— Мамуль, ну ты чего? Я же сказал, всё будет по-нашему! — голос Антона, менеджера крупной строительной компании «СтройИнвест», сочился фальшивым мёдом. Он стоял в коридоре их с женой евродвушки и, прикрывая трубку ладонью, шептал в неё заговорщицки.
Светлана, его жена, кассир из Сбербанка, замерла на кухне. Она не специально подслушивала. Просто у неё была профессиональная привычка замечать фальшь — как в купюрах, так и в голосах.
— Да говорю тебе, эта курица ничего не поймёт. Она ж у меня… — он хмыкнул, — недалёкая. Циферки свои в окошке считает, и ладно. Подпишет, куда денется. Главное, ты будь готова, нотариус — мой человек, всё сделает чётко.
Сердце Светланы ухнуло куда-то в район её стоптанных домашних тапочек. «Курица». «Недалёкая». Пятнадцать лет брака, сын-студент, выплаченная ипотека… и вот, она «курица».
Антон закончил разговор, бодрым шагом вошёл на кухню и брезгливо поморщился.
— Свет, ужин скоро? Я голодный как волк. И что ты застыла, как памятник? Опять в своём Сбере перетрудилась?
Он бросил на стол свой дорогой кожаный портфель. На запястье блеснули модные фирменные часы — его премия за «блестяще сданный объект». Светлана опустила глаза на свои руки — вечная «сеточка» от чернил на пальцах и скромное обручальное кольцо.
— Картошка сейчас будет, — тихо ответила она.
— Опять картошка. Сил моих нет. Ладно, давай свою картошку.
Ужин прошёл в гнетущей тишине. Антон уткнулся в телефон, быстро перебирая пальцами по экрану. Он улыбался кому-то невидимому, и улыбка эта была живой, настоящей. Не то что та гримаса, которую он адресовал жене.
Светлана смотрела на него и не узнавала. Куда делся тот весёлый, немного нескладный инженер-строитель, который дарил ей ромашки и обещал «золотые горы»? На его месте сидел холёный, самодовольный чужой мужчина, пахнущий дорогим парфюмом и ложью.
А ведь свекровь, Наталья Фёдоровна, её предупреждала.
Наталья Фёдоровна была женщиной монументальной. Диспетчер ЖЭКа №5, она правила своим маленьким царством железной рукой. Её прокуренный кабинет, пахнущий хлоркой и старыми папками, был местным центром принятия решений. Сантехники и электрики боялись её больше, чем начальника ДЭЗа.
Когда Антон привёл знакомиться Свету — тихую, интеллигентную девочку-студентку, — Наталья Фёдоровна оглядела её с ног до головы и вынесла вердикт:
— Не пара ты ему, девонька. Съест он тебя.
— Почему вы так, Наталья Фёдоровна? — пискнула Света, краснея.
— Потому что я его, ирода, родила! — громыхнула свекровь. — Он у меня весь в отца. Тот тоже красиво говорил, а как трудности — сразу в кусты. Антошка мой — слабый. А слабые мужики — самые жестокие. Им вечно надо доказывать, что они не твари дрожащие. Вот он на тебе и будет самоутверждаться.
Тогда Света не поверила. Она была влюблена. А теперь, пятнадцать лет спустя, эти слова звучали в голове набатом.
Отношения со свекровью так и не сложились. Наталья Фёдоровна считала Свету «бесхребетной амёбой», а Света боялась её громкого голоса и безапелляционных суждений. Виделись редко, в основном на дне рождения сына, Андрея. И каждый раз свекровь не упускала случая уколоть:
— Ну что, кассирша, всё копейки чужие считаешь? А муж-то твой, гляди, в гору пошёл! Менеджер! Не то что мы, в ЖЭКе прозябаем.
Антон только самодовольно ухмылялся. Он давно перерос и мать-диспетчера, и жену-кассира. Он парил в мире больших контрактов, «откатов» и «серых схем» своей строительной фирмы.
На следующий день Антон был необычайно ласков.
— Светик, — начал он издалека, покрутив в руках чашку с утренним кофе. — Тут дело такое… Помнишь, мы ипотеку закрывали? Там в бумагах какой-то бардак. Юристы наши советуют одну штуку провернуть, чтобы налоги оптимизировать.
Светлана напряглась.
— Какую ещё штуку, Антон?
— Да формальность! — он небрежно махнул рукой. — Нужно просто переоформить кое-что. Временно. На маму. Чтобы нам потом налоговый вычет больше получить. Ты же в банке работаешь, сама знаешь, какая бюрократия.
Светлана похолодела. «Переоформить… на маму». Вот о чём он шептался.
