Инесса сидела на кухне, когда услышала шёпот за дверью. Тот самый, вкрадчивый, который всегда предвещал очередную пакость. Голоса Коли и Лидии Васильевны сливались в заговорщицкий гул, и сердце тревожно ёкнуло. Она замерла с чашкой в руке, прислушиваясь.
— Мам, я же говорю, она даже не заметит! — шипел Коля. — Подпишет бумажки, думая, что это для управляющей компании...
— Сынок, ты гений! — восхищённо причмокивала свекровь. — А деньги сразу нам переведут?
Инесса поставила чашку на стол. Руки не дрожали — удивительно, как спокойно она это восприняла. Наверное, потому что ожидала чего-то подобного уже давно. Полгода, когда эти двое паразитировали в её квартире, научили многому. Но кредит на её имя — это уже перебор.
— Так, стоп! — она распахнула дверь, и муж с матерью вздрогнули, как воры, пойманные у сейфа. — Какого лешего вы тут шепчетесь? И что за бумажки я должна подписать?
Лидия Васильевна первой пришла в себя. Она вскинула подбородок, изображая оскорблённое достоинство, и поправила халат — тот самый, засаленный, который она таскала третий месяц, не удосужившись постирать.
— Инесса, что за манеры! Зачем подслушиваешь? Разве это красиво?
— А разве красиво планировать мошенничество? Быстро говорите, что за кредит? — Инесса скрестила руки на груди.
Коля отвёл взгляд, покраснел. Ему было тридцать два, но в присутствии матери он превращался в инфантильного мальчишку, неспособного принять ни одного самостоятельного решения.
— Ну... мы хотели деньги взять, — пробормотал он. — Временно. На полгода. Мама хочет к морю съездить, а мне машину надо подлатать...
— На меня кредит взять хотели? — уточнила Инесса, и голос её стал опасно тихим. — Без моего ведома?
— Инессочка, родная, — заворковала Лидия Васильевна, меняя тактику. — Ну подумаешь! Мы же семья! А семья должна помогать друг другу. Тем более, у тебя зарплата хорошая, ты бы даже не заметила эти выплаты...
— Не заметила бы? — Инесса почувствовала, как внутри закипает что-то горячее и яростное. — Я вас полгода кормлю, одеваю, за вами убираю, как за малыми детьми! Вы ни копейки в дом не приносите, на работу устраиваться не торопитесь, зато едите за троих и мусорите, как будто здесь помойка!
Коля попытался возразить:
— Ты преувеличиваешь...
— Преувеличиваю?! — Инесса развернулась к нему. — Твоя мамочка за два месяца ни разу посуду не помыла! Носки твои грязные я нахожу под диваном, в ванной, даже в холодильнике однажды нашла! А вчера что было? Лидия Васильевна съела мой йогурт, который я специально спрятала, потому что желудок больной! И знаешь, что она сказала? "Подумаешь, йогурт! Купишь себе ещё!"
Свекровь обиженно надула губы.
— Вот всегда ты, Инесса, из мухи слона делаешь. Йогурт... Надо же, какая проблема!
— Проблема не в йогурте! — Инесса чувствовала, как терпение стремительно заканчивается. — Проблема в том, что вы ведёте себя очень нагло! Пришли в мой дом, расселись, ноги свесили — и сидите! Ещё и кредит на меня взять надумали!
— Это и наш с мамой дом! — вклинился Коля. — Мы здесь тоже хозяева!
Инесса посмотрела на мужа долгим взглядом. Перед ней стоял мужчина, с которым она прожила пять лет. Когда-то он казался надёжным, перспективным. Работал инженером, зарабатывал прилично, строил планы. А потом его сократили. И вместо того чтобы искать новую работу, Коля впал в депрессию, начал пить по вечерам пиво, залипать в телефоне до трёх ночи. А когда Лидия Васильевна нагрянула "на недельку помочь сыночку пережить трудности", неделька растянулась на полгода.
— Знаешь что, Коля, — медленно проговорила Инесса. — Я устала. Я работаю с восьми до семи, прихожу домой уставшая, а здесь — бардак, горы грязной посуды, твоя мамочка на диване лежит с журналом, ты в танчики рубишься. Ужин я готовлю. Уборку делаю. Счета оплачиваю. А вы что делаете?
