— Как ты мог?! — по лицу Надежды медленно стекали слёзы, оставляя мокрые дорожки на её бледных щеках. Она наблюдала за тем, как её муж, Коля, её Коля, её единственная любовь, мечется по комнате в поисках нижнего белья — своего и своей… «подруги». Та, новая, другая, просто сидела на кровати, слегка прикрыв свои выпуклости простынёй и хлопала своими нарощенными ресницами, словно бабочками, пойманными в паутину.
«Силиконовая…!» — думала Надя, глядя на неё, на ту, на которую муж её только что променял. Хотя, почему только что? Сейчас Надя осознала, что это был вовсе не единичный случай. Коля уже год, как ведёт себя подозрительно. Уходит куда-то по надуманным поводам — то на рыбалку, то «помочь другу», возвращается с довольной, какой-то новой, незнакомой ей доселе… лицом. А она, Надя, всё это время сидит дома с маленькой Настенькой. И ладно бы у себя дома, в их собственном уголке. Жили-то молодые у родителей Коли. Родители, конечно, были неплохие, но всё же это чужой дом, чужие стены. До своего жилья ни руки, ни возможности не доходили. Видите ли, времени у Коли на это не хватало. А вот на куклу эту силиконовую хватало и времени, и сил!
— Как ты мог?! — единственное, что могла выдавить из себя Надя. Голос её дрожал, срывался, но она упорно повторяла эти слова, словно заклинание. Она не желала больше смотреть на это отвратительное предательство. Ей уже давно говорили, что эта Лариска — на мужиков падкая, что она лёгкого поведения. Но кто бы мог подумать, что это «лёгкое поведение» коснется именно Надежду, её семью и мужа.
— Дура! Ты почему дверь не закрыла? — орал на Лариску Коля, когда Надя, обливаясь слезами, выбежала из дома.
— Откуда я знала, что она следила за нами?! — выпучила на него глаза Лариса, и в её взгляде читалось не только удивление, но и какая-то дьявольская ухмылка.
На самом деле Коля сам напросился. Как только Лариска встретила его во дворе, он игриво ущипнул её за попу. Та засмеялась, звонко, как колокольчик, и пошла в дом, заманивая Колю пальчиком. Ну, и Коля, пьяный от любви и похоти, пошёл за ней, не думая ни о чём.
А Надежда стояла за высоким частоколом, который окружал дом родителей Коли, и всё видела. Её не видели, а она видела. Видела, как муж, которого она любила больше жизни, уходит к другой. Тут уж стёрлись все рамки приличия, и она вошла в чужой дом. Обычно Надя себе такого не позволяла, она была скромной, тихой, покладистой. Но тут позволила — не каждый день от тебя мужья гуляют к другим бабам — как ни позволить!
Не сразу вошла. Подождала, когда голубки, забыв обо всём на свете, скинут пёрышки, да в постельку лягут, в чём мать родила. Тут она их и застукала — не отвертишься. Застукала на месте преступления!
***
Идёт Надюша по деревне, слезами чернозём поливает. Она шла к родителям Коли, к тому дому, который ещё недавно казался ей родным, чтобы собрать свои вещи и забрать дочку.
Двухлетняя Настюша, как обычно, гуляла во дворе под присмотром свекрови, Галины Викторовны. Маленькая, белокурая, с яркими голубыми глазами, она беззаботно копалась в песочнице, её звонкий смех разносился по всей округе. Галина Викторовна, живая и бойкая женщина с добрыми морщинками вокруг глаз, наблюдала за внучкой с нескрываемой любовью.
— А чего это ты заплаканная такая, дочка? — искренне переживая за невестку, спросила свекровь, когда Надя подошла к калитке.
— А вы у Коленьки своего спросите, когда вернётся! — выпалила Надя. Слова сорвались с её губ сами собой. Она прекрасно ладила со свекровью, всегда считала её второй матерью, но тут ей было не до вежливости. Внутри неё всё кипело от обиды и боли.
Галина Викторовна всё сразу поняла. Материнское сердце, которое видело и чувствовало многое, уже давно ощущало неладное.
Разговор с сыном на эту тему был уже месяца три назад. Тогда Надежда с Настюшей гуляли по деревне, отец Коли, Иван Петрович, уезжал по делам, поэтому мать с сыном были одни и могли спокойно поговорить по душам.
— В чём дело, сынок? — пытала тогда мать сына, вглядываясь в его глаза. — Ты зачем к этой потаскухе вечерами ходишь? Думаешь, никто не узнает? У нас же деревня: видел один — знают все.
— Да-да, мам, я знаю, — схватился за голову Коля, и в его глазах мелькнула паника. — Сам не знаю, что на меня нашло. Пьяный был, голову вообще снесло. Один раз-то было всего! Вот тебе крест, мама — я туда больше ни ногой.
Мать, любящая и доверчивая, поверила сыну. Материнское сердце всегда стремится верить в лучшее, в то, что её дитя не способно на подлость. Невестке, разумеется, не сказала ничего, чтобы дать сыну шанс исправиться. А тут такая новость — как ходил, так и ходит сынок к этой Лариске.
