оглавление канала, часть 1-я
Дорогу, по которой они осторожно пробирались, так назвать можно было лишь в приступе буйной фантазии. Так, направление, состоявшее из сплошных кочек и зарослей кустарника, который, когда они свернули в лес, принял размеры небольшого леса. Но УАЗик успешно преодолевал все эти буераки. Юрик должен был признать, что Марат был классным водителем. Мало того, что ехали в полнейшей темноте, так он ещё будто чувствовал очередную выбоину и аккуратно её переезжал. Юрика даже в сон потянуло. И Татьянино тихое сопение за спиной, которое он улавливал чутким ухом, бодрости тоже не способствовало. Но он изо всех сил таращился в темноту. Дремать в такое время ему не позволяла гордость. Марат-то, поди, тоже не спал ночь, а вот же — не дремлет. Наоборот, очень собран и сосредоточен. А он что, Юрик, хуже этого «хвостатого», что ли?
Вопросов у него было много. Они теснились в голове, наползая один на другой, свиваясь в какой-то невообразимый клубок, словно обезумевшие гусеницы, которых кусают муравьи. Но отвлекать водителя от такой дороги было бы сейчас неразумно с его стороны. Ну что ж… подождём более благоприятного момента. К тому времени, может, и вопросы угомонятся, и выстроятся в одну линию, следуя логическому порядку.
Небо уже начало светлеть, когда они, наконец, выскочили на асфальтовую дорогу. И тут дело пошло веселее. Марат включил фары и надавил на газ. Старичок-УАЗик, весело взбрыкнув на последней кочке, понёсся по шоссе, сыто урча мотором. Вот тут Юрка уже не выдержал. Голова его свесилась на грудь, и он перестал замечать мелькание деревьев вдоль дороги.
Он вдруг увидел Нюську — так ясно, словно стоял рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки. Она сидела на каком-то покорёженном дереве и смотрела прямо на него. Глаза были грустные и уставшие. Волосы растрепались, выбиваясь из-под какой-то дурацкой косыночки, которые Нюська отродясь не носила. А она вдруг тихонько проговорила:
— Раз, два, три, четыре, пять… Я иду тебя искать…
У Юрика холодок пополз по спине от этого её серьёзного, напряжённого взгляда. Он прошептал недоумённо:
— Нюська… ты чего?
Девушка в упор посмотрела на него, будто пытаясь забраться ему в голову, и резко, почти командным тоном проговорила:
— Прячьтесь!
Он вздрогнул от её резкого голоса и тут же проснулся. Закрутил головой в разные стороны, пытаясь спросонья сообразить, где он и что он. Марат, покрасневшими от усталости глазами, посмотрел на него с усмешкой:
— Ты чего? Сон страшный приснился?
А у Юрки в голове словно переклинило. Нюськин приказ «прячьтесь!» всё ещё звучал у него в ушах. Вцепившись в металлическую скобу рядом с сиденьем, он вдруг рявкнул:
— Стой!
Марат инстинктивно резко нажал на педаль тормоза. Машину слегка занесло на мокром асфальте. УАЗик обиженно взвизгнул резиной, затрясся мелкой дрожью и встал, как вкопанный, точно лихой скакун, осаженный на полном ходу умелой рукой всадника. С заднего сиденья с глухим грохотом свалилась на пол спящая Танька. Из-за спины Юрика послышалась неразборчивая брань, в которой поминалась вся родня до седьмого колена — как водителя, так и того, кто «орёт, как резаный». Пока девушка выпутывалась из спеленавшего её одеяла, Марат тоже успел высказать Юрику немало претензий (мягко говоря) — правда, в менее резких и более приличных выражениях.
А Юрик, как ни странно, словно и не слышал все «ласковые» слова в свой адрес. Он, по-прежнему вцепившись в железную скобу, смотрел пристально вперёд через лобовое стекло, будто ожидая появления на дороге полчищ неведомых врагов. Из-за его плеча выползла взлохмаченная Татьянина голова и, уже используя более литературные слова, недовольно спросила:
— Какого чёрта?! Так и убить можно! — Заметив застывший, напряжённый взгляд друга, проговорила совсем другим, встревоженным тоном: — Юрик, что случилось?
