Началоhttps://dzen.ru/a/aQGt-W_xPjgzTiie
Лика
- Кто это там вопит?! - на ходу спросила я, еще задыхаясь, пока на улице кто-то продолжал кричать.
И тут звучит выстрел! А потом снова крики. Еще и такие, словно кто-то здорово выпил! И я страшно пугаюсь за собаку.
- Вот ведь, черт бы тебя побрал! Валентин! - Рен ругается сквозь зубы и выскакивает на крыльцо, засовывая меня себе за спину. — Он живет немного ниже, - рычит он. - Твою мать, а это что такое.., - я вижу, как у него округляются глаза и…
Рен резко выставляет руку в сторону, ограничивая меня, чтобы не выскочила вперед и…
В сумерках, уже успевших опуститься на землю, мимо нас и дома галопом несется лось! Настоящий лось, честное слово!
Да, это маленький городок и мы в частном секторе, но ... лось! Я их за всю жизнь пару раз видела да и то в заповеднике.
Я просто застываю с открытым ртом. Собака, прыгающая на краешке крыльца, сходит с ума в прямом смысле. Она аж пеной заходится - так лает. Но стоит возле нас, ты посмотри! И словно защищает, хотя видно, как ей хочется броситься вперед, догнать лося.
Вообще, странно, конечно, что собака так нас приняла сразу…
- А ну, стоять! - рявкает Рен, снова дергая меня за себя, когда вдогонку лосю, через двор бежит какой-то мужчина с ружьем.
И даже мне понятно, что мужик в дымину пьян. И он с оружием!
- Мама! - я поднимаю руки к лицу, почему-то пугаясь за лося и за нашу собаку, которая может под горячую руку этому ненормальному попасться…
"Нашу?!”
- Валентин! Стой! Остановись немедленно! Я вызову сейчас лесничих и полицию! - ревет Рен как бешеный медведь.
Этот крик перекрывает всё вокруг и переключает внимание дяди на Рена. Даже наш пёс испуганно замолчал. Мои мысли тоже отвлекаются от тревожных размышлений о правах на собаку.
Лось исчезает в направлении задней поляны, где раньше был огород родителей Лаврина. Я надеюсь, что он спокойно перейдёт овраг и доберётся до леса, который начинается через один переулок.
Сосед застывает, удивлённо оглядывается и моргает, будто только сейчас осознаёт, где находится. Он опускает ружьё и чешет затылок другой рукой. В полумраке это выглядит очень опасно.
— Привет, Лаврин..., — неразборчиво мямлит он, будто боится Рена.
- Твою мать, Валентин! Ты мне проломил ограду, - тяжело и раздраженно выдыхает Рен, наклонившись вперед и оглядывая боковую часть двора.
Потом протягивает руку, и включает освещение над крыльцом.
При этом он как-то автоматически хлопает по бедру и... собака подскакивает к нам, виляя хвостом. Похоже, он уже признал хозяина, впечатлившись его криком. Ну, я могу это понять.
- Да это тот проклятый лось, а не я, - возмутился Валентин, едва ворочая языком. - Он и у меня во дворе черт знает что натворил, вот я и погнался, - он снова махнул рукой, опасно качнув ружьем при этом.
Я непроизвольно вскрикнула.
Рен снова глухо ругается сквозь зубы, отодвигая меня еще глубже себе за спину. Вообще, я против, чтобы меня вот так вот передвигали, прикрывая собой. Но возмутиться я не успеваю.
- Валентин, положи ружье, а то я сейчас его тебе в зад... в узел завяжу, - оглянувшись коротко на меня, рыкнул Рен, явно не собираясь оставлять оружие в пьяных руках соседа.
Почесал при том за ухом собаку, которая сидела у его ноги и только рычала.
- Да я же ..., - промямлил Валентин, но послушно положил ружье на землю.
Рен выдохнул и отступил в сторону, обхватив меня за талию. Прижал к себе. И мне это пришлось по душе больше, чем когда он пытался стать мне щитом. Как бы то ни было, я точно не хотела, чтобы он так нелепо пострадал.