— Я резюме рассылаю! — возмутился Коля.
— Ага, три штуки за полгода. Впечатляет.
Лидия Васильевна всхлипнула.
— Вот она какая, молодёжь деловая! Ни уважения к старшим, ни понимания семейного долга! В наше время...
— В ваше время, — перебила её Инесса, — женщины вкалывали на двух работах и ещё дома всё успевали. А вы, Лидия Васильевна, что делаете? Целыми днями сериалы смотрите да с подружками своими по телефону болтаете. Вчера Валентина звонила, жаловались друг другу на жизнь два часа! Два часа! Сто двадцать минут разговора!
— Валя — моя подруга с юности, — оправдывалась свекровь. — Нам есть о чём поговорить.
— За мой счёт поговорить? Прекрасно! — Инесса развернулась и пошла в комнату.
Коля и Лидия Васильевна переглянулись. В их глазах мелькнуло беспокойство.
— Инесса, ты куда? — окликнул муж.
Она не ответила. Зашла в спальню, достала из шкафа сумку и начала складывать вещи. Коля вошёл следом, растерянный.
— Ты что творишь?
— Собираюсь, — коротко бросила Инесса. — У Риты переночую. Или в гостинице. Мне всё равно.
— Постой, давай поговорим спокойно...
— Спокойно? — она обернулась к нему. — Коля, вы с матерью только что планировали оформить на меня кредит! Без моего согласия! Это уголовное преступление, ты понимаешь? Мошенничество!
— Мы бы отдали, — пробормотал он.
— Чем? — Инесса застегнула сумку. — Чем бы вы отдали? У тебя денег нет, у твоей матери — пенсия кот наплакал. Кто платил бы? Я! Как всегда!
Из коридора донёсся голос Лидии Васильевны:
— Коля, не дай ей уйти! Скажи что-нибудь!
Но Коля молчал. Очень грустный и бледный.
Инесса подошла к нему вплотную.
— Ты знаешь, что самое обидное? Я любила тебя. Правда любила. Думала, мы команда. А оказалось, что я для вас просто кошелёк на ножках. Дойная корова.
— Это не так...
— Так! — отрезала она. — Ровно так! И знаешь что? Больше не получится. Я сыта по горло. Завтра иду к адвокату, начинаем бракоразводный процесс.
— Инесса!
Она прошла мимо него, взяла сумку. В коридоре Лидия Васильевна преградила ей путь, расставив руки.
— Ты не имеешь права!
— Посторонитесь, — холодно сказала Инесса.
— Это я тебя научила, как семью содержать! — голос свекрови становился всё истеричнее. — Неблагодарная стерва!
— Что именно вы сделали? Намусорили, разбили посуду и съели всю еду? — спросила Инесса.
Лидия Васильевна покраснела.
— Посуда и правда была уродливая...
— Мне её мама подарила, — тихо сказала Инесса. — На память. Перед смертью.
Повисла неловкая тишина. Даже Лидия Васильевна поняла, что перегнула палку.
Инесса надела куртку, взяла ключи.
— Я ухожу. Живите здесь, пока квартиру не продам. А продам обязательно. И денег вам не видать.
Она открыла дверь и вышла на лестничную площадку. Следом выскочил Коля, схватил её за руку.
— Инесса, постой! Давай обсудим...
Она высвободилась.
— Обсуждать нечего, Коля. Вы переступили черту. Ушлые и деловые. И кредит на меня взять у вас не получится, наглецы!
Дверь соседней квартиры приоткрылась. Любопытный глаз Антонины Петровны уставился на скандалящую пару.
— Добрый вечер, — язвительно бросила Инесса. — Проходите, Антонина Петровна, не стесняйтесь. Спектакль бесплатный.
Соседка смущённо захлопнула дверь.
Инесса спустилась по лестнице, не оборачиваясь. Коля остался стоять наверху, растерянный и жалкий.
А в квартире Лидия Васильевна уже набирала номер Валентины.
— Валя? Это я. Слушай, у нас тут такое началось...
Инесса провела ночь у подруги Риты, почти не сомкнув глаз. Мысли роились, как осы в потревоженном улье. Неужели всё правда кончено? Пять лет брака, совместные планы, мечты о детях... Всё в помойку из-за этих двух бездельников?
