Таинственный подземный ход в сарае, дом на три квартиры и лестница, похожая на колодец. Вспоминают читатели.
Остался только тополь
raven1 raven1
Мой папа с Заставы Ильича (Рогожская застава). Жили они в деревянном доме, с печным отоплением и удобствами во дворе, хорошо не коммуналка.
От той жизни остался тополь, посаженный дедом в углу своего палисадника на 7-м Рабочем переулке. Он теперь между панелькой и углом детского сада оказался втиснут - все уже по третьему разу там перекроено.
Рабочие улица и переулки - бывшие улица Коломенка и Коломенские переулки. Названы по предложению проживавших здесь рабочих одного из старейших заводов Москвы - "Серп и Молот", - бывшего завода Гужона.
Подземный ход
Я жил на улице Курская канава. Вход к нам был с шоссе Энтузиастов, между булочной и детской библиотекой.
Помню, с ребятами бегали по сараям, и один из них оказался незакрытым -- без замка. Мы вошли туда. Что нас удивило: у всех сараев пол был земляной, а здесь уложены доски. Я шагнул, и у меня провалилась нога - доска треснула. Мы разобрали доски и стали в проём кидать подожжённые газеты, что валялись в углу, чтоб посмотреть, что там внизу. До сих пор стоит картина перед глазами: какой то подземный ход, выложенный диким камнем, один конец - в сторону Старообрядческой улицы, другой - в сторону площади Прямикова.
Это было поздней осенью. Мы решили никому не говорить, а ближе к лету заготовить все необходимое - верёвки, провиант, фонари и т.д. - и вернуться обследовать.
А по весне нас расселили. Это был 1967 год. Что стало с этим ходом, не знаю. Может, когда строили там новые дома, нашли его?
За стенкой жили ассирийцы
Я жила в доме № 10 по Большому Балканскому переулку, одноэтажном, на три квартиры. Две квартиры соединялись: был общий вход, ступеньки, прихожая и оттуда двери в две квартиры. С соседями дружили.
У нас была большая комната, перегороженная шкафом и занавеской. Стояли комнатные цветы: лимон, мох, фиолетовая фиалка и хлорофитум. Украшала я комнату и раскрашенным ковылем, который продавался на Комсомольской.
В третью квартиру был отдельный вход. Там жили ассирийцы - старая Виктория, ее дочь Роза. Был еще мужчина. Как-то он гонял эту Розу, так что было слышно за стенкой, и я, маленькая, боялась.
А про дом № 13-й, про который рассказывал Виталий Дашкевич, я тогда сочинила стих:
Бабуля, дорогая, моя ты золотая!
Не стоит волноваться, пусти нас в дом тринадцать!
Там горка есть большая. Пусти нас, дорогая!
Наша учительница еще возмущалась: один ученик получил сотрясение мозга на этой горке.
Потом наш дом снесли, там построили АТС, а нас переселили на Ждановскую (Выхино).
Очень крутая лестница
Мой дед был диаконом церкви Святого Власия (Гагаринский переулок, 20) и подрабатывал в хоре Оперной студии Станиславского (позже — Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко). После того, как церковь закрыли, наша семья осталась в ней жить. Я родилась в 1948 году, а брат в 1951-м. У нас была комната 17 кв. метров и очень высокие потолки. Отец чуть ли не на всю высоту построил стеллажи для книг.
В церкви была очень крутая лестница на колокольню. Я наверх поднималась, а обратно спуститься - ужас! Если смотреть сверху - как колодец. Потом, ближе к 1960 году, сделали хорошую лестницу, и мы все на ней играли целыми днями.
Еще: