- Когда я вырасту большая. Глава 66.
Маруся сидела в кабинете директора, опустив глаза.
- Я не знаю, как так получилось, - оправдывалась она. - Лена занимается каждый день. Она много времени проводит за учебниками. Я не знаю, - закончила Маруся, пожав плечами.
Равнодушное лицо директрисы было спокойным, как сентябрьская гладь озера.
- Вы должны понимать, что это недопустимо, - низкий, слегка гнусавый голос не добавлял старой деве в пиджаке мужского покроя очарования. - Если Вы срочно не примете меры, то их примем мы.
- Конечно, я поговорю с дочерью, - руки, лежащие на коленях, показались Марусе тяжёлыми, словно пара кирпичей.
- Вообще, как Вы могли такое допустить, хочется спросить мне. Хочется, но я не спрашиваю, потому что знаю, в каких условиях проживают дети, - очки в роговой оправе терпели скольжение коротких, твёрдых на вид, пальцев директрисы. - Мама одного из учеников рассказала мне о том, что творится у Вас дома.
Маруся почувствовала, как красные пятна проступают на шее, будто после ожога борщевика. Да, вечер тогда случился на редкость мерзким. Она подняла голову и посмотрела на женщину с властным и некрасивым лицом.
- Не думала, что в вашу компетенцию входит выслушивать сплетни, - сказала Маруся и поднялась с неудобного жёсткого стула. - До свидания, - она чувствовала выступивший на висках пот и жар во всём теле то ли от расстройства, то ли от тёплой одежды в душной школе.
- Надеюсь, вы меня поняли, - гнусавый голос ударился в плотно закрытую дверь, не достигнув ушей быстро вышедшей из кабинета Маруси.
***
Прошло полгода. Весна, которую так сильно ждала Лена, не принесла никакого облегчения. Дела с учёбой так и не наладились. Комиссия заседала достаточно долго, чтобы соблюсти необходимые формальности. Отчислить просто так подростка из школы не представлялось возможным, Лену первого сентября ожидала, как тогда называли подобные заведения, вспомогательная школа.
- Ну и ладно, - сказала она матери. - Подумаешь! Не закончу я их мудаческую образцово-показательную школу...
- Лена! Лена! Что ты говоришь? - прошептала мать, обнимая девушку. - Разве можно так?
- Ой, ладно тебе, мам. Будто я не слышу, что люди кругом говорят. И что такого, вы с отцом тоже ругаетесь, - лицо Лены скривила брезгливая гримаса.
Маруся опустила глаза. В словах дочери была правда. Переступив однажды черту, и бросив друг в друга тяжёлые камни нецензурных выражений, остановится не было никаких сил. Оскорбления сыпались одно за другим, нанося незаживающие обиды.
После случая с Валентином она пыталась объяснить мужу, что это было в первый и последний раз. Что это дурацкая случайность, и она не давала никакого повода.
Данила едко смеялся, язвительно вспоминая поговорку, авансом уличающую женщин всего мира всех возрастов и социальных положений. Наконец, устав оправдываться, Маруся однажды бросилась в атаку, припомнив мужу длинные царапины во всю спину. Следы от укусов и страстных поцелуев, народных названий которых мы не будем здесь приводить. Ночи, которые мужчина проводил не дома.
Всё. Слово, которое не воробей, вырвалось из Марусиных уст, обнажив её страдания перед мужчиной, с которым она прожила почти пятнадцать лет и не хотела больше жить.
- Разво-о-о-д? - брови Данилы поползли вверх, руки скрестились на груди, а правая нога выступила вперёд, развернув носок наружу, как у солиста балета.
Жена с омерзением посмотрела на него. Всё больше в его повадках и манерах она замечала новые черты. Черты, которыми он мог заразиться только от женщины, «дующей» губы и трагически закатывающей глаза.
- С кем поведёшься, от того и наберёшься, - пробормотала под нос Маруся, отворачиваясь к окну.
- Что ты сказала? - Данила покачнулся, сместив центр тяжести на правую ногу, от чего бедро выразительно отъехало в сторону. Маруся подумала, что будь он женщиной, тем самым подчеркнул бы свою тонкую талию. Но, Данила был мужчиной, и комичность его театральной позы заставила жену улыбнуться в самый неподходящий момент.
- Конечно, ты меня удивила. Пока ты замужем за мной, можешь крутить хоть с отцом, хоть с сыном, хоть со Святым духом, - пальцы одной руки постукивали по предплечью другой, и по телу Маруси пополз холодок отвращения. - Хочешь - Валентин, не хочешь - Лев Андреич. Или как ты там его называешь по ночам? - низкий голос приобретал визгливые бабьи нотки, и Маруся пожалела, что первой завела этот разговор.
- А ты что, развестись не хочешь? - вспомнила о том, что нападение является лучшей защитой. - Разве твоя любовница не жаждет примерить обручальное кольцо?
Щёки Данилы надулись, глаза и правда выразительно закатились, показав красноватые белки.
- Она - свободная женщина, и говорит, что штамп в паспорте никаких гарантий на любовь не даёт, - неожиданно для себя выпалил Данила.
- Понятно, - со снисходительной усмешкой сказал жена. - Говорит она... А ты пойди и скажи, что ты разводишься. Знаешь, что она тебе скажет первым делом?
- Что? - удивился человек, который ещё был её мужем.
- Давай назначим дату свадьбы, - Маруся с усилием стянула обручальное кольцо с пополневшего безымянного пальца, шагнула навстречу Даниле и вложила ему атрибут семьи, любви и верности в крупную смуглую ладонь. - Шлифани в мастерской, будет, как новенькое. И не забудь купить коробочку, она тебе пригодится, когда твоя любовница тебе предложение сделает, - она интонационно выделила слова «твоя» и «тебе», будто подчеркнув, что их с мужем теперь ничего не связывает.
- Продолжение следует.