Дарья стояла у окна, наблюдая за тем, как во дворе их дома паркуется такси. Из машины вышла Валентина Сергеевна — мать её мужа Урбана. Женщина решительно направилась к багажнику, и водитель начал выгружать огромные чемоданы. Один, второй, третий... Дарья нахмурилась. Обычно свекровь приезжала максимум с одной сумкой на выходные.
— Урбан, твоя мама приехала, — позвала она мужа, который работал в кабинете.
— Что? — удивился он, выходя в коридор. — Она же ничего не говорила...
Звонок в дверь прервал их разговор. Урбан пошёл открывать, а Дарья осталась в гостиной, стараясь унять нехорошее предчувствие.
— Мама? — растерянно произнёс Урбан, глядя на гору багажа за спиной матери. — Что происходит?
Валентина Сергеевна величественно вошла в прихожую, оглядывая квартиру так, словно видела её впервые. Её взгляд скользнул по Дарье с каким-то странным выражением — смесь превосходства и расчёта.
— Так, я же к вам насовсем, — спокойно ответила свекровь. — Свою квартиру я продала, — и потащила за собой чемоданы.
Повисла оглушительная пауза. Дарья застыла на месте, не веря своим ушам. Урбан открыл рот, но не смог произнести ни слова.
— Что значит продала? — наконец выдавил он. — Мама, ты же ничего не говорила! Зачем?
Валентина Сергеевна сняла пальто и протянула его Дарье, словно та была прислугой.
— Вешалка в шкафу, дорогая, — произнесла она тоном, не терпящим возражений. — А ты, Урбан, помоги с чемоданами. Комнату для гостей я займу. Надеюсь, она в порядке?
Дарья машинально взяла пальто, всё ещё пребывая в шоке от услышанного. Урбан побледнел.
— Мама, подожди... Ты не можешь просто так взять и продать квартиру! Куда делись деньги? Почему ты не посоветовалась?
Валентина Сергеевна прошла в гостиную и опустилась на диван с видом хозяйки.
— Деньги? Я отдала их Алине, твоей сестре. Ей нужнее — у неё трое детей, а у вас с Дашенькой пока никого. Да и квартира у вас большая, места всем хватит.
***
Урбан схватился за голову. Его младшая сестра Алина жила в другом городе со своим обеспеченным мужем-бизнесменом. У них был собственный дом, две машины и дача. То, что мать отдала ей деньги от продажи квартиры, было абсурдом.
— Алине? — переспросил он дрогнувшим голосом. — Мама, у Алины всё есть! Зачем ей твои деньги?
— Не твоё дело, сынок. Я мать, я решаю, кому помогать. А теперь, Даша, будь добра, приготовь мне чай. С молоком и двумя ложками сахара. И что-нибудь перекусить — с дороги устала.
Дарья стояла, прижимая к груди пальто свекрови, и чувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Но она сдержалась — нужно было сначала поговорить с Урбаном наедине.
— Конечно, Валентина Сергеевна, — сухо ответила она и направилась на кухню.
Урбан последовал за ней, оставив мать в гостиной.
— Дарья, я... я не знал, — начал он шёпотом. — Она ничего мне не говорила! Как она могла?
— А ты позвони Алине, — тихо предложила Дарья, наливая воду в чайник. — Узнай, что происходит на самом деле.
Урбан кивнул и достал телефон. Через несколько минут разговора его лицо стало мрачнее тучи.
— Алина подтвердила, — сказал он, опуская телефон. — Мама действительно перевела ей все деньги. Алина говорит, что не просила, но мама настояла. Сказала, что хочет помочь внукам. И ещё... — он замялся.
— Что ещё?
— Алина сказала, что мама давно планировала переехать к нам. Говорила, что ты добрая, не откажешь. Что справишься с уходом за ней.
Чашка, которую держала Дарья, звякнула о блюдце.
— Уход? Твоей маме всего шестьдесят два года, она полна сил!
— Я знаю, — Урбан выглядел потерянным. — Дарья, что нам делать? Она же моя мать...
Из гостиной донёсся властный голос:
— Долго мне ждать чай? И покажите уже мою комнату! Я хочу разложить вещи!
Дарья взяла поднос с чаем и печеньем.
— Сначала надо выяснить все подробности, — сказала она мужу. — А потом решим.
***
Первая неделя совместной жизни превратилась в настоящее испытание. Валентина Сергеевна вела себя так, словно квартира принадлежала ей. Она переставляла мебель, критиковала каждое блюдо, приготовленное Дарьей, и постоянно делала замечания.
— Даша, ты неправильно гладишь рубашки Урбана, — заявила она утром понедельника. — Воротнички должны быть идеально ровными. Я покажу тебе, как надо.
— Спасибо, Валентина Сергеевна, но Урбана устраивает, как я глажу, — спокойно ответила Дарья.
— Мужчины не разбираются в таких вещах. Они просто не хотят обижать. А ещё, дорогая, тебе стоит научиться готовить борщ. То, что ты называешь борщом — просто овощной суп.