- Лось - зверь, для него нормально свою жизнь спасать. Инстинкт. А вот ты, свинья, нажравшаяся... Зачем ты его вообще гнал? Пьяным! - раздраженно бросил Рен с явным отвращением в голосе, не поведясь на такое оправдание.
И осторожно спустился с крыльца. Пес побежал следом. Что меня немного успокоило. Может, как-то Рена прикроет.
- Мог такой беды наделать, - продолжал тем временем Рен отчитывать соседа, уже разрядив оружие и забрав себе. - Отдам, когда протрезвеешь. А теперь иди и проспись, - приказал резко и властно.
Мужик, к моему удивлению, послушался. Он развернулся и, недовольно бормоча, пошел прочь со двора, подкидывая камушки, как мальчишка.
Рен оглянулся, тяжело вздохнул и растер лицо свободной рукой. Я вдруг вспомнила, что он почти не спал прошлой ночью, а сегодня уже целый день в хлопотах. Усталость прорезала его черты новыми складками, которых я раньше не замечала. И у меня защемило сердце! Совсем иначе, чем недавно на кухне. Тоже чувственно, но с другим оттенком.
Мне захотелось обнять его, помочь, разделить с ним все заботы, которые явно давили на плечи Рена.
— Что за день, правда, бусинка? — хмыкнул он, качая головой и подходя ко мне. — А ты молодец. Отрабатываешь свой хитрый трюк при появлении, — снова почесал он собаку з ухом, а она радостно замахала хвостом, высунув язык. — Надо дать тебе имя. Завтра подумаем об этом вместе, — пообещал Рен собаке.
И мое сердце наполнилось теплом.
"Эй! Лика! Очнись!",- меня аж подбросило, когда я осознала это. И вспомнила, что готова была десять минут назад на кухне предаться безумной страсти без всякого возражения. А что изменилось? Что я узнала о его исчезновении или причинах?
И хоть глупое сердце сразу потянулось к этому мужчине, но…
- Пожалуй, мне пора домой. Уже темно, - осторожно и неуверенно произнесла я, растерянно обхватив себя руками. - Вызову такси. Ты и так устал..., — так и не договорила, поскольку Рен вдруг на меня таким взглядом уставился.
- Нет! - отрубил он настолько категорично, что у меня рот открылся.
Рен
Я понимаю, что это прозвучало... резко. Ее брови взлетели вверх, намекая на раздражение. А я точно не хотел давать Лике повод меня избегать. Она смотрела на меня так, словно собиралась убежать домой пешком. И губы поджала со всем своим упрямством.
Нужно срочно исправить ситуацию. Я даже не успел надышаться воздухом, который становился все слаще рядом с ней.
— Мы еще даже кофе не допили, Лика. И я тебя снова заморозил, не успев отогреть, а ты ведь и так уже заболела, — сказал я, подходя к ней ближе.
Честно говоря, она какое-то время не чихала. Возможно, наши поцелуи и вспышка страсти на кухне немного помогли. Но я был готов говорить любую чушь, лишь бы удержать ее рядом. Любой ценой. Даже если мы не вернемся к тому, на чем остановились из-за этого проклятого Валентина и... лося.
Что за черт? Как этот лось здесь оказался? Это последнее, о чем я должен думать сейчас! Пусть хоть вся ограда будет сломана дикими зверями — я должен убедить Лику не уходить.
Собака покрутилась рядом с нами, тыкаясь в ноги, явно довольная, что его оценили. Потом снова улеглась на одеяло, которое я ей положил в углу крыльца.
-Мне вообще не стоило люда приезжать, - Лика начала говорить, сделав недовольный вид. Хотя было заметно, что ей нравится играть с животным, да и раньше она не особо стремилась домой.
