Знаете, есть такие моменты в жизни, когда кажется, что ты – главный герой собственного фильма. Камера медленно наезжает, играет лирическая музыка, ты красиво поворачиваешь голову, и все взгляды твоих близких обращены на тебя. Пусть это всего лишь день рождения, не круглая дата, не юбилей, но это твой день. Твой маленький, персональный Новый Год.
Мой «Новый Год» в этом году должен был наступить в субботу, в 19:00, в уютном ресторанчике с открытой кухней и приглушенным светом. Столик на шестерых. Я, мой муж Алексей, и наши две самые близкие пары друзей. Все было продумано до мелочей. Я даже купила новое платье – неброское, темно-синее. На мне оно сидело идеально.
Забронировала я все за три недели. Для меня, человека, который любит предсказуемость и порядок, это было идеально. «Леш, я хочу вот так», – сказала я ему тогда, пока мы пили вечерний чай. Он уткнулся в телефон, но кивнул. «Отличная идея. Я даже знаю, где можно заказать. Помнишь, тот ресторан с той самой пастой? Забронируй там». Я обрадовалась. Его участие, даже такое, на бегу, было для меня знаком: «Да, я помню. Я ценю твои желания».
Эти три недели я жила в приятном предвкушении. Как тот ребенок, который засыпает в ожидании утра и новогодней елки. Я представляла, как мы будем смеяться, как поднимем бокалы, как друзья будут рассказывать смешные истории, а Алексей положит руку мне на плечо, и я почувствую его тепло, его молчаливую поддержку. Это простое, бытовое счастье было мне необходимо.
И вот, день настал. Я с утра навела дома идеальную чистоту – суеверие, оставшееся с детства: в чистый дом приходит новая, счастливая жизнь. Надела свое новое платье, сделала макияж. В зеркале на меня смотрелась довольная, собранная женщина 32 лет. Не девочка, но и не дама бальзаковского возраста. Самый сок.
А потом, в 14:00, зазвонил телефон Алексея.
Он говорил с сестрой. Его лицо сначала было спокойным, потом озабоченным. Я слышала только его реплики: «Серьезно?… А как же так?… Ничего, сейчас приеду».
Он положил трубку и повернулся ко мне. В его глазах я уже прочитала приговор моему вечеру, но еще надеялась, что ошибаюсь.
– Эй, – начал он, – это Катя. У нее с переездом форс-мажор, грузчики сбежали, не доделав. Там куча коробок, одна не справится. Мне нужно поехать помочь.
В голове у меня пронеслось: «Катя. 27 лет. Взрослая, самостоятельная женщина. У нее есть парень. У нее есть друзья». Но я сказала вслух другое:
– Но у нас ужин. Через пять часов. Ты успеешь?
Он посмотрел на меня так, будто я спросила что-то абсолютно бессмысленное. «Вряд ли. Это надолго. Давай перенесем ужин на завтра? Ну, или на следующую субботу?» Даже в мой день рождения помочь сестре для мужа оказалось важнее.
Тишина в комнате стала густой, звенящей. Я чувствовала, как по моему новому платью, по только что наведенному макияжу, по моему предвкушению праздника проходит трещина. Она расходилась, как паутина, дробя все на мелкие, острые осколки.
– Перенести? – проговорила я, и мой голос прозвучал чужим. – Леша, столик забронирован. Люди предупреждены. Я… я приготовилась. Мы не можем вот так просто все отменить.
И тут он произнес фразу, которая врезалась в память, как раскаленный нож.
– Ты ведешь себя эгоистично. Пойми, в семье бывают непредвиденные обстоятельства. Это моя сестра.
Эгоистично.
Это слово повисло в воздухе. В свой день рождения, запланированный за три недели, желая провести вечер с мужем и друзьями, я была эгоисткой. А он, бросающий все и мчащийся на помощь сестре, у которой, как я потом выяснила, был парень и двое двоюродных братьев, был героем-семьянином.
Я посмотрела на него и поняла, что спорить бесполезно. В его системе координат помощь сестре в любой, даже самой неочевидной кризисной ситуации, была священным долгом. А мой день рождения – нечто вторичное, гибкое, что можно отложить в долгий ящик, как старый журнал.
– Хорошо, – сказала я тихо. – Иди. Но ужин я переносить не буду, пойду одна.
Он пожал плечами, как будто я сделала выбор в пользу чего-то странного и нелепого, и ушел. Дверь за ним закрылась. Я осталась одна в нашей идеально чистой квартире, в своем новом платье. Камера в моем кино застыла. Музыка стихла.
Вечером я пришла в ресторан. Столик на шестерых казался огромным. Пять человек. Я и две пары. Наши друзья – Света и Игорь, Маша и Денис старались изо всех сил. Они шутили, поднимали бокалы, говорили теплые слова. Но в их глазах читался немой вопрос: «А где Леша?»
