Валентина Павловна стояла у окна своей небольшой квартиры в спальном районе и наблюдала за птицами, суетившимися возле кормушки. Ей нравилось это утреннее время, когда город ещё не проснулся окончательно, а воздух был свеж и прохладен. За спиной раздались знакомые шаги — дочь Алла пришла раньше обычного.
— Мам, ты дома? — голос дочери звучал непривычно напряжённо.
— На кухне я, — откликнулась Валентина Павловна, поворачиваясь к двери.
В проёме показалась Алла — тридцатипятилетняя женщина с усталым лицом и тревожным взглядом. За её спиной маячил Владимир, её муж — крепкий мужчина с хитрыми глазами и вечно недовольным выражением лица.
— Мам, нам нужно поговорить, — Алла прошла на кухню, Владимир последовал за ней.
Валентина Павловна насторожилась. За двадцать лет, что дочь была замужем, она научилась распознавать моменты, когда от неё что-то требовалось.
— Присаживайтесь, — она указала на стулья. — Чаю?
— НЕТ, мам, не до чая сейчас, — Алла нервно барабанила пальцами по столу. — У нас серьёзная ситуация. Володе предложили участвовать в очень выгодном деле. Строительный бизнес. Нужны вложения.
Валентина Павловна молча смотрела на дочь. Эта песня звучала не в первый раз. За годы замужества Аллы Владимир перепробовал десятки «выгодных дел» — от торговли автозапчастями до разведения кроликов. Все они заканчивались одинаково — потерянными деньгами и новыми долгами.
— И сколько нужно? — спросила она, уже зная ответ.
— Триста тысяч, — выпалил Владимир, впервые подав голос. — Это минимальная сумма для входа. Через полгода вернём с процентами.
— У меня нет таких денег, — спокойно ответила Валентина Павловна.
— ПЕРЕСТАНЬ, мам! — Алла повысила голос. — Мы же знаем про твои сбережения! Ты всю жизнь копила, откладывала. Папа оставил страховку после смерти. Плюс твоя пенсия, ты же практически ничего не тратишь!
Валентина Павловна действительно была бережливой. После смерти мужа десять лет назад она получила страховую выплату и положила деньги на депозит. К этой сумме добавлялись ежемесячные откладывания с пенсии. Она планировала оставить всё дочери, но позже, когда самой уже не будет нужно.
— Это мои похоронные деньги, — тихо сказала она. — Не хочу быть обузой.
— Да ХВАТИТ драматизировать! — Владимир ударил кулаком по столу. — Вам ещё жить и жить! А нам деньги нужны сейчас! Возможность не будет ждать!
— Володя прав, мам, — поддержала мужа Алла. — Ты же понимаешь, что мы твои единственные родственники. Кому ещё ты оставишь деньги? Так почему не помочь сейчас, когда мы в них нуждаемся?
Валентина Павловна посмотрела на дочь, потом на зятя. В их глазах читалась жадность, плохо скрываемая за маской заботы.
— Я подумаю, — сказала она, поднимаясь из-за стола.
— Что тут думать! — взорвался Владимир. — Старая скряга! Сидит на деньгах, как собака на сене!
— ВЛАДИМИР! — Алла сделала вид, что одёргивает мужа, но в её голосе не было настоящего возмущения.
— А что? Правду говорю! — он встал, нависая над Валентиной Павловной. — Копит, копит... Для чего? Для червей?
— УБИРАЙТЕСЬ из моего дома, — тихо, но твёрдо сказала Валентина Павловна.
— Это ты нас выгоняешь? — Алла изобразила обиду. — Родную дочь с мужем?
— Да. Немедленно.
***
Прошла неделя. Валентина Павловна не отвечала на звонки дочери, не открывала дверь. Она много думала о случившемся. Вспоминала, как растила Аллу одна после развода с первым мужем, как работала на двух работах, чтобы дать дочери образование. Вспоминала, как радовалась, когда Алла выходила замуж за Владимира — он казался таким основательным, надёжным. Но годы показали его истинное лицо — лентяя и прожектёра, умеющего только тратить чужие деньги.
В дверь позвонили. Валентина Павловна подошла к глазку — за дверью стояла соседка Нина Петровна.
— Валя, открой, это я!
Валентина Павловна открыла дверь.
— Проходи, Нин.
— Слушай, тут такое дело, — соседка понизила голос. — Видела я твою Аллку с мужем вчера. Выходили из нотариальной конторы. И документы какие-то в руках держали.
Валентина Павловна похолодела.
— Ты уверена?
— Конечно! Я как раз в аптеку шла, что напротив. Они меня не заметили, оживлённо что-то обсуждали. Владимир даже смеялся.
После ухода соседки Валентина Павловна долго сидела неподвижно. Потом решительно встала и пошла к шкафу. Достала папку с документами. Всё было на месте — паспорт, пенсионное удостоверение, сберегательная книжка... Стоп. Она внимательно посмотрела на книжку. Что-то было не так. Печать банка... Она выглядела иначе, чем обычно. Чуть смазанная, нечёткая.
Сердце забилось быстрее. Валентина Павловна достала лупу — подарок покойного мужа, который она хранила как память. Под увеличением стало ясно — это подделка. Искусная, но подделка.
Она вспомнила, как месяц назад Алла предлагала помочь с оформлением субсидии, просила принести все документы. Валентина Павловна тогда отдала дочери папку на несколько дней...
Дрожащими руками она набрала номер банка. После долгого ожидания и переключений её соединили с нужным специалистом.
— Здравствуйте, Валентина Павловна. Да, я вижу ваш счёт... Последняя операция... Вчера, снятие всей суммы. Пятьсот восемьдесят тысяч рублей. Вы лично приходили с дочерью, вот же ваша подпись...
Трубка выпала из рук. Валентина Павловна осела на стул. Пятьсот восемьдесят тысяч. Все её сбережения. Десять лет экономии, откладывания каждой копейки. И страховка мужа. Всё.
***
На следующее утро Валентина Павловна стояла у двери квартиры дочери. В руках она держала небольшую сумку. Позвонила.
— Кто там? — раздался голос Владимира.
— Это я, Валентина Павловна.
Дверь распахнулась. Владимир стоял в дорогом спортивном костюме — явно новом.
— О, тёща пожаловала! Алка, иди сюда, мамаша пришла!
Алла вышла из спальни. На ней было новое платье, в ушах блестели серёжки, которых Валентина Павловна раньше не видела.
— Мам! — дочь изобразила радость. — Как хорошо, что ты пришла! Мы так волновались!
— Где мои деньги? — спокойно спросила Валентина Павловна.
Алла и Владимир переглянулись.
— Какие деньги, мам? О чём ты?
— Пятьсот восемьдесят тысяч рублей. Вчера сняты с моего счёта. ГДЕ ОНИ?
— Мам, ты что-то путаешь, — Алла попыталась взять мать за руку, но та отдёрнулась. — Может, тебе показалось? В твоём возрасте память иногда подводит...
— Не смей! — Валентина Павловна повысила голос. — Я всё знаю! Вы подделали мою подпись, украли сберкнижку, сняли все деньги!
— ДОКАЗАТЕЛЬСТВА есть? — нагло спросил Владимир. — Нет? Тогда не клевещите, Валентина Павловна. А то мы и в суд подать можем за оскорбления.
— Да, мам, — поддержала его Алла. — Как ты можешь нас в таком обвинять? Мы же твои самые близкие люди!
Валентина Павловна смотрела на них и не узнавала. Дочь, которую растила, которой отдавала последнее. Зять, которого приняла как сына. Они стояли перед ней — наглые, уверенные в своей безнаказанности.
— Знаете что, — она достала из сумки диктофон. — Я всё записала. И ваши угрозы на прошлой неделе, и этот разговор. И есть свидетель — Нина Петровна видела вас у нотариуса.
— Да что ты запишешь, старая! — Владимир шагнул к ней. — Думаешь, напугала?
Но Валентина Павловна не испугалась. Наоборот, в ней поднялась такая волна ЗЛОСТИ, какой она не испытывала никогда в жизни.
— А ты знаешь, Владимир, что я работала тридцать лет главным бухгалтером? — её голос зазвенел от гнева. — Знаешь, сколько у меня связей в налоговой? Помнишь свою фирму-однодневку, через которую ты деньги отмывал три года назад? Документы у меня сохранились. И по твоей автомастерской, где ты людей обманывал, тоже всё есть.
Владимир побледнел.
— Ты... откуда...
— А ты, доченька, — Валентина Павловна повернулась к Алле, — помнишь, как брала деньги из кассы на своей работе? Пятьдесят тысяч? Сказала потом, что вернула, но я-то знаю, что нет. Просто твой начальник не стал заявлять — пожалел меня, мою просьбу уважил. Но если я сейчас ему позвоню...
— Мам, ПРЕКРАТИ! — Алла побелела.
— НЕТ, не прекращу! — Валентина Павловна была неузнаваема в своём праведном гневе. — Вы решили, что я — беспомощная старуха, которую можно обобрать и выбросить? ОШИБЛИСЬ! У меня есть копии всех документов в банковской ячейке, на которую вы не знаете! Есть заверенная доверенность на Нину Петровну — если со мной что-то случится, она передаст все бумаги куда следует!
— Мам, успокойся, мы же не хотели... — Алла попятилась.
— МОЛЧАТЬ! — крик Валентины Павловны заставил их вздрогнуть. — Вы хотели денег? Получайте! Но не мои сбережения, а то, что заслужили! Я даю вам ДВА ДНЯ. Либо возвращаете ВСЕ деньги до копейки, либо я иду в прокуратуру. И не только по факту кражи, а со ВСЕМИ документами за последние пять лет!