Марат тоже уставился на него, нахмурив брови. Едва уловимый запах тревоги уже прокрался в салон машины вместе с влажным запахом хвои. Юрка наконец выдавил из себя:
— Нюська сказала: «Прячьтесь!» — Он с каким-то испугом посмотрел по очереди на Марата, потом на Татьяну и шёпотом, словно извиняясь за свои слова, добавил: — Строго так сказала…
Татьяна с облегчением выдохнула:
— Ну, слава тебе… Сон, значит, приснился. А орать-то чего тогда? — Она широко зевнула, деликатно прикрывая ладошкой рот, и проговорила с лёгким упрёком, обращаясь к Марату: — Ну и чего тогда стоим? Слышал же… Юрику сон приснился. Поехали.
Но Марат будто её не слышал. Всё ещё хмурясь, коротко обратился к Юрке, с виноватым видом сидящему рядом:
— Нюська, говоришь, сказала… А ну, расскажи.
Вместо него влезла Татьяна, пробурчав недовольно, обращаясь к Марату:
— Мы что, будем посреди дороги теперь стоять и сны друг другу рассказывать?
Мужчины её будто не услышали. Юрка очень коротко пересказал свой сон. Да, собственно, там особо-то и рассказывать было нечего. Вопреки Татьяниным едким репликам, Марат отнёсся к рассказу парня весьма серьёзно. Ничего не объясняя, он решительно съехал с асфальта в лес и загнал машину в кусты так, чтобы её с дороги не было заметно. Затем, решительно выйдя наружу, сухо проговорил:
— Сидите здесь и не высовывайтесь.
Татьяна, впечатлённая его озабоченностью, опять полезла к нему с вопросами:
— Так ты что, думаешь, это серьёзно? — И почему-то шёпотом добавила: — Это, в смысле, Нюська нас оттуда предостерегает от опасности, так, что ли? А такое вообще возможно?
Марат, не оборачиваясь к девушке, только глаза закатил под лоб, тем самым выражая своё отношение к её внезапной болтливости. Юрик стал быстро натягивать на ноги мокрые ботинки, скороговоркой проговорив:
— Погоди… Я с тобой.
Татьяна тут же заволновалась:
— Эй… Вы что, меня хотите здесь одну оставить? — И добавила, как отрезала: — Я одна в машине не останусь! — И тоже принялась суетливо напяливать мокрые ботинки на ноги.
Ботинки налезать на шерстяные Юриковы носки никак не желали. Татьяна пыхтела, тихо ругаясь себе под нос, но не сдавалась. Получалось плохо. В сердцах она сдёрнула с ног носки и стала всовывать босые ноги в мокрую обувь. Марат собрался что-то резко возразить, но Юрик, угадав его намерение, тихо шепнул:
— Бесполезно.
Марат только головой покачал, но спорить больше не стал.
В лесу было тихо, сыро и зябко. Ещё до конца невысохшая одежда бодрила, как купание в холодной речной воде. Юрка передёрнул плечами, мысленно утешая себя тем, что теперь-то уж он точно не уснёт на ходу. Не выходя на дорогу, они гуськом направились вдоль неё, скрываясь за густым подлеском, внимательно глядя по сторонам. Шли гуськом, держась почти след в след за Маратом. Никто не знал, чего нужно опасаться конкретно, и поэтому вертели головами во все стороны, настороженно прислушиваясь. Ночной сумрак расползался по сторонам, прячась в корнях вековых деревьев, забираясь в норы и ложбинки. В предрассветных сумерках все контуры деревьев и подлеска были чуть размыты, словно на акварельную картину пролили несколько капель воды.
Идти старались бесшумно, но у ребят получалось неважно. Наконец Марат не выдержал. Распрямившись, он проговорил тихо, едва сдерживая раздражение:
— Так… вы шумите, словно стадо бизонов. Дальше пойду один. — И так сурово глянул на девушку, что у Татьяны, собравшейся возразить, слова застряли в горле.
