Нужна очная ставка. Нужно, чтобы Андрей увидел их вместе, понял, что его ложь раскрыта полностью, что больше некуда бежать и не на кого сваливать вину.
Она провела день в каком-то странном оцепенении — отвечала на рабочие письма, убирала квартиру, готовила ужин. Всё как всегда, но будто не она это делала, а её бледная копия, пока настоящая Маша стояла в стороне и наблюдала.
Вечером, когда Лиза вернулась из школы, села за уроки, а Маша накормила её ужином, она позвонила соседке — тёте Вале.
— Валентина Ивановна, простите, что беспокою. Не могли бы вы посидеть с Лизой пару часов? Мне нужно срочно уехать по делам, — попросила Маша, стараясь, чтобы голос звучал обыденно.
— Конечно, Машенька, приходи. Я как раз пироги напекла, Лизочка у меня посидит, — охотно согласилась соседка.
Маша отвела дочь к тёте Вале, поцеловала в макушку.
— Я скоро вернусь, солнышко. Будь умницей.
— Ладно, мам, — кивнула Лиза, уже увлечённая пирогами.
Маша вышла на улицу. Вечер был холодным, небо затянуто тучами, пахло дождём.
Она села в автобус и поехала к Виктории. Всю дорогу репетировала в уме предстоящий разговор, подбирала слова — но всё казалось неправильным, недостаточным.
Виктория встретила её уже готовой к серьёзному разговору. Села напротив, сложила руки на животе.
— Я вас слушаю, — сказала она тихо.
Маша глубоко вздохнула:
— Я думаю, нам нужно устроить ему очную ставку. Пригласить его сюда, и когда он придёт, я буду здесь. Пусть посмотрит нам в глаза и попробует что-нибудь объяснить.
Виктория побледнела, прикусила губу.
— Вы уверены? Это же будет тяжело. Для всех.
— Уверена, — твёрдо сказала Маша. — Иначе он так и будет продолжать врать — мне, вам, этой Юле и всем остальным, кто у него есть. Он должен понять, что игра окончена.
Виктория помолчала, потом медленно кивнула.
— Хорошо. Когда?
— Завтра вечером. Пригласите его под каким-нибудь предлогом. Скажите, что вам нужно поговорить о чём-то важном. Он придёт.
Маша говорила спокойно, но внутри всё сжималось от предчувствия завтрашнего дня.
— А если он откажется? — неуверенно спросила Виктория.
— Не откажется. Он слишком уверен в себе. Думает, что контролирует ситуацию, — Маша горько усмехнулась. — Напишите ему прямо сейчас. Пусть завтра приедет в шесть вечера.
Виктория достала телефон, несколько секунд думала, потом начала печатать. Через минуту показала Маше экран:
«Андрей, нам нужно серьёзно поговорить. Приезжай завтра в шесть. Это важно».
— Отправляйте, — кивнула Маша.
Виктория нажала кнопку, и сообщение ушло. Они сидели в напряжённом молчании, ожидая ответа.
Телефон завибрировал через пять минут:
«Хорошо, милая. Буду. Что-то случилось?»
— Напишите, что всё нормально, просто нужно обсудить некоторые вещи, — сказала Маша.
Виктория так и написала. Андрей ответил сердечком и смайликом.
Такой заботливый, такой внимательный. Маша смотрела на переписку и чувствовала, как внутри закипает злость, смешанная с отвращением.
— Значит, завтра в шесть, — сказала Маша, вставая. — Я приеду за полчаса, чтобы быть здесь до него.
Виктория кивнула, проводила её до двери. Они обнялись на прощание, и Маша почувствовала, как девушка дрожит.
— Всё будет хорошо, — тихо сказала Маша, сама не веря своим словам. — Мы справимся.
Дома она забрала Лизу у соседки, уложила спать и села на кухне с чашкой остывшего чая.
Думала о завтрашнем дне, о том, что скажет Андрей, как будет оправдываться.
А может, даже не попытается? Может, просто развернётся и уйдёт?
Часов в одиннадцать вернулся Андрей — весёлый, довольный, пахнущий женскими духами.
Маша уловила этот запах сразу, и что-то внутри оборвалось окончательно.
— Маш, ещё не спишь? — удивился он, заходя на кухню. — Поздно уже.
— Не спится, — коротко ответила она, не поднимая глаз.
Андрей подошёл, попытался обнять её за плечи. Маша отстранилась, встала из-за стола.
— Устала очень. Пойду лягу, — сказала она и вышла из кухни, не оглядываясь.
В спальне она легла, отвернувшись к стене, и слушала, как Андрей ходит по квартире, как чистит зубы, как, наконец, ложится рядом.
Он попытался обнять её, но Маша сделала вид, что спит. Андрей вздохнул и отвернулся.
Утро следующего дня, пятницы, началось как обычно: завтрак, сборы Лизы в школу, Андрей, уходящий на работу с привычным «увидимся вечером».
Маша кивала, улыбалась, играла роль жены — хотя внутри всё уже умерло.
День тянулся невыносимо медленно. Маша пыталась работать, но не могла сосредоточиться — цифры в таблицах расплывались, мысли путались.
Она смотрела на часы каждые пять минут — и время словно замерло.
В половине пятого она начала собираться. Оставила Лизу снова у тёти Вали, сказав, что задержится по делам.
Села в автобус, доехала до дома Виктории, поднялась по знакомой уже лестнице и позвонила в дверь.
Виктория открыла сразу. Лицо бледное, руки дрожат.
— Я так боюсь, — призналась она, впуская Машу.