«Ну придёт, у меня получит!» — думала Галина Викторовна, представляя, какую трёпку сыночку она закатит. Только бы Надюша простила! Где он ещё такую девку в округе найдёт? Такую хозяйку, такую жену, такую мать?
Любила свекровь свою невестку. У них в семье не так, как во всех этих мыльных операх, где свекрови — змеи, а невестки — жертвы. У Галины Викторовны с Надей были тёплые, почти родственные отношения. Бывало, задержится Галина Викторовна на работе, придёт домой уставшая, а дома-то всё сделано: ужин на столе, в доме прибрано, хозяйство управлено. И когда успевает, когда маленький ребёнок у неё, непонятно. Надя была настоящей находкой, золотом, а не невесткой.
Галина Викторовна, в свою очередь, за невестку свою горой.
— А ну-ка цыц! — ругалась она на сына своего Кольку, когда тот голос на Надюшу повышать начинает. — Ты сначала разберись, потом ори! Надюшка-то твоя ни в чём не виновата!
И разложит всё по полочкам так, что Надя из всех передряг правой выходила. Даже если чуть-чуть не права, свекровь так всё выкрутит, всё повернёт, что невестка всё равно окажется правой, а Коля — виноватым. А тут такое…
Стояла свекровь во дворе, ждала, когда Коля вернётся. Задаст она ему сейчас трёпку, какой у него никогда не было. В глазах её горел праведный гнев, а руки так и чесались, чтобы хорошенько проучить непутевого наследника.
Надя тем временем вещи собрала — самые необходимые, свои и Настюшкины. Чемодан казался неподъёмным, но она несла его с решимостью человека, которому больше нечего терять. Ни дня она не хотела оставаться с изменником под одной крышей, дышать воздухом, пропитанным ложью и предательством.
Вышла Надя во двор — в одной руке чемодан дорожный с вещами, другой рукой дочкину ручку держит. Настенька ничего не понимала, глазками только моргала, удивлённо глядя на маму, на бабушку, на эту суету.
— И куда ты пойдёшь? — с переживанием в голосе спросила свекровь, глядя на невестку. Её глаза, полные заботы, пытались удержать Надю, остановить её, дать ей время подумать.
— К матери, — спокойно, на выдохе, но не без грусти ответила Надя.
— Может, останешься пока? Отец вернётся, тебя отвезёт… если не передумаешь. — Галина Викторовна говорила, а сама думала: «Конечно не передумает. Я бы на её месте тоже уехала».
— Нет, Галина Викторовна, не передумаю! Спасибо вам за заботу, но мы с Настюшей пойдём. На автобусе доедем. — Надя с благодарностью взглянула на свекровь, чувствуя в её словах искреннюю поддержку.
Не стала держать невестку Галина Викторовна. Понимала, что не останется она. Сама бы не осталась. Она лишь обняла Надю крепко-крепко, словно пытаясь передать ей свою любовь.
— Ну придёт, у меня получит! — повторила теперь вслух Галина Викторовна, когда Надя с дочкой скрылись за поворотом. Руки так и чесались, так хотела она задать трёпку своему сыночку непутёвому.
***
— Вся в отца своего непутёвого! — кричала на Надежду мать, когда та, стоя в дверях её квартиры, рассказала, что с ней случилось. Она стояла, сложив руки на груди, и смотрела на дочь с нескрываемым осуждением. — Чуть что, так убегать! Это же семья, говорить надо, прощать…
— То есть ты мне сейчас предлагаешь его простить? — Надежда не могла поверить своим ушам. Её мать, её родная мать, защищала Колю? — Он от меня гуляет среди бела дня. А ты — простить?!
— А чего такого? Все мужики гуляют. Только не всех ловят за руку. Ты своего поймала, молодец. Теперь он у тебя как шёлковый будет! Чего бежать-то сразу, не понимаю?! — мать говорила это с такой уверенностью, словно давала бесценный совет.
— Мам, ты сейчас точно шутишь? — Надежда в отчаянии смотрела на неё, пытаясь найти в её глазах хоть каплю сочувствия.
— Я вполне серьёзно. Так что бери свой чемодан и иди, откуда пришла! Не пущу я тебя за порог, а ты мне потом спасибо скажешь! — мать с грохотом захлопнула дверь перед носом потерявшей дар речи дочери.
Надя смотрела на дочку. Настенька, уставшая с дороги, ничего не понимала. Она просто хотела отдохнуть, но, похоже, их с матерью странствия на сегодня ещё не закончились.
Надя с дочкой спустились вниз по подъездной лестнице. Они вышли из подъезда и сели на лавочку. Надежда сейчас хотела одного. Просто разрыдаться. Но рядом была дочка — ей нужно было показать, что она сильная, что она справится. Она держалась. Но слёзы всё равно предательски текли по щекам, смешиваясь с пылью и усталостью. Куда они пойдут? Кому они нужны, если родная мать захлопнула перед ними дверь? В душе Надежды была пустота и обида, такая горькая, что казалось, она никогда не сможет её забыть.
(вторая глава, приходите в наш телеграм канал, третья глава будет сегодня там, а здесь только после полуночи)