих подданных полного подчинения – и в колониях, и в спальнях.
Двойная жизнь Лондона: теневая сторона викторианского общества
Самое циничное во всей этой истории – это ее тотальное лицемерие. Пока официальная мораль требовала от леди Хиллингдон (или любой другой приличной женщины) "думать об Англии", эта же самая Англия предлагала ее мужу, барону Хиллингдону, любые развлечения, какие только можно было купить за деньги. Викторианский Лондон был не только столицей мира и финансовым центром, он был одним из европейских центров проституции. Исходный текст верно подмечает, что эта сфера жизни в городе никогда не была такой заметной и распространенной. Это была теневая сторона викторианской морали. Чем сильнее "закручивали гайки" в официальной семейной жизни, тем сильнее бурлил подпольный мир.
Этот мир был огромен. По некоторым оценкам, в Лондоне середины XIX века насчитывалось до 80 000 женщин, вовлеченных в эту деятельность. Это была целая индустрия, со своими классами – от элитных куртизанок, содержавшихся аристократами, до женщин, работавших в трущобах за мизерную плату. И общество это не просто "терпело" – оно это регулировало. В 1860-х годах британский парламент принял "Акты о заразных болезнях" (Contagious Diseases Acts). Официально – для борьбы с венерическими заболеваниями в армии и на флоте. По факту – это была система государственного надзора за проститутками. Женщин, "подозреваемых" в занятии проституцией, могли принудительно задержать, подвергнуть принудительному медицинскому осмотру и, в случае обнаружения болезни, запереть в лечебнице до "выздоровления". При этом на их клиентов-мужчин, которые, собственно, и переносили заболевания, никаких санкций не накладывалось.
Это и есть квинтэссенция викторианства. Система была направлена не на мораль, а на прагматику: нужно было поддерживать боеспособность солдат. Мужское желание считалось данностью, которую невозможно контролировать, а женская сексуальность делилась на два типа: репродуктивная (в браке, во имя Англии) и коммерческая (на улице, для нужд армии и женатых джентльменов). Одновременно с этим процветала подпольная литература фривольного содержания. Издавались целые журналы, вроде "The Pearl" ("Жемчужина"), наполненные весьма откровенными текстами. Пока жена дома "думала об Англии", муж мог в своем клубе читать то, за что любого писателя посадили бы в тюрьму, если бы он опубликовал это легально. Вся викторианская мораль была построена на этом двойном стандарте. Она была фасадом, призванным обеспечить главное – легитимную передачу собственности и капитала наследникам. Все, что происходило за пределами этой экономической задачи, просто выносилось за скобки, в теневой сектор экономики.
Вторая жизнь мифа: как эпоха 1960-х заново открыла эту фразу
Если фраза не принадлежала Виктории и, возможно, даже не принадлежала леди Хиллингдон, то как она стала такой знаменитой? Ответ прост: ее воскресили и сделали хитом те, кому был нужен удобный враг. Как справедливо замечено в исходном тексте, настоящую популярность фраза обрела в конце 1960-х годов, в разгар сексуальной революции. Каждой революции нужен свой "старый режим", свой Бастилия, которую нужно разрушить. Для бунтующей молодежи 60-х таким символом и стало "викторианство". Это был идеальный символ для критики: консервативное, пуританское, лицемерное общество их отцов и дедов, против которого они бунтовали. "Свободная любовь" противопоставлялась "супружескому долгу".
Фраза "Закрой глаза и думай об Англии" стала ярким лозунгом. Она была короткой, хлесткой и моментально рисовала образ врага. А чтобы сделать ее еще более весомой, ее приписали главному символу той эпохи – самой королеве Виктории. Это был блестящий ход. Это превращало частную фразу в государственную политику. "Вот, смотрите, – говорили идеологи 60-х, – их система была настолько строгой, что заставляла женщин приравнивать секс к патриотическому долгу. Мы же предлагаем секс как удовольствие, как форму свободы". Новое поколение определяло себя через отрицание старого. И чем более уродливым и репрессивным они могли выставить "викторианство", тем более освободительным выглядел их собственный бунт.
Так цитата, которой, скорее всего, никогда не было, начала свою вторую, куда более громкую жизнь. Она стала мемом задолго до появления интернета. Ее использовали в феминистской критике, в исторических книгах, в кино. Британская группа Oysterband в 1983 году даже назвала свой альбом "Lie back and think of England". Миф оказался сильнее реальности, потому что он был нужен. Он был удобен викторианцам, чтобы замаскировать лицемерие, и он был удобен поколению 60-х, чтобы оправдать свой бунт. Сама королева Виктория, всю жизнь так отчаянно строившая свой бренд респектабельности, и не подозревала, что в итоге главным ее вкладом в культуру окажется фраза, которую она никогда не говорила, о долге, который она исполняла с удовольствием, во имя эпохи, которая была названа ее именем, но жила по совершенно другим, куда более прагматичным законам.
Понравилось - поставь лайк и напиши комментарий! Это поможет продвижению статьи!
Подписывайся на премиум и читай дополнительные статьи!
Поддержать автора и посодействовать покупке нового компьютера