Споры вокруг статуса религиозной символики в Иране не прекращаются уже много лет и, казалось, относятся к разряду вечных. Однако в начале октября иранские высшие чиновники заявили о «существенном ослаблении» норм, связанных с ношением хиджабов, в качестве реакции на участившиеся народные волнения.
Подобное заявление власти Ирана делали не впервые — оттого и новость не стала сенсацией. Однако появившиеся на днях видео с торжественным сжиганием платков иранскими девушками косвенно подтвердили серьезность намерений Тегерана пересмотреть подход к болезненному вопросу.
Впрочем, реальным драйвером перемен стали не социальные, а военно-политические вызовы, возникшие перед Ираном в последние несколько месяцев.
Хиджабные революции
Споры о статусе и значении хиджаба идут в Иране едва ли не с первых дней победы Исламской революции в 1979 году. Власти страны то ужесточали, то смягчали профильное законодательство — к середине 2000-х годов большая часть женщин носила платки номинально, не полностью прикрывая волосы и выбирая ткань ярких цветов.
В противовес этому постоянно случались инциденты, связанные с превышением полномочий отдельных «радетелей» за соблюдение религиозных норм. Иранское общество, особенно женская его половина, реагировало на них забастовками и манифестациями.
Точкой максимального напряжения принято считать сентябрь 2022 года, когда студентка Махса Амини погибла от рук религиозного патруля, задержавшего ее за неправильное ношение хиджаба.
На следующий день после гибели девушки страну захлестнули молодежные протесты, получившие неформальное название «хиджабная революция» или «революция Махсы». Волнения охватили большинство крупных городов страны.
Несмотря на то, что по числу участников протесты не побили рекорд (случались в истории Республики и более масштабные выступления), они стали серьезным вызовом центральным властям. Главным образом потому, что под удар попал один из символов Исламской революции.
Тем не менее власти решили пойти на компромисс с протестующими и пообещали проработать меры по смягчению профильного законодательства. Кроме того, к концу 2022 года была распущена иранская «полиция нравов» («Гашт-э Эршад»), следившая за соблюдением религиозных норм населением Ирана и своими действиями во многом спровоцировавшая «хиджабную революцию». Ее Тегеран сделал «козлом отпущения» в недавнем кризисе.
И хотя оппозиция в изгнании пугала иранцев новостями о скором возвращении «патрулей нравов» на улицы вплоть до середины 2024 года, на деле организация действительно была распущена, а ее сотрудники разбрелись по другим ведомствам.
Тезис о «всесильных гаштах» окончательно изжил себя к июлю 2024 года, когда новоизбранный президент страны Масуд Пезешкиан официально объявил: полиция нравов Ирана больше не будет «беспокоить» женщин по поводу обязательного ношения хиджаба.
Доводы оппозиции
Впрочем, тема хиджабов вновь вернулась на повестку летом 2025 года, когда Израиль начал антииранскую операцию «Львиная сила».
Воспользовавшись общественными потрясениями, противники нынешнего государственного строя (в первую очередь монархисты) попытались перетянуть на свою сторону сомневающийся электорат, надавив в том числе на такие чувствительные темы, как ношение хиджабов.
В частности, сторонники свергнутой династии Пехлеви в эти дни вспоминали шахский указ «Открытие» («Кашф-э хиджаб») 1936 года, когда правительство запретило навязывание религиозных символов населению и взяло курс на ускоренную вестернизацию. Попутно обещая, что внук шаха-реформатора, Шахзаде Реза Пехлеви, «вернет стране украденные свободы».
При этом оппозиционеры тактично умолчали, что свергнутый шах Мохаммед Реза сам заложил основу нынешнего отношения Тегерана к хиджабам, превратив их в символ достоинства и сопротивления Западу.
Свое слово пытались вставить и другие оппозиционные фракции — например, леворадикальная «Организация моджахедов иранского народа». Ее представители призывали сторонников крупнейших движений за религиозные права женщин («Девушки с улицы Энгелаб», «Движение Махсы» и др.) восстать против Тегерана и отстоять свои права в бою.
Правда, в отличие от монархистов, левые пытались одновременно заигрывать и с консервативными кругами, обещая сделать ношение хиджабов в «новом Иране» делом добровольным, но не порицающимся массами.
Также оппозиционеры из разных фракций не упустили шанса уколоть президента Пезешкиана, напомнив, что «Закон о хиджабе и целомудрии», принятый его предшественниками в 2023 году, уже после протестов (и кратно ужесточивший ответственность за неправильное ношение религиозной атрибутики), так и не был официально отменен реформистским блоком.
Вспомнили и наделавший шуму проект «клиник помощи» для женщин, отказывающихся носить хиджаб в общественных местах (представлен в конце 2024 года), к разработке которого якобы приложил руку Пезешкиан.
Таким образом, доводы оппозиции сводились к тому, что иранские власти, несмотря на публичные обещания ослабить давление на женщин, на деле продолжили прежний курс — но с попытками перевести проблему в менее публичное поле.
Официальный Тегеран оставил заявления оппозиции без внимания, но, как выяснилось позднее, лишь до поры.
Нюансы отмены
Точку в истории со статусом хиджабов в Иране, казалось, поставил Мохаммадреза Бахонар, член Совета целесообразности (консультативного органа при Верховном лидере, призванного разбирать разногласия между Корпусом стражей исламской революции и парламентом). В начале октября 2025 года он заявил, что «Закон о хиджабе и целомудрии» больше не подлежит исполнению, а полиция нравов не имеет права наказывать женщин за несоблюдение прежних правил.
При этом Бахонар отдельно акцентировал, что закон был приостановлен Высшим советом национальной безопасности Ирана еще в мае 2025 года, но решение не освещалось в прессе. Таким незамысловатым тезисом представитель Совета целесообразности невзначай «отбил» доводы западников, что решение о либерализации стало следствием израильской военной кампании в июне 2025 года, сделав дальнейшую раскрутку этого тезиса бессмысленной.
Фактически, иранское высшее руководство дало понять, что ставит интересы населения выше, чем приверженность отдельным символам. И это стало важным шагом по «сплочению рядов» после июньской войны, а также в свете кратного ужесточения санкционного режима в отношении страны. При такой постановке вопроса ослабление значения хиджаба для Тегерана — наименьшая из возможных потерь.
Иранское общество, особенно женщины, отреагировало на новости восторженно: интернет заполонили многочисленные видео, на которых девушки сжигают свои платки под аплодисменты толпы. И хотя в подборку попали видео, снятые еще в 2022 году (во время «хиджабной революции»), очевидцы с мест подтверждают, что аналогичные акции имели место и осенью 2025 года.
При этом Иран пока только в начале пути по балансировке светского и религиозного лагерей и восстановлению равновесия, существовавшего до 2022 года. И если в столице и других крупных городах снятие запретов приняли на ура, в сельской местности сохранился прежний уклад.
Кроме того, парламентариям в ближайшее время предстоит провести масштабный аудит законодательства и общественных норм, чтобы переформулировать акты, косвенно связанные с законом о хиджабах, и таким образом снять риск двойной трактовки одних и тех же норм.