Дарья стиснула зубы, но промолчала. Урбан в это время уже ушёл на работу — он возглавлял отдел в логистической компании и часто задерживался допоздна. Особенно теперь, словно избегая домашней атмосферы.
Вечером того же дня Валентина Сергеевна устроила настоящий спектакль.
— Урбан, сынок, — начала она за ужином, — я тут подумала, что вам нужно сделать перестановку. Гостиная слишком захламлена. Все эти книги Даши можно убрать в кладовку, а на их место поставить мою мебель. Я же привезла свой любимый сервант и кресло.
— Мама, это наш дом, — мягко возразил Урбан. — Мы сами решаем, как его обставлять.
— НАШ дом? — Валентина Сергеевна подняла брови. — Сынок, теперь это и мой дом тоже. Я имею право на комфорт. Или ты хочешь, чтобы твоя мать чувствовала себя чужой?
— Никто не хочет, чтобы вы чувствовали себя чужой, — вмешалась Дарья. — Но наша гостиная останется такой, какая она есть. Ваши вещи можно разместить в вашей комнате.
Свекровь посмотрела на неё с плохо скрываемым раздражением.
— Милочка, ты забываешься. Я мать Урбана и имею право голоса в НАШЕМ доме.
— Валентина Сергеевна, это квартира Урбана и моя. Мы рады принять вас как гостя, но...
— ГОСТЯ? — взвизгнула свекровь. — Да я всю жизнь положила на то, чтобы вырастить Урбана! А теперь какая-то... — она осеклась, но было поздно.
— Какая-то кто? — тихо спросила Дарья, и в её голосе прозвучали опасные нотки.
— Мама, ХВАТИТ! — неожиданно рявкнул Урбан. — Дарья — моя жена, и ты будешь с ней уважительно разговаривать!
Валентина Сергеевна театрально приложила руку к сердцу.
— Вот как... Родная мать тебе уже не нужна. Я всё понимаю.
Она встала из-за стола и удалилась в свою комнату, громко хлопнув дверью.
***
На следующий день, пока Урбан был на работе, Валентина Сергеевна решила взять реванш. Дарья работала удалённо — она была графическим дизайнером и обычно проводила первую половину дня за компьютером в своём домашнем кабинете.
Свекровь без стука вошла к ней.
— Даша, нам нужно поговорить.
Дарья оторвалась от монитора.
— Слушаю вас, Валентина Сергеевна.
— Я понимаю, что тебе трудно принять меня в своём доме. Но ты должна понять — я никуда не уйду. Это мой сын, и я имею право жить с ним. А ты... ты можешь либо смириться, либо...
— Либо что? — Дарья встала из-за стола.
— Либо найти себе другого мужа, который не обременён старой матерью, — ядовито произнесла Валентина Сергеевна. — Знаешь, я много о тебе знаю. Урбан рассказывал. Ты из простой семьи, родители — обычные учителя из провинции. Тебе повезло выйти за моего сына. Так что не стоит задирать нос.
Что-то внутри Дарьи словно лопнуло. Все эти дни она сдерживалась, пыталась быть вежливой, понимающей. Но это было последней каплей.
— Знаете что, Валентина Сергеевна? — её голос задрожал от едва сдерживаемой злости. — Я УСТАЛА от вашего хамства! УСТАЛА от ваших придирок! УСТАЛА от того, что вы ведёте себя в МОЁМ доме как хозяйка!
— Да как ты...
— НЕ ПЕРЕБИВАЙТЕ МЕНЯ! — взорвалась Дарья. — Вы думали, что я буду молча сносить ваши оскорбления? Что буду прислуживать вам? НЕТ! Вы продали квартиру по собственной глупости, отдали деньги Алине, которая в них не нуждается, а теперь пытаетесь сесть нам на шею!
Валентина Сергеевна попятилась. Она никогда не видела невестку такой — глаза Дарьи горели гневом, голос срывался на крик.
— Ты не имеешь права...
— Я ИМЕЮ ВСЕ ПРАВА! Это МОЙ дом, МОЯ семья, МОЯ жизнь! И я БОЛЬШЕ не позволю вам её отравлять! Вы думали, что я слабая, что буду терпеть? Вы ОШИБЛИСЬ!
В этот момент хлопнула входная дверь. Урбан вернулся с работы раньше обычного — его вызвала соседка, обеспокоенная криками из квартиры.
— Что здесь происходит? — спросил он, входя в кабинет.
— Твоя жена сошла с ума! — воскликнула Валентина Сергеевна. — Она кричит на меня!
— А что ей остаётся делать, когда вы её оскорбляете? — Урбан встал рядом с женой. — Мама, я всё слышал. Соседка включила мне запись с видеодомофона — звук отлично проходит через дверь.
Валентина Сергеевна побледнела.
— Ты... ты подслушивал?
— Нет, мама. Но когда мне сообщили, что из моей квартиры доносятся крики, я попросил прислать запись. И знаешь что? Дарья права. Ты ведёшь себя невыносимо.
— Урбан, я твоя мать!
— Да, ты моя мать. Но Дарья — моя жена. И если ты не можешь уважать её, то тебе придётся УЙТИ.
— Куда мне идти? У меня нет квартиры!
