История эта примечательна в основном своими сроками - ибо началась она в 1970-х, когда австралиец Кевин Логри был еще штабным кадетом (в армии Австралии - "промежуточное" звание курсанта Королевского военного колледжа Дантрун (RMC) перед выпуском с присвоением звания лейтенанта), а тянулась даже неизвестно точно сколько. И все это время он упорно пытался наградить родимую армию винтовкой собственного авторства (существовавшей в виде всего двух прототипов), а та не менее упорно его отфутболивала во всех инстанциях. Причем история эта старательно записана им самим, так что начинается с самого детства, которое Логри со своими братьями проводил в буше, обзаведясь на четверых пятью винтовками разных калибров.
Но, если старшие братья выбрали гражданскую карьеру, самый младший решил отправиться в армию. В 1969 году он поступил в тот самый Королевский военный колледж, где и познакомился с английской L1A1, на тот момент использовавшейся и в Австралии.
В 1969 году я поступил в Королевский военный колледж Дантруна и начал изучать военное инженерное дело. В конце каждого года проводились полевые учения. Они состоялио из 4 недель базовой пехотной тактики, в ходе которых «Корпус штабных кадетов» участвовал в качестве батальона в воображаемых дивизионных учениях. В 1969 году учения проводились в горах Бриндабелла, их темой была «Контрреволюционная война»; на них повлиял тот факт, что в то время Австралия принимала активное участие в операциях во Вьетнаме. Во время этих учений шел дождь, затем град, затем мокрый снег и, наконец, снег; все это время мы преследовали «врага» в черных пижамах, притворяясь вьетконговцами! Сидя в окопах, замерзая и ожидая атаки «врага», я проводил время, отвлекаясь от своего плачевного состояния, размышляя о том, как можно адаптировать стандартную винтовку, тогда еще 7,62-мм L1A1, чтобы сделать ее лучшим оружием для пехоты. У L1A1 было немало недостатков.
Она была слишком длинной для использования в кустарниках и джунглях.
Винтовкой не могли легко пользоваться люди, которые от природы были левшами, и даже если они были правшами, для стрельбы слева от угла правше в городских боях требуется, чтобы стрелок полностью открыл себя, если он хочет сделать прицельный выстрел.
Ее было тяжело и неудобно носить с собой, и при длительном патрулировании люди имели тенденцию позволять оружию "опускаться" к земле; тем самым замедляя его подготовку к стрельбе при контакте.
Некоторые части оружия, когда его разбирали для чистки, было легко потерять, особенно если чистка проводилась при плохом освещении или на засыпанной листвой земле.
После окончания упражнений я составил планы и попытался заинтересовать своими идеями инженерный персонал лабораторий колледжа. В июне 1970 года я наконец написал своему командиру подполковнику Стюарту очень неопрятный и плохо сформулированный рапорт с просьбой разрешить мне взять детали винтовки L1A1 и построить рабочую модель винтовки. К моему изумлению, командиру моей роты было приказано передать меня капитану Джону Скалли, начальнику мастерских в Дантруне. Джон Скалли передал мои планы офицеру армейского резерва капитану Джону Сэнки. Его мнением было отговорить меня от дальнейших попыток реализовать эту идею, поэтому его письменный ответ был довольно негативным.
(Здесь и далее - прямые литаты Логри)
После отказа Логри успокоился почти на год, хотя, как он сам признал, лавры своего земляка Оуэна ему так и не давали покоя. Но, если у Оуэна удачно сошлись звезды правильного соседства и собственного алкоголизма, благодаря чему он и в действующую армию-то так и не попал, со вторым у кадета Логри были понятные проблемы в реализации в силу казарменного проживания.
Пришлось ограничиться первым - тоже искать знакомых.
Однажды вечером 1971 года (мой третий год в RMC), когда я бежал обратно в казарму со спортивной тренировки, мой однокурсник Рик Дэвис поинтересовался развитием винтовки. Я рассказал ему об отчете Скалли/Сэнки, и он сказал, что, возможно, сможет помочь. Его девушка в то время была секретарем г-на Макса Несбитта, научного советника армии, и он подумал, что сможет добиться для меня встречи для беседы. Я был настроен скептически, но сказал, что буду рад такой возможности. Верный своему слову, Рик организовал встречу. На той встрече мне сообщили, что пехота неоднократно жаловалась на непригодность винтовки L1A1 для использования во Вьетнаме из-за ее веса, присущей ей неточности из-за люфтов целика и большой длины, что делало ее непригодной для использования в густой растительности или ближнем бою. Рассматривалась возможность копирования АК, но по политическим причинам это не было сочтено хорошей идеей. Поэтому идея создания более совершенной и короткой винтовки имела некоторую привлекательность. Макс Несбитт был удивительным и добрым человеком, и у него было много полезных контактов; одним из них был г-н Эрик Дюв из Департамента снабжения. В те времена Департамент снабжения владел и управлял заводом по производству стрелкового оружия в Литгоу. Меня познакомили с г-ном Питером Гардинером и его командой, которые работали в офисах в Канберре. Замечательные люди, с которыми приятно работать. Я встретился с этими людьми 25 июня 1971 года. На этой встрече было достигнуто соглашение о разработке планов RMC №2; RMC №1 - это первоначальные планы винтовки с запиранием и возвратной пружиной по образцу АК.