Я не дал ей закончить. Ее голос звучал так, словно у нее был заложен нос. Она, наверное, замерзла. Я обнял ее за плечи и прижал к себе, пытаясь согреть своим теплом. Мне было жарко. Я никогда не был мерзлявым, а рядом с ней тем более. Даже во время болезни мой метаболизм не подводил меня, хотя я не любил об этом вспоминать. А вот Лика всегда мерзла, даже летом, и легко могла подхватить простуду, я это помнил.
Сейчас ее ледяной нос уперся мне в шею, когда я подтянул ее ближе, почти держа на руках. Она не сопротивлялась и не вырывалась.
Я до сих пор не могу отойти от событий сегодняшнего дня. Хотя давно решил всё изменить, даже следил за жизнью Лики в столице. И я собирался забрать её домой через неделю. Был готов извиниться и всё объяснить.
Но я не знал о её решении поехать в Италию! Наверное, нужно будет зайти в церковь и поставить свечу с благодарностью за то, что вместо этого я столкнул её машину с моста... Я не религиозен, но, кажется, это было провидение.
Сейчас я крепче обнял её и перехватил поудобнее. Заметил, что Лика уже не так активно вырывается из моих рук, как днём.
У нас осталось много нерешённых вопросов. Я должен рассказать ей всё, но сначала согрею её.
Лика
Мне надо было держаться более твердо. Я должна была бы потребовать, чтобы Рен поставил меня на ноги и отвез домой к матери. И не разговаривать с ним, пока не получу внятного объяснения всему, что произошло в прошлом.
Вместо этого... я вцепилась в его шею, словно боялась упасть. Ну, что за позорище! Мне должно было бы стать стыдно. Но не стало.
Однако взвешивать и раздумывать именно сейчас категорически не хотелось.
Когда он был рядом что-то ломалось в моем намерении держаться от него подальше. И вместе с объятиями Рена, меня окутывало его теплом.... А я ведь действительно замерзла, пусть и осознала это только сейчас. В его объятиях. И это заглушала весь пыл негодования, который я должна была бы испытывать. Святые небеса! Как же сильно я соскучилась по этому. А еще по уверенности, что меня всегда уберегут и поддержат.
Вместе с теплом ко мне возвращалось нечто иное. Горячее, пылкое. Такое соблазнительное, что я не могла ему противиться.
— Разогреть твой кофе? Чаю хочешь? — Рен занес меня в кухню и усадил на стол.
Стол был крепким, его смастерил сам Рен. Раньше я любила сидеть именно здесь.
Судя по всему, он это помнил. Здесь стояли все мои вещи, на своих местах. Будто их никто не смел тронуть. И вряд ли он успел подготовиться, ведь никто не знал, что я приеду.
Это осознание, как узел, стягивало мне внутренности. Оно подтверждало признание Рена в любви и подталкивало искать ему оправдания.
Но сейчас мы вернулись к тому моменту, на котором нас прервали его сосед и лось. Думать становилось еще труднее от чувственного напряжения, которое я почти физически ощущала между нами. И он, вероятно, тоже.
Рен не форсировал события, просто обнимал меня и внимательно смотрел в глаза.
Я слишком давно не чувствовала мужского тепла. Особенно от того, кого так сильно и до сих пор любила. И теперь мое тело предавало меня. Ощущение его твердых, сильных мышц и заботливых прикосновений разжигало во мне потребность, которая буквально гудела в венах.
Я ничего не могла с собой поделать! Желание было почти непреодолимым. Или я так сильно хотела поддаться ему… В этот момент я подняла голову.
Но вместо того чтобы ответить на его вопрос, я крепче обхватила шею Рена и пригнула его голову, целуя так, словно сошла с ума.
Он, казалось, был ошеломлён моим напором. Его тело застыло, прижатое ко мне.
Неужели он уже передумал?
Мой разум на мгновение замер. Но потом всё это исчезло, и я полностью погрузилась в наслаждение.
Рен
Моё тело и подсознание знали, что нужно сделать, чтобы Лика не пожалела о своём решении. Мои руки крепко прижали её к себе, словно мы должны были стать единым целым. Кровь бурлила в венах, как цунами.
