оглавление канала, часть 1-я
Марат, больше не обращая внимания на шамана, повернулся к нему спиной и сосредоточился. Клубящийся туман услужливо обрисовал перед ним контур прохода. Юноша про себя хмыкнул. Кажется, время, проведённое рядом с Иршадом, не прошло для него даром. Он многому научился у «великого и ужасного», и с каждым днём его мастерство возрастало. Больше не медля, он шагнул в проём, держа мысленно перед глазами картину «двурогой» ели.
Осенняя ночь подходила к концу. Едва занимающийся бледный рассвет встретил его тревожным криком ночной птицы и порывами холодного влажного ветра. После тепла пещеры Марат невольно поёжился. Не успел он как следует оглядеться, как совсем рядом, почти над его ухом, раздался тихий комариный писк. Он резко обернулся. Из-за груды камней у подножья холма выступила тёмная фигура. Василий тревожно прошептал:
— Скорее сюда…!
Не раздумывая, Марат сделал несколько торопливых, почти бесшумных шагов по направлению к другу. Проговорил тихо, со скрытым восхищением:
— Если бы я не знал, что комарам в такую пору в лесу делать нечего, то поверил бы, что это кровососы пищат.
Василий его скрытое восхищение принял как должное. Так же тихо, почти одними губами, спросил:
— Ну как? Всё удалось?
Марат молча кивнул головой. Парень удовлетворённо проговорил:
— Ну вот и ладушки. Уходим и как можно быстрее. Они уже рядом.
Юноша удивлённо вскинул брови:
— Интересно, как это они так быстро вышли на наш след?
Василий коротко ответил:
— Шаман… — а потом пояснил: — Его страх оставил весьма ощутимую и хорошо видимую энергетическую дорожку. Для тех, кто умеет различать такие вещи, — всё равно что указатель «я здесь». А эти ребята, судя по всему, такие штуки проделывать умеют. И думаю, что не только такие. Больно уж они уверенные. — Оглядевшись по сторонам, прошептал: — Пойдём на юго-запад. Там болота. Там нас вряд ли кто проследит сможет. — И парень быстро юркнул в густые заросли молодого ельника.
Марат последовал за ним. Отойдя на значительное расстояние от холма, где в схроне Иршада оставался Акка, они решили немного передохнуть. Прощупав пространство вокруг себя и убедившись, что по их следу никто не идёт, с облегчением выдохнули. Василий принялся тихо рассказывать:
— Только вы ушли, как почти сразу нагрянули эти. — Ухмыльнувшись, проговорил почти с восторгом: — Ну и разгром ты там учинил, брат! Что, шаман оказался несговорчивым?
Марат смущённо пробормотал, словно оправдываясь:
— Да это я немного не рассчитал…
Василий хохотнул:
— Ну, судя по тому, что я увидел, это было вовсе не «немного»…
Марат, всё ещё чувствуя себя виноватым, стал объяснять:
— Понимаешь, он решил меня своими приёмчиками шаманскими убедить. А я ведь даже не в ответ ударил. Просто выставил «щит», да с силой переборщил. Вот и… — Он досадливо махнул рукой: — В общем, ты сам всё видел. А в остальном всё прошло ровно. Правда, он остался недовольным, что я его запер в схроне Иршада. Но так будет спокойнее. Во-первых, в лапы хозяевам своим не попадёт, а, во-вторых, нам не напакостит. Скользкий он старикашка. Никогда не знаешь, что от него ждать. А уж ударить в спину — это у него первое дело…
Его друг кивнул и с пониманием произнёс:
— С шаманами всегда так. Не поймёшь, на какой они стороне. А чаще всего — на своей собственной. В общем, правильно сделал. Только вот те, которые пришли за ним, при виде разгрома в доме очень уж возбудились. Их всего четверо было. Так, одного они сразу обратно отправили. Было у меня устойчивое желание за ним проследить, да только вот тебя бросить не мог. — Марат при этих словах усмехнулся. Его мимику Василий понял верно. Проговорил с лёгкой насмешкой: — Знаю, знаю… Парень ты у нас непростой и с тремя бы справился и без моей помощи. Да только тебе тогда пришлось бы себя обнаружить, а дед велел, чтобы и тени следа мы не оставляли. — И добавил чуть уныло: — Считает, что мы пока столкнуться лицом к лицу с тёмными не готовы. А я так думаю, что вроде и готовы. Только, сам знаешь, с Сурмой спорить — себе дороже. — И тут же, отбросив в сторону уныние, спросил с интересом: — Ну хоть что-то полезное узнать удалось у этого старикашки?
Марат кивнул:
— Удалось… И меня это сильно волнует. Похоже, Иршад сбежал без их позволения. И не просто сам сбежал, но и прихватил всех искусственных воинов, которых создал не без помощи своих хозяев. — Тут он хмыкнул и добавил: — Хотя я с большим трудом представляю, какие могут быть у Иршада хозяева. Но хитёр он, гад. Даже всех своих вокруг пальца обвёл. Впрочем, насколько я сумел его изучить, из «своих» у Иршада только он сам. Ну и, понятное дело, тёмные теперь и бесятся. Хотят наших ребят сцапать и выпотрошить им мозги. Надеются, что смогут узнать что-то полезное про переход через Пределы.
Парень с пониманием кивнул своей белобрысой головой и со вздохом проговорил:
— Ну, это всё вам с Сурмой решать. Я — боевик. Для меня незаметно прокрасться, вырубить врага, запутать его мороком — проще простого. Это — моё. А вот все эти премудрости… Прости, брат, но я в этом мало что смыслю. Думаю, сейчас нам лучше поторопиться. Сурма должен как можно быстрее узнать то, что тебе удалось выведать. Да и с ребятишками ему будет непросто сладить. Насколько я успел понять, оба непростые. Особенно парень. Есть в нём что-то такое… — Он покрутил в воздухе рукой, стараясь изобразить это самое «такое».