Мне пришлось объяснять. Я старалась делать это легко, с улыбкой, будто так и надо. «У его сестры форс-мажор с переездом, пришлось срочно ехать выручать, семейные обстоятельства, сами понимаете». Я видела, как они переглядываются. Видела, как Света сдержанно качает головой. Видела, как Денис что-то шепчет Маше. Моя улыбка становилась все более натянутой, лицо затекало от нее.
Я чувствовала себя не именинницей. Я чувствовала себя дублером, который вышел на сцену вместо звезды, и все зрители это прекрасно понимают. Я была оправданием для пустого стула. Внутри все сжималось в комок обиды и унижения. Я пила вино, но оно было горьким. Я пробовала еду, но не чувствовала вкуса. Весь вечер я изображала счастливую женщину, и это был самый тяжелый труд в моей жизни.
Алексей вернулся домой за полночь. Я уже была в пижаме, сидела на кухне и смотрела в окно на спящий город. Он вошел уставший, но довольный. На его лице было выражение человека, выполнившего свой долг.
– Как вечер? Повеселились? – муж говорил буднично, в его мире и системе координат ничего не произошло.
Я повернулась к нему. Вся моя обида, все унижение, которое я копила в себе весь вечер, вырвалось наружу:
– Знаешь, нет. Не повеселилась. Мне было ужасно неловко и одиноко. Мне пришлось сидеть и улыбаться, а внутри я чувствовала себя последней дурой, которой муж не смог уделить времени даже в день рождения.
Он смотрел на меня, не понимая.
–Опять начинается? Да ладно тебе. Все же нормально прошло. Я же не на рыбалку ушел, я сестре помогал. Она одна, родная кровь. Ты что, не понимаешь? Это моя сестра!
– Я понимаю, что это твоя сестра! – голос мой дрогнул. – Но я – твоя жена! И вчера был мой день! И из-за тебя я чувствовала себя второстепенной. Как будто мой праздник, мои чувства – это что-то незначительное. Менее важное, чем несколько коробок, с которыми она, кстати, была не одна!
Он вздохнул, тот самый тяжелый, уставший вздох, который я ненавижу больше всего на свете. Вздох, который означает: «Ты снова за свое, и ты невыносима».
– Ты слишком остро реагируешь. Это всего лишь празднование. Мы можем отпраздновать в любой другой день.
Вот она, ключевая фраза. Для него – это просто дата в календаре, повод поужинать вне дома. Для меня – это ритуал. Это знак. Это день, когда я могу почувствовать себя чуть более особенной, чуть более любимой. День, когда мир должен говорить тебе: «Я рад, что ты есть».
И в этот раз мир, в лице моего мужа, сказал мне четко и ясно: «Твои желания в приоритете не числятся. Есть вещи и люди важнее».
Мы не разговаривали до утра. А наутро он повел себя так, будто ничего не произошло. Предложил сходить завтракать. Как будто его «завтрака» достаточно, чтобы стереть вчерашнее.
Но стирается ли оно? Нет. Оно уходит внутрь. Эта история – не про пропущенный ужин. Она про приоритеты. Про уважение. Про то, на каком месте ты оказываешься в списке ценностей самого близкого человека.
Я много думала последние дни. О нашей семье. О том, что такое «непредвиденные обстоятельства». Для Алексея непредвиденное обстоятельство – это звонок сестры с любой просьбой. Для меня непредвиденное обстоятельство – это реальная чрезвычайная ситуация, а не проблемы с логистикой переезда.
Я начала анализировать и другие моменты. Вспомнила, как мы отменили поездку в театр, потому что его друг попал в небольшую аварию (отделался парой царапин, но нужна была «моральная поддержка»). Вспомнила, как он в мой выходной, который мы планировали провести вместе, уехал помогать тому же другу чинить машину, хотя мог бы сделать это в другой день.
Я всегда старалась быть понимающей. «Ну, это же семья». «Ну, это же друг». Но в тот вечер, в своем темно-синем платье, за столом на шестерых, я поняла: а где же я? Где моя «семья»? Где мой «друг» в лице мужа?
Я не эгоистка. Я просто хотела чувствовать, что я – его выбор. Что наше общее, запланированное, обещанное – нерушимо. Что он может сказать сестре: «Извини, сегодня особый день для моей жены, но я могу приехать завтра с утра, или я могу оплатить тебе еще одних грузчиков».
Но он этого не сказал. Он выбрал ее. И этим выбором он крикнул мне о моем месте в его жизни. И этот крик оказался гораздо громче, чем все тосты моих друзей и звуки музыки в том ресторане.
Сейчас между нами висит это молчаливое непонимание. Он ждет, когда я «остыну» и вернусь в привычное русло. А я не знаю, смогу ли. Потому что один пустой стул за праздничным столом может рассказать всю историю брака. И эта история оказывается гораздо горше, чем я могла предположить.
В соседней квартире происходило что-то похожее: муж заказал суши и купил вино на мой праздник, а жена всё равно хочет развестись