Читатель канала "Московские истории" Владимир Мирон вспоминает утопавшую в цветах улицу с неказистым названием Курская канава, в 1960-е начинавшуюся приемом стеклотары и заканчивающуюся пивнушкой, где, на удивление, не было драк и скандалов.
Если любого мальчишку 1960-х спросить о самом памятном и интересном событии тех лет, то он с нескрываемым восторгом расскажет о полёте Гагарина в космос и последующей череде запусков ракет с покорителями небес в космическое пространство. Одни имена героев вызывали гордость за нашу великую Родину. Их портреты, равно как и портреты руководителей советского государства, демонстранты несли по Красной площади в Первомай и 7 ноября. Это сближало людей, подчёркивало общность интересов, а бытовые проблемы и небогатое в общем-то житьё отодвигалось на задний план. Люди общались друг с другом, вместе отмечали праздники, веселились. Московские дворы жили одной семьёй, соседи в торжественные дни выносили во двор патефон или ставили на подоконник радиолу и счастливый народ под голос Вадима Козина, Петра Лещенко и Георгия Виноградова плавно двигался парами в ритме танго.
Двор моих бабки с дедом по отцу находился за Рогожской заставой, рядом с двухэтажным деревянным домом на небольшой улице с неказистым названием Курская канава, что проходила вдоль шоссе Энтузиастов, слева, метрах в двухстах от трассы. Явно в противовес названию этой маленькой улицы были её чистота и ухоженность - дворы утопали в цветах и разноцветных кустарниках, а фасады двухэтажных деревянных домов, обращённые на саму улицу, огорожены были палисадниками из штакетника, где буйствовали своим цветением по весне жёлтая акация и золотые шары летом.
Примечательна эта тихая красивая улица была приёмным пунктом стеклотары в самом её начале и пивнушкой в её конце, на пересечении с Проломной улицей, открытой чуть ли не с шести утра и функционировавшей до самого позднего вечера. Командовал этим питейным заведением, что представляло собой крытый деревянный ларёк, покрашенный голубой дешёвой краской, дородный мужичок лет чуть более сорока по фамилии Черняк.
Каждое утро около 8 утра по дороге в 416-ю школу я примечал живую очередь из болезных мужичков, с благоговением потреблявших райский напиток. Иногда и мой отец неожиданно вызывался проводить меня до школы и, дойдя до пивной Мекки, без очереди получая пол-литра живительной влаги за 22 копейки, покупал мне солёные сушки по копейке за штуку, или хрустящие хлебцы по две копейки. Интересно было наблюдать, как Черняк в холодную погоду разбавлял студёный хмельной напиток горячим пивком из засаленного металлического чайника, который постоянно стоял на спиралевидной электроплитке.
Что удивительно, я ни разу не видел пьяных скандалов возле пивного ларька – все потребители янтарного напитка чинно отглатывали пиво, зачастую прося необходимого долива оного после отстоя пены, не забывая порой добавить в ёмкость грамм пятьдесят "Московской особой". Черняк при этом успевал собирать пустые кружки с прилавка палатки, перебрасываться фразами с завсегдатаями и, естественно, разливать по кружкам божественный напиток.
Возможно, неестественное спокойствие вокруг пивного места непроизвольно обеспечивало соседство медвытрезвителя, который располагался в трёх сотнях метров от палатки. Мыть же посуду Черняку помогала, как я позже узнал, его жена, впоследствии заменившая хозяина на его нелёгком, но благородном поприще - когда его году в 66-м посадили, как мне сказал отец, за валютные махинации.
Продолжение следует