— Антон, но ведь квартира — совместно нажитое имущество. Как мы можем её «переоформить»?
— Ой, да ладно тебе, не умничай! — он начал раздражаться. — Сказал же — формальность! Я всё устроил. Нотариус мой знакомый, всё сделает. От тебя только подпись нужна. Что ты на меня смотришь? Не доверяешь, что ли?
Он сверкнул своими модными, дорогими часами.
— Доверяю, — соврала Светлана. — Просто… неожиданно.
— Вот и отлично. Завтра нотариус приедет. Прямо сюда, домой. Чтобы ты своё драгоценное время не тратила.
Весь день в Сбербанке у Светланы всё валилось из рук. Цифры плыли перед глазами. «Курица». «Недалёкая». «Подпишет, куда денется».
«Никогда не подписывай документы, не читая, — всплыло в голове золотое правило, которое им вбивала начальница службы безопасности банка. — Особенно, если на тебя давят. И особенно, если это твои родственники. Девяносто процентов мошенничеств — семейные».
Светлана посмотрела на свою коллегу, Марину.
— Марин, — тихо позвала она. — У меня проблема. Ты можешь мне помочь? Неофициально.
Марина, бойкая женщина, пережившая два развода и раздел имущества, сразу подобралась.
— Что, твой чудит?
— Похоже, — Света закусила губу. — Он хочет, чтобы я завтра подписала какие-то бумаги. Якобы для «оптимизации налогов». Хочет переоформить квартиру на свекровь.
Марина присвистнула.
— Классика. Гонит тебя из дома, Светик. Ты в курсе, что если ты подпишешь договор дарения, то всё? Квартира уплыла. Подарок обратно не забирают. И при разводе она делиться не будет.
— Я догадываюсь. Но я не знаю, что делать. Он приведёт своего нотариуса.
— Так, — Марина постучала пальцами по столу. — Адрес квартиры давай. И ФИО мужа и свекрови. У меня есть выход на Росреестр. Посмотрим, что там твой «менеджер» уже нахимичил.
Через час Марина подошла к окошку Светланы с бледным лицом.
— Светик, держись. Твой не просто «нахимичил». Он уже подал предварительную заявку нотариусу на составление договора дарения. От обоих супругов. То есть, он был уверен, что ты подпишешь.
У Светланы потемнело в глазах.
— Но… как? Мы же… сын…
— Сыну восемнадцать? — уточнила Марина.
— Девятнадцать. В институте.
— Ну вот. Сын взрослый, при разделе имущества он уже не учитывается. Свят-свят… Какая же сволочь.
Светлана сжала кулаки. Обида была такой острой, что перехватило дыхание. Пятнадцать лет псу под хвост. Всю зарплату — в семью, каждую копейку экономила, пока он покупал себе часы и дорогие костюмы.
— Марина, — голос Светланы зазвенел. — Что мне делать?
— Во-первых, ничего не подписывать. Завтра, когда придёт нотариус, скажи, что у тебя давление, голова болит, ты не в себе. Перенеси. А во-вторых… — Марина хитро прищурилась. — У меня есть идея получше. К свекрови твоей надо идти.
— К Наталье Фёдоровне? — ужаснулась Света. — Да она меня на порог не пустит! Она меня ненавидит!
— А сына своего она любит?
— Обожает.
— Вот именно. Но она не любит, когда её, такую «королеву ЖЭКа», используют втёмную. Ты должна открыть ей глаза. Поверь мне, нет ничего страшнее, чем обманутая мать.
Дом Натальи Фёдоровны встретил Светлану знакомым запахом валокордина и щей. Свекровь открыла дверь сама, в старом байковом халате.
— Ты? — её брови удивлённо поползли вверх. — Какими судьбами, кассирша? Антоша мой тебя выгнал? Допрыгалась?
— Наталья Фёдоровна, — твёрдо сказала Света, глядя ей прямо в глаза. — Разговор есть. Серьёзный. О вашем сыне. И о нашей квартире.
Что-то в тоне невестки заставило свекровь отступить и пропустить её в кухню.
— Ну, валяй. Удиви меня.
Светлана села на краешек табуретки.
— Антон завтра приводит нотариуса. Он хочет, чтобы я подписала дарственную на квартиру. На вас.
Наталья Фёдоровна на мгновение замерла, а потом её лицо расплылось в довольной улыбке.
— Ну… И что? Муж — голова. Решил — значит, так надо. Не тебе, жене, судить.
— Так надо ему, Наталья Фёдоровна. Не вам, — жёстко сказала Света. — Вы думаете, он о вас заботится?