- Ты мне нужен! Сейчас! Немедленно! - заявила гортанно эта невероятная женщина, дергая мои плечи, заставляя меня буквально накрыть ее собой.
Наконец!
Все мое тело разлетелось на атомы. А потом собралось в совершенно другом порядке. И я рухнул, все еще задыхаясь. Опираясь на стол предплечьями, лишь бы не раздавить любимую. Уперся лбом в ее шеи, впервые за три года чувствуя себя таким счастливым, что я просто не знал слов, чтобы описать это…
- Люблю тебя, - прошептал в ее шею, целуя ключицу.
Лика
Осознание пришло мгновенно. Я проснулась и сразу поняла, где нахожусь. Тяжелая и горячая рука Рена крепко держала меня. Но поверить в это было сложно.
Слишком часто я просыпалась одна после снов. Поэтому удивление было ощутимым. Но на этот раз все было по-настоящему. Потрясающе.
Мы лежали в его спальне, где я часто оставалась. Вокруг царила почти полная темнота, если не считать слабого света фонаря над сараем и звенящая тишина, привычная для нашего городка, но непривычная для меня после столицы. Даже собаки не лаяли в частных дворах. Все спали.
Я лежала на плече мужчины, но так и не поговорила с ним. И думала.
О многом. Например, о том, что я не позвонила матери, чтобы объяснить, куда пропала после того, как сказала, что машина заглохла, и я повезла ее в ремонт. Я взрослая и самостоятельная женщина, но все же...
Еще я думала о том, что у Рена на шее появился шрам. Я не успела рассмотреть его, но хорошо ощупала пальцами. Что это такое?
И еще о том, что нужно написать Луке и предупредить, что я не приеду. Неважно, что будет дальше, но я не могу быть с ним, если до сих пор влюблена в Лаврина до безумия! Я позволила себе и ему все, не задавая вопросов.
Да и хочу ли я куда-то ехать? Сейчас, крепко прижатая к боку Рена, я почти уверена, что нет. Но вопросов все еще много.
Мне хотелось понять, почему он тогда исчез, не сказав ни слова, или что это за шрамы у него на шее и под ключицами. Я помнила, насколько уставшим он был. Глупое сердце не позволяло уму предположить, что я могу разбудить его для разговора.
Нужно сообщить матери, что меня не похитили. Хотя, конечно, это еще вопрос. И написать Луке.
Было прохладно, так как все вещи остались внизу. Но я решила хотя бы с этим разобраться.
Почему-то хотелось сделать это как можно быстрее. Стыд сжигал меня за то, что, переписываясь с Лукой, я позволила себе близость с Реном... Совесть требовала немедленного искупления. Я осторожно выскользнула из-под руки мужчины. Хотя меня тянуло остаться и дальше спать, я взяла телефон с тумбочки, куда Рен положил свой, и вышла из комнаты.
Села на ступеньки и открыла переписку с Лукой. Он плохо знал русский, я только учила итальянский... Поэтому мы писали друг другу в основном через переводчик на телефоне.
Быстро набрала письмо с извинениями и объяснениями, что мне нужно больше времени. Это серьезный шаг, и я должна разобраться в себе. Возможно, я вообще не готова покинуть родную страну. О том, что провожу время с другим мужчиной, решила не упоминать. Мы не так хорошо знакомы, чтобы говорить об этом.
И потом... Хорошо, возможно, я не очень совестливая, но кто знает, что будет дальше? Вдруг завтра я решу, что Италия — моя последняя надежда?
Несмотря на все мои чувства и явно ощутимую любовь Рена, он все-таки еще ничегошеньки не объяснил. А я потеряла умение беспрекословно доверять ему.
Спрятав телефон, подумала, что хочу чаю перед тем, как писать или звонить матери, и начала спускаться на кухню, где осталась наша одежда.