— Это твой выбор, мама! — теперь и Урбан повысил голос. — Никто не просил тебя продавать квартиру! Никто не просил отдавать деньги Алине! Ты сделала это сама, надеясь, что мы не сможем тебя выгнать! Но ты ОШИБЛАСЬ!
— Вы... вы сговорились против меня!
— НЕТ! — крикнула Дарья. — Это ВЫ настроили всё против себя! Вы думали, что я буду молчать и терпеть? Что Урбан выберет вас, а не меня? Вы ПРОСЧИТАЛИСЬ!
— УБИРАЙТЕСЬ из нашего дома! — в один голос крикнули супруги.
***
Валентина Сергеевна стояла посреди комнаты, не в силах поверить в происходящее. Её план, казавшийся таким безупречным, рухнул. Она была уверена, что тихая, интеллигентная Дарья будет терпеть, что Урбан никогда не пойдёт против матери. Но она не учла одного — силу их любви друг к другу и то, что даже самый терпеливый человек имеет предел.
— Вы не можете меня выгнать, — пролепетала она. — Я ваша мать... ваша родственница...
— Можем и выгоним, — твёрдо сказал Урбан. — Собирайте вещи. Даю вам два часа.
— Но куда я пойду?
— К Алине, — холодно ответила Дарья. — Раз уж вы отдали ей все деньги, пусть теперь она о вас позаботится.
Валентина Сергеевна хотела возразить, но наткнулась на полные решимости взгляды супругов. Она поняла — это не пустые угрозы. Они действительно готовы её выставить.
Следующие два часа прошли в гробовой тишине. Валентина Сергеевна собирала вещи, то и дело всхлипывая и причитая, но ни Урбан, ни Дарья не обращали на это внимания. Они сидели в гостиной, держась за руки, и молчали.
Когда чемоданы были собраны, Урбан вызвал такси.
— Я купил тебе билет на поезд до Алины, — сказал он матери, протягивая распечатку. — Поезд через три часа. Такси довезёт до вокзала.
— Урбан, сынок, одумайся...
— НЕТ. Ты сделала свой выбор, мама. Теперь живи с последствиями.
Валентина Сергеевна посмотрела на невестку, надеясь увидеть в её глазах хоть каплю жалости, но Дарья смотрела на неё холодно и отстранённо.
— Вы получили то, что хотели, — сказала она свекрови. — Вы хотели разрушить нашу семью, но разрушили только свою жизнь. Теперь УХОДИТЕ.
Когда за Валентиной Сергеевной закрылась дверь, Дарья обессиленно опустилась на диван. Урбан обнял её.
— Прости меня, — прошептал он. — Я должен был сразу встать на твою сторону.
— Ты встал, когда это было нужно. Это главное.
Через неделю им позвонила Алина. Оказалось, что Валентина Сергеевна соврала ей, сказав, что Урбан и Дарья сами попросили её продать квартиру и переехать к ним. Когда правда вскрылась, Алина была в ярости.
— Она останется у нас, — сказала сестра Урбану. — Но только временно. Пусть ищет съёмную квартиру на те деньги, что я ей верну. Все до копейки. Я не хочу иметь ничего общего с её манипуляциями.
Валентина Сергеевна получила свой урок. Она потеряла не только крышу над головой, но и уважение обоих детей. Её расчёт на покорность невестки обернулся полным крахом.
А Дарья и Урбан стали только крепче. Тот день, когда они вместе противостояли манипуляциям свекрови, сплотил их как никогда. Они поняли главное — их семья способна выдержать любые испытания, если они вместе.
Спустя месяц Валентина Сергеевна сняла маленькую квартиру и устроилась на работу — впервые за много лет. Гордость не позволяла ей признать свою ошибку, но в глубине души она понимала: её наглость и самоуверенность стоили ей всего. Она рассчитывала на слабость других, но столкнулась с их силой. И это был урок, который она запомнит навсегда.
Иногда по вечерам, сидя в своей съёмной однокомнатной квартире, Валентина Сергеевна вспоминала тот день, когда решила продать квартиру. Тогда это казалось блестящим планом — отдать деньги Алине, чтобы та была ей благодарна, а самой поселиться у сына, где добрая невестка будет за ней ухаживать. Но она не учла главного — что добрые люди не значит слабые, а любящий сын не значит слепо послушный.
Теперь у неё не было ни собственного жилья, ни близких отношений с детьми. Алина общалась с ней холодно-вежливо, Урбан звонил раз в месяц из чувства долга. А о Дарье и говорить не приходилось — невестка вычеркнула её из своей жизни полностью.
Самое горькое было осознавать, что во всём виновата только она сама. Её жадность, когда она решила манипулировать детьми через деньги. Её высокомерие, когда она считала невестку недостойной её сына. Её наглость, когда она вломилась в чужую жизнь, уверенная, что все будут плясать под её дудку.
Но жизнь преподала ей жестокий урок: неуважение к другим всегда возвращается бумерангом. И теперь ей приходилось пожинать плоды собственного презрения и предательства по отношению к тем, кто мог бы стать её настоящей семьёй.
Автор: Елена Стриж ©