— А о ком же? Я же мать!
— Он заботится о своей новой пассии. Алина, фитнес-тренер. Он с ней уже полгода встречается.
Улыбка сползла с лица свекрови.
— Что ты… что ты мелешь?
— Я не мелю. Я в банке работаю. Я навела справки. Он на неё тратит огромные деньги. Он недавно взял большой кредит. И я знаю, что он у вас занимал полмиллиона. Якобы на «развитие бизнеса».
Наталья Фёдоровна вцепилась в стол.
— Откуда ты…
— Он их не вернёт, — добила Света. — Схема простая. Сейчас он вешает квартиру на вас. Я остаюсь на улице. Потом он уговаривает вас квартиру продать — мол, купим вам что-то поменьше, а разницу — вложим. А потом он исчезает. С деньгами от продажи и с этой Алиной. А вы остаётесь в своей однушке, без денег и без сына. А я — на улице. Он обманывает нас обеих, Наталья Фёдоровна.
В кухне повисла тяжёлая тишина. Было слышно, как капает вода в кране и как тяжело дышит свекровь.
— Вот значит как… — прохрипела она. — Алина… Фитнес…
— Он думает, что мы обе — дуры, — сказала Света. — Я — «недалёкая курица», а вы — «мамуля», которая всё для сыночка сделает.
Наталья Фёдоровна подняла на невестку тяжёлый взгляд. В её глазах больше не было спеси. Была холодная, расчётливая ярость диспетчера ЖЭКа, у которого пытаются увести трубы со склада.
— Мужики, — выплюнула она. — Всю жизнь одно и то же. Как только юбка новая замаячит — голову теряют. Я всю жизнь на этого идиота положила, а он…
— Наталья Фёдоровна, — Света подалась вперёд. — Я не прошу вас меня любить. Я прошу вас помочь себе. И мне. Он не должен победить.
— И что ты предлагаешь? — в глазах свекрови блеснул недобрый огонёк.
— Завтра придёт нотариус. В пять вечера. Вы должны быть у нас.
— И что я скажу?
— Вы скажете правду. Что вы против. Что вы не примете этот «подарок». И что он должен вам деньги.
— А он… — свекровь замялась. — Он же… сын.
— Он мошенник! — в голосе Светы зазвенел металл. — Хватит быть жертвой! Вы что, не понимаете? Бороться можно и нужно всегда! Нельзя опускать руки! Нельзя позволять им вытирать о нас ноги! Ни мужьям, ни сыновьям! Мы не курицы и не амёбы!
Наталья Фёдоровна долго смотрела на невестку. Потом медленно кивнула.
— В пять, говоришь? Хорошо. Буду. И знаешь, что, Света… Чай будешь? По-моему, нам надо обсудить детали.
Ровно в пять вечера в дверь позвонили. Антон, одетый в свой лучший костюм, распахнул её. На пороге стоял лощёный мужчина с портфелем.
— Иван Петрович! Проходите! — засуетился Антон. — Светлана, иди сюда!
Светлана вышла из комнаты. Бледная, но спокойная.
— Антон, я…
— Молчи, женщина! — шикнул он на неё. — Иван Петрович, вот, супруга моя. Она всё подпишет. Мы же семья, у нас доверие.
Нотариус разложил на кухонном столе бумаги.
— Договор дарения квартиры… в пользу Натальи Фёдоровны, вашей матери. Светлана Викторовна, вы понимаете суть документа? Вы дарите свою долю, безвозмездно?
— Я… — начала Света.
В этот момент в замке провернулся ключ. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Наталья Фёдоровна.
Антон выронил ручку.
— Мама? Ты… ты чего пришла? Я же сказал, я сам всё…
— Что «сам», контролёр?! — рявкнула свекровь, проходя в кухню. Её взгляд впился в нотариуса. — А вы, гражданин хороший, лицензией своей дорожите?
Нотариус поперхнулся.
— Я… я не понимаю.
— А я сейчас объясню! — Наталья Фёдоровна стукнула по столу своей хозяйственной сумкой. — Вы в курсе, что этот «подарок» — совместно нажитое имущество, купленное в браке?
— Н-ну, разумеется, — пролепетал нотариус. — Потому и требуется согласие супруги…
— А вы в курсе, что я, одаряемая, — она ткнула себя пальцем в грудь, — против этого дара? Я его не принимаю!
Антон застыл. Его лицо из самодовольного стало белым, как лист бумаги.
— Мама, ты что несёшь? Ты… ты с ума сошла? Это же… это же наш план!