Она шумно выдохнула, сжав упрямо губы, всем своим видом давая понять, что не намерена… И тут Марат замер. По-птичьи резко повернул голову в сторону дороги и застыл, словно примерз к месту. Поднял и резко опустил руку. Те, кто «не все спецназовцы», знак поняли без слов и быстренько залегли в мокрых кустах. Марат, одними губами беззвучно проговорил:
— Оставайтесь на месте… — И тут же, бесшумно скользя, словно тень, скрылся за ближайшим деревом.
Танька, открывшая было рот, собираясь высказаться, вдруг тоже замерла. Теперь и Юрик услышал невнятный звук речи. Пока он раздумывал, ползти на звук голосов или нет, из-под еловой лапы вынырнул Марат. Вид у него был встревоженный. Сделав знак следовать за ним, направился в сторону их машины. Отойдя на приличное расстояние от того места, проговорил тихо:
— Нас ждут. Одна машина ГАИ и «Москвич» на обочине, метрах в трёхстах отсюда. В «Москвиче» четыре человека. — И как-то странно посмотрел при этом на Юрку.
Юрик взгляд его понял верно и только пробурчал:
— Нюська оказалась права…
Татьяна, скорее из вредности, попыталась возразить:
— А с чего ты решил, что ждут именно нас? Может, это у них, как это… во, рейд какой-нибудь? Ищут браконьеров или нарушителей порядка. — Поймав на себе досадливые взгляды мужчин, пошла на попятный: — Ладно, ладно… чего вы? Нужно рассматривать всякие варианты. — И тут же деловым тоном прибавила: — Что делать будем? Бросаем машину и уходим звериными тропами?
Марат, отвернувшись, хмыкнул, проворчав себе под нос:
— Ну да… с вами много находишь. Особенно звериными тропами.
Татьяну его хмыканье нисколько не смутило. Как ни в чём не бывало, она продолжила:
— У кого ещё какие варианты? — Не услышав на свой вопрос ответа, с лёгким ехидством спросила друга: — А тебе, случайно, Нюська не сказала, что после «прятаться» надо делать?
Юрка только в досаде головой покрутил — мол, нашла время. А потом задумчиво спросил, обращаясь к Марату:
— У тебя карта есть?
Тот покачал головой:
— Зачем тебе карта?
Юрик пожал плечами:
— Посмотреть обходные пути. Может быть, есть какие-нибудь лесовозные дороги, которые эти гады не учли. А если нет, то Татьяна права — уходим пешком. — И добавил, словно в утешение: — Машину бросать, конечно, жалко. Но так ведь её можно и потом забрать.
Марат задумчиво жевал травинку, не глядя на ребят. Было понятно, что он чем-то сильно озадачен. Татьяна, уловив эту его значимую задумчивость, спросила с тревогой:
— Что? О чём ты думаешь? — И торопливо прибавила: — Ты напрасно думаешь, что мы пешком по лесу не сможем. Конечно, не так быстро и тихо, как ты, наверное, — проговорила она лукаво, будто невзначай пытаясь его поддеть, — но километров тридцать за день вполне способны пройти.
Марат, словно не заметил её лукавства, тряхнул головой и проговорил раздражённо:
— Я не могу понять, чего они добиваются, чёрт бы их побрал! Если охотятся за вами, то они вас ещё в городе могли взять. Чего так-то мудрить? Если занялись «загоном», то какого лешего чинят препятствия? — И уже, напрямую обращаясь к ребятам: — Вы не находите, что всё это ужасно глупо? Они будто мечутся, как зайцы в силке. Сначала одно, потом — другое. Завал на дороге зачем устроили? Это типичная «загонная» охота! А этот пост на дороге? Перекрыли движение к «загону»? Чёрт-те чего! — Закончил он в досаде. — Ладно, давайте в машину. Будем прорываться. До хутора Сурмы отсюда добрых семьсот вёрст. Пешком мы с вами месяц будем добираться.