Таким образом, первым воплощенным в металле прототипом сразу стал "номер 2".
Другой мир. Оглядываясь назад, можно сказать, что раньше австралийцы жили в совершенно ином мире по сравнению с сегодняшним: массовые расстрелы в общественных местах, террористы-смертники. Когда я был армейским кадетом, мне разрешалось брать винтовку 303-го калибра домой в поезде, чтобы я мог стрелять на стрельбище Редбэнк на выходных. После того, как я закончил тестирование RMC No2 в SAF, его отправили из Литгоу в магазин Q Store в Дантруне. Вскоре после того, как он прибыл, я пошел в магазин Q Store, получил винтовку и прошел пешком до штаба армии. Я прибыл в блок G с винтовкой в руке и поговорил с дежурным военным полицейским, сказав, что приехал туда, чтобы встретиться с научным советником армии. Он позвонил секретарше научного советника, она спустилась, поприветствовала меня и отвела в его кабинет. Никто не моргнул и ничего не спросил. После встречи я пошел с винтовкой обратно в Дантрун. Сегодня было бы совершенно немыслимо, чтобы кто-то ходил с винтовкой на публике, не говоря уже о том, чтобы взять ее в штаб армии таким неформальным образом.
Итак, RMC No.2 отправилась на испытания. Которые завершились в 1972 году с вердиктом уровня "автор вообще плохо себе представляет требования к подобного рода оружию".
Ибо здесь отметили аж 4 способа стрелку обжечься (пистолетная рукоятка была смонтирована прямо под стволом, часть газовой трубки и газовый регулятор открыты в районе возможного хвата за цевье, а рукоять затвора, вынесенная вперед, опять-таки оказалась рядом со стволом). Винтовка оказалась тяжелее прототипа, с отвратительным балансом, отправляла стреляные гильзы в самого стрелка, не могла использовать штатные штык-нож и гранатометную насадку на ствол, мушка, в основании которой еще и просверлили компенсационное отверстие, мешалась в тех же самых кустах, от которых изначально задумался Логри, легко повреждалась, а как дульный компенсатор вообще не имела заметного эффекта, и так далее - итого разгромный отчет занимал 6 машинописных страниц.
Мне не показали отчет, и только позже, когда я служил штабным офицером, ответственным за техническое обслуживание стрелкового оружия, я узнал, что к винтовке прилагалась папка, и что на ней было написано: "Не показывать Логри".
Уже во время службы Логри продолжил переделывать свою винтовку, превратившуюся в итоге в KAL-1.
Винтовка уже была прилично облегчена - 3,98 кг против 5,37 изначальных. По механике от изначальной L1A1 мало чего оставалось - автоматика уже использовала не короткий, а длинный ход газового поршня, ну, а откуда Логри взял компоновку затворной рамы, запирание поворотом и быстросъемную газовую трубку - он и не скрывал.
Я изучал трофейный АК в Королевском военном колледже и был очень впечатлен механизмом запирания и общей простотой конструкции, особенно спусковым механизмом. (Это восхищение конструкцией АК остается со мной и по сей день!)
Я предположил, что было бы легко использовать тот же механизм, который использовался в АК, с той же системой газового поршня, затворной рамы и возвратной пружины.
Кое-как обе винтовки снова удалось пристроить на испытания в 1975 году.
Другой мой друг и однокурсник из RMC, капитан Патрик Каллинан, спросил меня, поговорю ли я с его отрядом о винтовке. Поэтому я отправился в армейские казармы Ватсонии, где они остановились, и выступил с презентацией. Этот доклад вызвал большой интерес, поэтому в результате этого ответа Пэт организовал отправку двух винтовок, RMC No 2 и KAL-1, из Пехотного центра в SASR (Полк специальной воздушной службы) в Суонборне в Западной Австралии для дальнейшей оценки. В документах Пэта есть небольшая путаница, поскольку он ошибочно подумал, что RMC No 2 — это KAL-1, а KAL-1, будучи второй рабочей моделью, — это KAL-2. SASR сообщили, что один образец непригоден для стрельбы, поэтому он был исключен из испытаний. Он был отстрелян в 1974 году 3-м ремонтном батальоне, но к тому времени, когда он достиг пехотного центра, оказалось, что он получил некоторые повреждения. Переднюю рукоятку удерживала черная изоляционная лента, и она выглядела довольно изношенной.
По отчету двухнедельных испытаний KAL-1, записанная как KAL-2, проиграла в кучности стандартной L1A1 на 100 и 600 метрах (хотя представлялась более точной), но в целом десантников заинтересовала. С перечнем доработок, в целом отнюдь не критичных (в частности, сместить пистолетную рукоять к прикладу, облегчить ручку для переноски и так далее), Логри отфутболили обратно к родимому ADE (Учреждению армейского конструирования)... которое было на тот момент (с декабря 1974 года) уже расформировано и преобразовано в EDE (Учреждение инженерного конструирования), и с тех пор еще не раз реформировалось. Ну да, все прелести родимой бюрократии Логри оценил на себе.
В 1985 году армия Австралии таки сменила свои L1A1 на "Штайры", Логри же не забывал свою винтовку, упорно пытаясь заинтересовать ей армию даже уже на "гражданке" (в отставку он вышел в чине лейтенант-полковника, или подполковника по-нашему), где он подался из инженеров в политику, став в том числе сооснователем движения "Австралийцы за лучшее правительство".