— Это твой план, Антоша! — взвизгнула Наталья Фёдоровна. — Обмануть жену, а потом и родную мать кинуть? На фитнес-обезьяну свою всё спустить?
— Мама, тише! — зашипел Антон, глядя на нотариуса.
— Я не буду тише! — не унималась свекровь. — А вы, нотариус, запишите! Я, Наталья Фёдоровна, официально заявляю, что мой сын, Антон Сергеевич, должен мне полмиллиона рублей! И я буду взыскивать их через суд! И наложу арест на его долю в этой квартире!
Нотариус начал судорожно собирать бумаги.
— Простите… Я, кажется, не вовремя. Тут у вас семейный конфликт… Я в этом не участвую!
— Стойте! — вдруг подала голос Светлана.
Все обернулись к ней. Она стояла, прислонившись к стене, и в руках у неё был диктофон.
— Это уже не семейный конфликт, Иван Петрович. Это — попытка мошенничества.
— Что?! — взревел Антон. — Ты, овца! Кассирша!
— Да, я кассирша, — спокойно ответила Света. — Я умею считать деньги. И умею слушать. Вот тут, — она подняла диктофон, — запись нашего вчерашнего разговора. Где мой муж, Антон Сергеевич, убеждает меня, что этот «договор дарения» — просто «бумажка для налоговой». Он вводил меня в заблуждение относительно сути сделки.
Нотариус побледнел ещё сильнее.
— Антон Сергеевич, это… это очень серьёзно.
— Да она врёт всё! — закричал Антон, пытаясь вырвать диктофон.
— Не трогай меня! — Светлана отскочила. — Ты пятнадцать лет думал, что я просто деньги в окошке считаю? Я людей считаю! Я вас, мошенников, каждый день вижу! Кто с кредитом врёт, кто пенсию чужую получить пытается! Я тебя насквозь видела, Антон! Твои «командировки», твои «премии»!
Она повернулась к нотариусу.
— Согласно статье 35 Семейного Кодекса, такая сделка ничтожна без моего нотариального согласия. А он пытался получить его обманом. Что, согласно Уголовному Кодексу, статья 159, квалифицируется как «Мошенничество». Я права?
Нотариус схватил свой портфель.
— Я ухожу! У меня приём! Я ничего не видел и ничего не слышал! — и он пулей вылетел из квартиры.
Антон остался стоять посреди кухни, глядя то на мать, то на жену. Его мир, такой надёжный и продуманный, рушился на глазах.
— Вы… вы… сговорились! — выдохнул он. — Ты, (он ткнул пальцем в Свету), ты против матери меня настроила!
— Она?! — взорвалась Наталья Фёдоровна. — Да ты сам себя утопил, ирод! Всю жизнь я тебе задницу подтирала! Думала, хоть мужиком стал, в начальники выбился! А ты — мелкий воришка! У баб своих воруешь!
— Я подаю на развод, Антон, — тихо, но твёрдо сказала Светлана. — И на раздел имущества. И я буду требовать не половину. А большую долю. Потому что ты пытался скрыть активы и обмануть меня. И у меня есть доказательства. Не только диктофон. Я в банке работаю, я умею собирать информацию. Твой «левый» счёт в «Тинькофф» и машина, оформленная на твоего дядю из Урюпинска, — всё это пойдёт в дело.
Антон медленно опустился на табуретку. Его дорогой костюм обвис, часы на руке казались нелепой бутафорией. Менеджер «СтройИнвеста» был раздавлен.
— Мама… — прошептал он.
Наталья Фёдоровна посмотрела на него с нескрываемым презрением.
— Не смотри на меня. Сам заварил — сам и расхлёбывай.
Она повернулась к Светлане. Долго смотрела на неё.
— А ты, Света… молодец. Не ожидала. Крепкая. Жаль, что сын мой — дурак.
— Я не крепкая, Наталья Фёдоровна, — ответила Света, чувствуя, как уходит дрожь. — Я просто… больше не боюсь.
Она пошла в спальню, достала с антресолей старый чемодан Антона и начала швырять в него его рубашки и костюмы. Потом вытащила чемодан в коридор и открыла входную дверь.
— Уходи. К маме. Или к Алине. Квартира остаётся мне до решения суда.
Антон, как во сне, поднялся, взял чемодан и, не глядя ни на кого, вышел за дверь.
Дверь захлопнулась.
Светлана и Наталья Фёдоровна остались вдвоём на кухне, где ещё пахло дорогим парфюмом нотариуса. Тишина давила.
— Чаю нальёшь? — хрипло спросила свекровь.
Светлана кивнула, взяла чайник и с удивлением заметила, что руки у неё больше не дрожат.