Утром она позвонила на работу, взяла отгул. Нужно было всё обдумать, принять решение.
Рита сварила американо.
— Знаешь, что, дорогая? Ты слишком долго терпела! — начала она. — Ещё в марте, когда эта Лидия Васильевна приехала, надо было ставить условия. Неделя — максимум две. А ты позволила сесть себе на шею.
— Я думала, что Коля изменится, намекала ему — устало ответила Инесса.
— Мужчины не понимают намёков. Им нужно говорить прямо.
— Я говорила! Сколько раз просила его устроиться хоть куда-нибудь. Он обещал, кивал... и ничего не делал.
Рита покачала головой.
— Слушай мой совет: не возвращайся туда несколько дней. Пусть поживут без тебя, оценят. Может, что-то в головах перещёлкнет.
Инесса кивнула. Совет был разумный.
Но она не знала, что в эти самые минуты в её квартире происходило что-то невероятное.
Лидия Васильевна сидела на кухне, потягивая кофе и жалуясь Валентине по телефону.
— Представляешь, Валя, ушла! Просто взяла и ушла! Скандал устроила, наговорила гадостей и смылась. А мы с Колей теперь как беспризорные сидим.
— Да ты брось, Лида! — хохотнула Валентина. — Беспризорные... В трёхкомнатной квартире! Слушай, а давай мы к вам приедем? Я тут с Августой вчера виделась, она тоже скучает. Посидим, поболтаем. Раз хозяйки нет, никто не будет носом воротить.
Лидия Васильевна задумалась. Идея была заманчивая. Инессы нет, значит, никто не станет читать нотации про порядок и тишину.
— Знаешь, Валь, давай! Приезжайте сегодня вечером. Коля в магазин сбегает, закупимся...
— На какие деньги? — раздался из комнты голос сына.
— Найдём! — отмахнулась мать. — У Инессы же карточка на холодильнике лежит. Для продуктов.
Коля вышел из комнаты, растрёпанный, в мятой футболке.
— Мам, ты серьёзно? Она и так в бешенстве, а ты ещё карточку её использовать хочешь?
— Сыночек, это же семейные деньги! — Лидия Васильевна поднялась, обняла его за плечи. — Мы имеем полное право. Ты её законный муж, между прочим. Половина всего — твоё.
Коля помялся. Совесть слабо покалывала где-то в районе солнечного сплетения, но мать умела убеждать.
— Ладно, — сдался он. — Только по-тихому. Небольшую сумму.
К вечеру квартира превратилась в филиал клуба пенсионерок. Валентина приехала с Августой, обе нагруженные пакетами с пирожками и тортом. Следом подтянулась соседка Антонина Петровна, почуяв халяву.
— Ой, девочки, какой праздник! — щебетала Августа, располагаясь на диване. — Лида, у тебя тут красота какая! Квартира-то шикарная.
— Инесскина, — буркнул Коля, проходя мимо на кухню.
— Ну и что? — Лидия Васильевна махнула рукой. — Коля в ней прописан, значит, она и его тоже.
Женщины захихикали. Антонина Петровна наклонилась к Валентине:
— А чего это Инесса сбежала-то? Лида говорила, скандал вчера был страшный.
— Да характер у неё вредный, — охотно пояснила Лидия Васильевна. — Придирается ко всему. То ей не так, это не эдак. Вот я своему покойному Васе тридцать лет прислуживала — и ни одного упрёка! А эта современная молодёжь — только права качает.
На кухне Коля достал бутылки. Вино, которое Инесса припрятала для особого случая. Коньяк, подаренный ей на день рождения. Он колебался секунду, потом решительно выставил всё на стол. Какая разница? Она же всё равно ушла.
Вечер разгорался. Женщины расселись за столом, пили, хохотали, обсуждали знакомых. Музыка заиграла — Лидия Васильевна включила радио на полную громкость.
— Эх, молодость вспомнить! — завопила Августа, пританцовывая на месте.
Коля сидел в углу, допивая третий бокал коньяка. В голове туманилось, совесть окончательно заглохла. Может, мать права? Может, Инесса действительно слишком много на себя берёт, слишком строгая?
Часам к одиннадцати начали стучать соседи. Сначала сверху — робко, три удара по батарее. Потом снизу — настойчивее, целая барабанная дробь в потолок. Лидия Васильевна только громче включила музыку.
