Свое предательство он оформил в виде кричащего фиолетового конверта, лежащего на кухонном столе, пропитанном запахом свежей выпечки.
Полина только достала противень с идеальными круассанами — хрустящие, золотистые, с капелькой абрикосового джема, светящейся в боковой трещинке. Она готовила их для воскресного завтрака. Для них. Ритуал. Островок стабильности в море ее усталости — от работы, от быта, от тихого, незримого, но не протираемого стекла, что с каждым месяцем плотнее вставало между ними.
Кирилл вошел на кухню с напускной важностью дельца, подписывающего контракт. Он не смотрел ей в глаза, уставившись на круассаны.
— Запах сносный, — бросил он. И протянул ей тот самый фиолетовый конверт. — Оценишь? Это для Юли. Там все написано.
Полина вытерла руки о полотенце. Внутри ее пронзил короткий, ледяной спазм. Юля. Та самая. Молодая. Из его нового «крутого» проекта. Та, о существовании которой Полина узнала полгода назад по дурацкому смайлику в телефоне и по тому, как Кирилл стал вдруг пользоваться дорогим парфюмом в будни.
Она развязала шелковую шнуровку конверта. Внутри — не письмо. Не фотография. Оттуда посыпались на стол, где еще витал запах масла и тепла, образцы дизайнерской бумаги. Текстурированной, с тиснением. А вместе с ними — несколько распечатанных листов. Эскизы. Свадебные эскизы.
Она не поняла. Просто не поняла.
— Что это, Кирилл?
— Ну, — он откашлялся, схватил с тарелки круассан, отломил кончик. — Юля выбирает стиль для свадьбы. А ты ж у нас специалист. Лучший дизайнер в городе. Я ей так и сказал. — Он улыбнулся. Криво. Натянуто. — Поможешь? Посоветуешь? Ну, ты же понимаешь… мы же взрослые люди. Не будем дуться, как дети.
Взрослые люди.
Воздух на кухне вдруг стал густым и липким, как патока. Полина смотрела на эти бумажки. На перламутровые карточки с вензелями. На эскиз торта в виде какой-то абстрактной башни. А потом медленно, очень медленно перевела взгляд на Кирилла. Он жевал ее круассан. Именно ее. Ее ритуал. И смотрел на нее с каким-то вызовом, смешанным с виноватым ожиданием.
Внутри у нее что-то оборвалось. Не с треском, а с глухим, мягким звуком. Как падает в воду тяжелый камень.
Он принес ей в дом — в их общий дом, пахнущий кофе и воскресным утром, — планирование своей свадьбы с другой женщиной. И попросил ее, свою еще-официальную-жену, о помощи. Как специалиста.
Это было даже не унижение. Это было… запредельно. Цинично и грязно.
— Ты… серьезно? — ее голос прозвучал чужим, отдаленным, обжигающе спокойным.
— А что такого-то? — Кирилл развел руками, позволяя крошкам с пальцев падать на чистый пол. — Я же не прошу тебя платье ей выбрать. Хотя… — он фривольно усмехнулся, — твой вкус ей точно понравится.
В этот момент Полина поняла. Окончательно и бесповоротно. Все. Тот мост, что еще тлел где-то в глубине, рухнул. Не осталось ни щепки.
Она медленно свернула эти дизайнерские листы обратно в фиолетовый конверт. Ее пальцы не дрожали. Они были холодными и точными, как скальпель.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Я подумаю.
Кирилл удовлетворенно хмыкнул, как будто только что разрешил сложную бизнес-проблему, и вышел из кухни, прихватив еще один круассан.
А Полина осталась стоять у стола. С фиолетовым конвертом в руке. И смотрела в окно, за которым было обычное воскресное утро. Обычное для всех. Кроме нее.
Теперь у нее было свое, особенное дело на это утро. Небольшое. Всего один звонок. Автодилеру, который уже третью неделю названивал насчет его новенького, любимого внедорожника. Того самого, который он любил и лелеял больше, чем ее. Она это знала.
Она достала телефон. Нашла контакт. «Автосалон. Михаил».