— Я тоже, — честно ответила Маша. — Но нужно. Обязательно нужно.
Они сели в комнате и стали ждать.
Минуты тянулись как часы.
Маша смотрела на окно, за которым медленно темнело, и думала о том, что через несколько минут её жизнь изменится окончательно и бесповоротно.
Ровно в шесть раздался звонок в дверь. Виктория вскочила, посмотрела на Машу. Та кивнула.
Виктория подошла к двери и открыла.
На пороге стоял Андрей с букетом цветов и улыбкой.
Он зашёл, поцеловал Викторию в щёку.
— Привет, милая. Что ты хотела обсудить? — спросил он, снимая куртку.
И тут он повернулся и увидел Машу, сидящую в кресле.
Лицо его изменилось мгновенно — улыбка исчезла, глаза расширились, кровь отлила от лица. Он застыл на месте, держа в руках куртку и букет. Несколько секунд просто смотрел, словно не веря своим глазам.
— Маша?.. — выдавил он наконец. — Что… что ты здесь делаешь?
Маша встала, посмотрела ему прямо в глаза.
— Здравствуй, Андрей. Вот и встретились. Все вместе. Как мило, правда?
Андрей попятился к двери, потом остановился. Открыл рот, закрыл, снова открыл. Искал слова, но они не шли.
— Это не то, что ты думаешь… — начал он наконец, голос его дрожал.
— Не то? — Маша усмехнулась холодно. — А что же это тогда, Андрей? Объясни. Объясни нам обеим.
Виктория стояла у двери, прижав руки к груди, и смотрела на него с такой болью, что даже Маша почувствовала укол жалости к ней.
— Андрей, ты сказал мне, что развёлся полгода назад, — тихо произнесла Виктория. — Что у вас с Машей всё давно кончено. Что ты хочешь быть со мной и с нашим ребёнком.
Андрей посмотрел на неё, потом на Машу, потом снова на Викторию.
Лицо его было искажено, глаза бегали из стороны в сторону, ища выход.
— Я… я могу всё объяснить, — пробормотал он. — Просто дайте мне сказать.
— Объясни, — холодно сказала Маша, скрестив руки на груди. — Мы слушаем. Объясни, как ты жил двойной жизнью полтора года. Объясни, как врал мне каждый день. Объясни, откуда у тебя ещё одна женщина — Юля, которой ты тоже обещаешь жениться.
Андрей побледнел ещё больше.
— Юля… вы знаете про Юлю? — прошептал он.
— Знаем, — кивнула Виктория, доставая телефон. — Вот, посмотри — твоя переписка с ней. Всё те же обещания, вся та же ложь.
Андрей опустился на диван, уронил букет на пол. Цветы рассыпались по линолеуму — яркие, нелепые в этой мрачной сцене.
— Я не хотел… я не думал, что так получится, — начал он, голос стал жалобным. — У меня был стресс, на работе проблемы, я не справлялся… просто хотел почувствовать себя нужным.
— Нужным? — Маша рассмеялась, и смех этот был жёстким, почти злым. — Ты хотел почувствовать себя нужным, поэтому обманул трёх женщин? Разрушил три жизни? Андрей, ты хоть слышишь, что говоришь?
Он молчал, глядя в пол. Плечи его опустились, и вдруг он показался Маше маленьким, жалким человеком, пытавшимся быть больше, чем был на самом деле.
— Маша, я люблю тебя, — сказал он наконец, поднимая на неё глаза. — Правда люблю. Всё остальное… это было ошибкой. Глупостью. Я могу всё исправить, обещаю.
— Не надо, — Виктория шагнула вперёд. Голос её дрожал, но был твёрдым. — Не надо больше врать. Не ей, не мне. Я не хочу, чтобы мой ребёнок рос с таким отцом. С человеком, который не умеет быть честным даже сам с собой.
Андрей посмотрел на неё, потом на Машу. Понял, что проиграл.
Что больше нет пути назад, нет слов, которые могли бы всё исправить.
— Уходи, — тихо сказала Маша. — Просто уходи. И больше не звони мне. Не пиши. Завтра я поеду к юристу. Мы будем разводиться.
Андрей встал, покачиваясь. Взял куртку, надел её неловко, словно разучился это делать. Подошёл к двери, обернулся.
— Маша… Вика… мне правда жаль, — пробормотал он.
— Уходи, — повторила Виктория, открывая дверь.
Андрей вышел, и дверь закрылась за ним с тихим щелчком.
В квартире повисла тишина — такая плотная, что казалось, её можно потрогать руками.
Маша опустилась на диван, закрыла лицо ладонями.
Виктория села рядом, положила голову ей на плечо. Они сидели так — две женщины, потерявшие иллюзии, но обретшие правду.
И в этой правде была боль, но была и странная свобода.
— Что теперь? — спросила Виктория сквозь слёзы.
— Теперь живём дальше, — ответила Маша, обнимая её. — По-другому. Честно. Без лжи.
После ухода Андрея Маша и Виктория просидели вместе ещё час, молча пили остывший чай и пытались осознать произошедшее.
Слов не требовалось: их объединяло нечто большее, чем простое сочувствие.
Они прошли через одно и то же предательство, и теперь перед каждой из них лежал путь в новую жизнь — страшную и неизвестную.
Когда Маша собралась уходить, Виктория проводила её до двери и крепко обняла.
— Спасибо, что были рядом. Что не осудили меня, — сказала она тихо.
— Мы обе жертвы одного человека. Нам нужно помогать друг другу, — ответила Маша.
В этих словах не было фальши. Только искренняя теплота.
продолжение