— Пусть завидуют! — хохотала она, размахивая бокалом.
В половине двенадцатого раздался звонок в дверь. Коля нехотя поплёлся открывать. На пороге стоял участковый, дядя Петрович, с недовольным лицом.
— Здорово, Коля. Что это у вас тут за гулянка? Уже пять жалоб поступило.
— Да так, гости пришли, — пробормотал Коля. — Посидели, поговорили...
— Поговорили? — участковый покосился на кухню, откуда доносился визг и хохот. — Сделай потише, а? А то протокол составлять придётся.
Коля кивнул, закрыл дверь. Вернулся на кухню.
— Мам, полицейский был. Говорит, тише надо.
— Подумаешь! — отмахнулась Лидия Васильевна. — Мы тут живём, между прочим! Имеем право отдыхать.
Музыку она всё-таки убавила — немного. Но компания не унималась. Августа уронила бокал, вино разлилось по паркету. Валентина, пытаясь его поднять, задела вазу на тумбочке — та покатилась, Коля едва успел поймать.
— Осторожнее! — рявкнул он.
— Да ладно тебе, сынок! — Лидия Васильевна похлопала его по щеке. — Расслабься! Когда ещё повеселимся?
К двум ночи гости наконец разошлись. Лидия Васильевна, пошатываясь, добрела до дивана и рухнула на него прямо в одежде. Коля оглядел кухню: грязная посуда горой в раковине, объедки на столе, пятна вина на полу, окурки в блюдцах. Голова раскалывалась. Он подумал, что надо бы прибрать, но сил не было. Завтра. Завтра он всё уберёт, всё исправит.
Он лёг спать, даже не догадываясь, что Антонина Петровна уже строчит Инессе сообщение в мессенджере:
«Инессочка, милая! Вы там помиритесь с Колей или нет? Потому что тут такое творится! Полночи музыка орала, пьянка была, участковый приходил. А утром я выхожу в подъезд — а там окурки на лестнице, бутылки. Ваша свекровь с подружками гуляла! Вы уж простите, что вмешиваюсь, но я переживаю...»
Инесса прочитала сообщение утром, сидя у Риты на кухне. Прочитала один раз. Второй. Третий.
Потом медленно отложила телефон.
— Рита, дай мне номер твоего юриста.
— Зачем?
— Буду разводиться. Немедленно. И выселять их обоих из моей квартиры.
В глазах Инессы появился твёрдый блеск. Время жалости закончилось.
Инесса приехала к квартире в десять утра. Специально выбрала будний день, когда Коля и его мамаша ещё спали после вчерашнего загула. Ключ повернулся в замке беззвучно. Она вошла — и застыла на пороге.
Картина была красноречивее любых слов. В прихожей валялись чужие туфли, пакеты из-под чипсов. На кухне — разгром: грязная посуда, залитый вином паркет, пепельницы, переполненные окурками. В воздухе стоял тяжёлый запах перегара и дешёвых духов.
Инесса достала телефон, методично сфотографировала всё. Каждый угол, каждое пятно. Юрист предупредил: доказательства нужны железные.
Потом прошла в спальню. Коля храпел, раскинувшись поперёк кровати. На её кровати. На её постельном белье, которое теперь было измято и воняло перегаром.
— Подъём, — негромко сказала она.
Коля дёрнулся, приоткрыл один глаз.
— Инесса? Ты вернулась...
— Ненадолго, — её голос был ледяным. — Вставай. Собирай вещи.
— Что? — он сел, потирая лицо. — Какие вещи?
— Свои. И вещи своей матери. У вас два часа, чтобы съехать отсюда.
Коля вскочил, пошатнулся.
— Ты о чём? Это моя квартира тоже!
— Нет, — Инесса достала из сумки папку с документами. — Это моя квартира. Куплена на мои деньги до брака. Брачного договора у нас нет, но есть дарственная от моей матери. Ты здесь прописан временно, на основании нашего брака. Который я расторгаю. Вот исковое заявление подано вчера. А вот — уведомление о выселении. Заверено нотариусом.
Она положила бумаги на комод. Коля уставился на них, как баран на новые ворота.
— Ты не можешь так просто...