Интересно, я почти ничего не забыла. Поэтому довольно легко нашло дорогу на кухню даже вслепую. Три года назад Рен уговаривал меня переехать к нему и, честно говоря, я была уже готова согласиться. Немного сдерживала мать.
Она была против наших отношений. Всегда. Радикально против.
Она отговаривала меня, убеждала, что я здесь застряну, а имею шансы вырваться куда-то, где лучше. Ей очень не нравилось, что Рен намного старше меня. И что никуда никогда не хотел уезжать из нашего города, не стал “кем-то” в столице, ничего не достиг в ее понимании, или что-то вроде того. При том, маму совсем не беспокоило, что она и сама вернулась после учебы в родной город и здесь осталась на всю жизнь.
Хотя, возможно, как раз именно в этом и был корень всех ее претензий? Ведь я всегда знала, что она мечтала о другом.
Так или иначе, исчезновение Рена тогда — наши с мамой отношения не улучшило. И я все-таки уехала в столицу, а она окончательно потеряла на меня влияние. Какое-то время мы даже не разговаривали.
Так вот этот мой приезд был попыткой "взрослой" женщины наладить какое-то более или менее приемлемое общение. И тут я пропадаю…
"В общем, странно, что мама еще полгорода не подняла на уши, вместе с полицией, кстати”, - подумалось мне, пока включила чайник. Натянула все те же огромные штаны и взяла водолазку Рена вместо худи. Было не так уж и холодно.
Достала снова свой телефон, открыла чат общения и... едва не уронила коробку с заваркой, которую уже успела достать! Поскольку увидела там сообщение от самой себя:
"Не беспокойся, со мной все нормально. Останусь сегодня у подруги”
Рен! Как он это сделал? Когда?
Я аж зашипела себе под нос, не имея никаких сомнений, что к этому именно он руку приложил.
- Бусинка? Тебе плохо? Горло болит? Или голова? Не знобит? - буквально в эту секунду в полутемной кухне (потому что я включила лишь лампочку на вытяжке над плитой) появился объект моего возмущения.
Очень-очень голый объект. Аж во рту стало сухо…
- Заболела все-таки? - напряженно прогрохотал Рен, приблизившись ко мне вплотную и внимательно вглядываясь.
Взял собственные джинсы с пола и быстро натянул. Слава-тебе-Господи! Подскочил ко мне, разглядывая. И, кажется, даже не подозревая, как я злюсь сейчас.
Еще и обхватил меня руками, словно решил, что я замерзла и меня надо греть.
- Может, температура? Аптечка там же, где и раньше..., — начал он.
А я почему-то несмотря на все раздражение подумала, что голос Рена, который был таким низким и жестким все время, которое я знала, изменился. Стал еще грубее. И вспомнился шрам.
Вскинула глаза - вот он. Во всей красе на его шее. И как я его днем-то не заметила.
Рен только штаны натянул, когда за мной сюда пришел, так что верхняя половина его туловища была полностью доступна моему обзору. Роскошная половина, надо отметить. И это немного мешало моему возмущению.
- Ты написал моей матери, - вместо ответов на его вопросы, я сунула Рену под нос телефон. - Как это понимать? Как ты разблокировал телефон?
Он моргнул, а потом просто пожал плечами.
- У тебя тот же код, что и на прошлом был. Я помню. Заметил, что ты забыла ей сообщить, что... кхм, задержишься. Вот и написал, пока ты нам кофе варила. Она же волнуется, наверное. Правда, не думал, что мы так задержимся, не планировал..., — прорычал он чувственно, перехватил мою руку и прижался губами к костяшкам пальцев. - Но я безгранично счастлив, - заявил немного вызывающе, и не думая отступать от меня.
Это ... было странно. С чего он решил, что матери есть до меня дело? Еще и написать решил? Да они никогда раньше и не общались.
Чайник позади щелкнул.
- Рен, а что это у тебя за шрам? - спросила вдруг я совсем другое, неожиданно даже для себя. И коснулась ладонью его шеи.
А он почему-то всем телом вздрогнул.