И улыбнулась. Впервые за долгие месяцы — искренне и страшно.
***
Тишина.
Она опустилась на квартиру после ухода Кирилла, густая и звенящая, как воздух перед грозой. Но это была не пустота. Это было наполненное, живое пространство, где каждое движение, каждый вздох Полины обретал значение.
Она не продавала. Она готовила его исчезновение. Сначала — его стальной конь, предмет бесконечной мужской гордости. Пусть постоит где-нибудь на задворках города, покрываясь пылью. Пока он его ищет.
Потом она подошла к его гардеробу. Не шкафу. Именно его гардеробу. Костюмы, рубашки, дорогие ботинки. Она не швыряла их в ярости в мусорные пакеты. Она аккуратно, почти с нежностью, упаковала все в чистые картонные коробки, купленные когда-то для переезда, который так и не случился. Сложила. Перевязала бечевкой. Поставила в прихожей, у самой двери. Ровным штабелем. Как товар на складе.
Затем — замки. Вызвала службу, пока он отсутствовал. Пока он, вероятно, пил кофе с Юлей и обсуждал, какой стиль свадьбы — «гламур» или «минимализм» — лучше подчеркнет их «взрослые и цивилизованные» отношения.
— Нужен один комплект ключей? — уточнил мастер.
— Да, — ответила Полина. — Только мне.
Вечером он вернулся. Не один. За стеной послышался его смех, его голос и хихиканье Юли. Они подошли к двери. Массивной, дубовой, которая теперь была для него непреодолимой преградой.
Звяканье ключа. Молчание. Еще одна попытка — яростнее.
— Что за черт?! Полина! Открывай!
Она не отвечала. Она стояла в гостиной, прислонившись лбом к прохладному стеклу балконной двери, и смотрела на огни города. И пила свой чай. Медленно. Смакуя каждый глоток.
— ПОЛИНА! Я СЛЫШУ, ТЫ ТАМ! ОТКРОЙ, ГОВОРЮ ТЕБЕ! — Его стук стал грубым, яростным.
Включился голос Юли, испуганный, визгливый:
— Кирилл, может, не надо? Давай уйдем...
— Молчи! Это МОЙ дом! Полина! Это мой дом, ты слышишь?!
Бывший, — мысленно поправила его Полина. Бывший.
Он начал ломиться. Бить ногой по двери. Дерево содрогалось, но держалось. Соседская дверь напротив приоткрылась, послышалось ворчание.
— Вызовите полицию! — крикнула Полина, не повышая голоса, но так четко, чтобы было слышно за дверью. — И скорую. Здесь мужчина ведет себя неадекватно, возможно, ему требуется помощь.
Это стало последней каплей. Услышать такое о себе — «неадекватен», «требует помощи». От женщины, которую он считал слабой, которая должна была плакать и умолять.
Его крик превратился в нечленораздельный рев. Рев раненого зверя, попавшего в капкан, который он и не заметил.
И вот. Кульминация. Сирена. Мигающие синие огни, отражающиеся в окнах соседних домов. Переговоры через дверь с нарядом полиции. Приезд бригады психиатров — белый халат мелькнул в глазке. Приглушенные, бытовые, но от того еще более жуткие фразы: «Успокойтесь, гражданин», «Просим вас пройти с нами для освидетельствования».
Полина так и не открыла дверь. Она наблюдала за этим цирком через камеру видеодомофона. На экране своего телефона. Его унижение, его падение, его беспомощная ярость — все это было упаковано в маленький прямоугольник. Как его вещи в коробки.
Он орал ее имя. Пока его увозили. Он кричал, что она сумасшедшая. Что он ее уничтожит.
Но единственным, что было уничтожено в этот вечер, стало его чванливое эго. И его иллюзия, что он все контролирует.
Полина выключила телефон. Поставила чашку в раковину.
Тишина снова воцарилась в квартире. Но теперь она была другой. Не звенящей. Спокойной. И по-хозяйски глубокой.
Она была дома. Одна. И это было ее королевство. Продолжение>>