— Могу. И делаю. За последние сутки вы устроили здесь притон. Нарушили общественный порядок, полиция составила протокол. Плюс вы пытались оформить на моё имя кредит без моего согласия — это мошенничество. Я могу написать заявление в полицию прямо сейчас. Хочешь проверить?
Лицо Коли побелело.
— Инесса, давай поговорим нормально...
— Время разговоров прошло, — отрезала она. — Вы получили всё, что заслужили. Собирайтесь.
Она вышла из спальни и направилась в гостиную, где на диване раскинулась Лидия Васильевна. Свекровь проснулась от голосов, села, щурясь.
— Ты? Вернулась? — в её голосе прозвучала надежда. — Ну слава богу! А то тут такой бардак, убрать некому...
— Убирать будете на съёмной квартире, — холодно сообщила Инесса. — Собирайте вещи. Через два часа жду вас обоих за порогом.
Лидия Васильевна вскочила, всё ещё не веря.
— Ты что, совсем обнаглела?! Это мой сын здесь живёт!
— Жил, — поправила Инесса. — Больше не живёт. И вы, кстати, вообще здесь не прописаны. Находитесь незаконно. Могу вызвать полицию прямо сейчас, пусть выведут по-хорошему.
— Да как ты смеешь?! — завизжала свекровь. — Я тебя в люди вывела! Научила, как дом содержать!
— Вы научили меня единственному: как не надо жить, — Инесса достала телефон. — Так что, полицию вызывать или сами соберётесь?
Из спальни вышел Коля, натягивая джинсы.
— Мам, она серьёзно. Надо собираться.
— Коля! Ты что, с ума сошёл?! Заступись за мать!
— Мам, пожалуйста, — он выглядел жалким и несчастным. — Давай просто уйдём. Потом разберёмся.
Лидия Васильевна посмотрела на сына, потом на Инессу. Что-то в лице невестки заставило её понять: шутки кончились.
Следующие полтора часа прошли в суматохе. Коля молча складывал вещи в сумки. Лидия Васильевна причитала, пыталась взять с собой половину кухонной утвари, но Инесса жёстко пресекала попытки.
— Это остаётся здесь. Всё моё.
— Но кастрюлю-то эту я подарила! — возмутилась свекровь.
— На мои деньги купленную? Оставьте.
Наконец сборы закончились. Три огромных сумки, два пакета. Коля с матерью стояли в прихожей, растерянные.
— И куда нам теперь? — жалобно спросила Лидия Васильевна.
— К вашим подружкам, с которыми вчера гуляли, — невозмутимо ответила Инесса. — Или в гостиницу. Мне всё равно. Главное — не здесь.
Коля сделал последнюю попытку:
— Инесса, может, мы действительно сядем, поговорим? Я понимаю, я был не прав...
— Ты был не просто не прав. Ты предал меня. Ты позволил своей матери превратить мою жизнь в ад. Ты даже не пытался меня защитить. И вчера вы устроили здесь праздник непослушания — на мои деньги, в моей квартире, пока я уходила, чтобы не наговорить лишнего. Знаешь, что это значит?
Коля молчал.
— Это значит, что вы плюнули мне в душу. И теперь пожинайте плоды.
Она открыла дверь, демонстративно придерживая её.
— Выходите. И ключи оставьте на тумбочке.
Коля положил связку ключей. Лидия Васильевна швырнула свои со злостью — они звякнули о дерево.
— Пожалеешь! — прошипела она. — Ещё приползёшь!
— Не приползу, — спокойно ответила Инесса. — Прощайте.
Дверь захлопнулась.
Инесса прислонилась к ней спиной, закрыла глаза. Сердце колотилось, руки дрожали — но это была дрожь облегчения, освобождения. Впервые за полгода квартира снова стала её крепостью, её пространством.
Она медленно прошла по комнатам. Здесь предстояла большая уборка, генеральная чистка. Но это были приятные хлопоты. Её хлопоты. В её доме.
Телефон завибрировал — сообщение от Риты: «Ну как? Справилась?»
Инесса улыбнулась и набрала ответ: «Справилась. Они ушли. Я свободна».
И это была чистая правда. Впервые за долгое время она чувствовала себя по-настоящему свободной. Без паразитов, без нахлебников, без людей, которые видели в ней только кошелёк.
А за окном светило ноябрьское солнце, и жизнь продолжалась. Новая жизнь. Её жизнь.