Марат, поднявшись с поваленного дерева, на которое они сели передохнуть, похлопал друга по плечу, соглашаясь. А сам подумал, что ведь он прав. С лёту углядел то, что никак не мог понять. Марат то считал, что самой сложной в этой парочке была Татьяна. А ведь чувствовал, что в Юрике что-то скрыто, что-то пока невидимое. То ли связь с Анной у него была крепче, то ли ещё что. К тому же при его кажущейся покладистости и рассудительности именно в Юрке чувствовалась какая-то внутренняя, непокорная жёсткость.
На хутор к Сурме они уже добрались, когда мутное осеннее солнце неохотно поднялось над макушками деревьев. Туман закутывал деревья бледным шифоновым шарфом своих слоистых полос. Мокрые и уставшие, они уселись прямо на крыльце и принялись стягивать с себя промокшую и грязную обувь. Старик, вышедший их встретить, только головой покачал и тут же велел им идти греться в баню. Когда они вошли в дом, посвежевшие, распаренные и разомлевшие от тепла, то застали умильную картину. Юрка что-то усердно мастерил у печки. Присмотревшись внимательно, Марат с удивлением понял, что парень выстругивал ложе самострела. Нет, конечно, к оружию он относился с определённым почтением. Оно было хорошо и незаменимо в определённых ситуациях, например на охоте, но в их деле оно им вряд ли пригодилось. Он открыл рот, чтобы спросить Юрку, на кой ляд тот затеял подобную глупость, но тут же наткнулся на суровый взгляд Сурмы. Мол, не лезь к парню.
Татьяна, с суровым видом «посадницы» в период осады родного города, стояла у печи и пекла блины. На вошедших — Марата и Василия — глянула мельком, словно из рогатки стрельнула, и опять погрузилась в кулинарные хлопоты.
На столе их уже ждал пыхтевший самовар. В комнате пахло печеньем и смолистым дымком. Марата сразу потянуло в сон. Но нужно было доложить деду обо всех их приключениях. Тяжело вздохнув, он уселся за стол. Василий же подсел к Юрику и принялся раздавать ему советы по производству оружия; впрочем, по большей части совершенно бесполезные. Юрка только сурово хмурился, кивал головой, продолжая делать всё по-своему. Марат подумал, что их всех вместе ждёт интересное и «весёлое» время.
Наконец Татьяна поставила большую круглую тарелку с внушительной горкой ажурных запашистых блинов, обильно смазанных сливочным маслом. Сурма достал из подпола крынку густой свежей сметаны. И они сели обедать. Разговоры о деле во время еды дед не одобрял, поэтому трапезничали в молчании. Если не считать коротких фраз «подай мёд» или «чайку подлей», с которыми они обращались друг к другу. Время лениво двигало стрелки на настенных часах-ходиках, словно собираясь остановиться.
Только убрав со стола, Сурма приступил к расспросам. Марат, не вдаваясь в подробности про разгром в домике Акки, коротко и сухо изложил факты. Когда он дошёл до места, в котором Акка ему рассказывал, для чего тёмные гоняются за ребятами, Татьяна насторожилась. Многозначительно глянула на Юрку и, голосом, не терпящим возражений, выпалила:
— Ну вот. Так я и знала! Нужно срочно вытаскивать Нюську! Уж она-то им бы показала, где раки зимуют!
На её выпад все отреагировали по-разному. Сурма нахмурился, недовольный, что девчонка встряла в серьёзный разговор. Юрик напрягся, словно ожидая последующего взрыва несдержанной подруги. Василий удивлённо таращился на девушку, не зная, как реагировать на её слова. А Марат усмехнулся. Попробовал мягко Татьяну урезонить:
— Вам сейчас нужно сидеть тихо, как мыши под веником. Тёмные пока вас потеряли. Но они не успокоятся, пока вас не отыщут. — И обратился к Сурме: — Может, их, как шамана, запрятать в какой-нибудь схрон Иршада? Благо он тут в округе понаделал с дюжину. — Все тут же уставились на него: кто задумчиво, а кто и возмущённо.
Танька было набрала в грудь воздуха, чтобы высказать всё, что она думает по поводу «запрятать», но тут у Сурмы закончилось терпение. Он рявкнул так, что зазвенели сухие бревна дома:
— А ну тихо!!! Пока никто никого прятать никуда не будет! — И уже спокойнее продолжил: — Сюда они не сунутся. Так что здесь отроки в безопасности до времени. А вот Анну вытаскивать и вправду надо. С тёмными нам сейчас не бороться. Пока мы соблюдаем определённый нейтралитет, сохраняется относительный мир. А коли войну затеем — всем придётся несладко. Тысячи лет мы блюли равновесие и мир оставался в покое. Нарушим — всему миру беда будет. Нужно думать…
И тут вдруг заговорил Юрка. Не глядя ни на кого, вертя в руках оловянную ложку, он задумчиво проговорил:
— Нужно сделать так, чтобы они больше не захотели нас искать. И тут два варианта: либо мы совсем исчезнем отсюда, либо у тёмных отпадёт в нас надобность.
Татьяна с недоумением смотрела на друга. А когда он замолчал, вкрадчивым голосом спросила:
— Может, ты знаешь, как это сделать?
Юрка, грустно усмехнувшись, глянул на подругу своими синими глазами, в которых была печаль, и ответил, как совсем недавно Сурма:
— Надо подумать…
Но по тому, как он это сказал, всем стало понятно, что какой-то план у него в голове уже возник.