***
Владимир сидел на диване и нервно грыз ногти. Алла металась по комнате.
— Что делать, Володь? Она же не шутит! Мама, когда злится... Я такой её никогда не видела!
— Откуда она всё знает? — Владимир схватился за голову. — Про фирму, про автомастерскую... Я же все концы обрубил!
— Деньги надо возвращать, — Алла остановилась. — Все до копейки.
— Ты что, ОЧУМЕЛА? — взревел Владимир. — Я уже перевёл триста тысяч Косте за долю в бизнесе! Он не вернёт!
— А остальное?
— Какое остальное? Твои шмотки, мой костюм, ресторан вчера, новый телефон тебе... Осталось тысяч сто пятьдесят, не больше!
Алла села рядом с ним.
— Тогда нам конец. Мама своих угроз не бросает. Помнишь, как она с отцом развелась? Он думал, что заберёт квартиру, а она такие документы на него собрала, что он рад был убраться подобру-поздорову.
— Может, припугнуть её? — Владимир сжал кулаки.
— Ты что, совсем? Она же сказала — всё у нотариуса, доверенность на соседку. Тронем её — точно сядем!
Телефон Владимира зазвонил. Костя.
— Алло, Кость... Что? Как это — сделка отменяется? А деньги? ЧТО ЗНАЧИТ НЕ ВЕРНЁШЬ? Ты же обещал... Алло! Алло!
Он отбросил телефон.
— Кинул. Костя кинул. Денег нет.
Алла закрыла лицо руками.
— Что же делать?
В дверь позвонили. Длинно, настойчиво.
— Кто там? — крикнул Владимир.
— Откройте, это участковый. По заявлению гражданки Семёновой.
Супруги переглянулись. Алла пошла открывать.
В квартиру вошли двое полицейских и Валентина Павловна.
— Вот они, — она указала на дочь и зятя. — Украли мои сбережения, подделав подпись.
— Мам, ты что делаешь? — Алла попыталась броситься к матери, но полицейский остановил её.
— То, что должна была сделать давно, — отрезала Валентина Павловна. — Я дала вам шанс. Два дня. Но вы даже за два часа не попытались ничего исправить. Только звонили своим дружкам и обсуждали, как бы замести следы. Да, я прослушивала ваш телефон — установила программу, когда вы были у меня в последний раз.
— Ты... ты же блефовала! — выдохнул Владимир. — Про документы, про связи...
— Насчёт документов — да, блефовала. А вот про связи — нет. Мой бывший коллега сейчас работает в отделе по борьбе с экономическими преступлениями. Он мне очень помог.
— Граждане, пройдёмте в отделение для дачи показаний, — сказал участковый.
— Мам! МАМА! — закричала Алла. — Я же твоя дочь! Единственная! Как ты можешь?
Валентина Павловна остановилась в дверях. Обернулась.
— Дочь умерла для меня вчера. Когда решила обокрасть родную мать. А вы — просто воры. И получите по заслугам.
***
Прошло три месяца. Валентина Павловна сидела в своей квартире и читала письмо от адвоката. Суд состоится через неделю. Владимиру грозит реальный срок — при обыске у него дома нашли поддельные печати и документы на чужие имена. Оказалось, он промышлял мошенничеством не первый год. Алле дадут условный срок — суд учтёт, что она действовала под влиянием мужа и это её первое преступление.
Деньги удалось вернуть не все — только двести тысяч. Остальное Владимир успел потратить и потерять. Но Валентина Павловна не жалела. Главное — справедливость восторжествовала.
В дверь позвонили. Валентина Павловна посмотрела в глазок — молодая женщина с ребёнком лет пяти.
— Кто вы? Что вам нужно?
— Валентина Павловна? Меня зовут Марина. Я... я бывшая жена Владимира. Первая жена. Можно войти?
Валентина Павловна открыла дверь. Марина вошла, держа за руку мальчика.
— Это Миша, сын Владимира. Он не знает, что отца посадят. Я... я хотела поблагодарить вас.
— За что? — удивилась Валентина Павловна.
— Вы сделали то, на что у меня не хватило сил и смелости. Владимир обокрал и меня когда-то. Продал мою квартиру, пока я была в роддоме. Подделал документы. Я осталась на улице с грудным ребёнком. Родители помогли, приютили. Но в прокуратуру я идти побоялась — он угрожал.
Валентина Павловна смотрела на женщину и ребёнка. Мальчик был копией Владимира, но с добрыми, открытыми глазами.
— Хотите чаю? — спросила она.
— Спасибо, с удовольствием.
Они сидели на кухне, пили чай. Миша рисовал в альбоме, который нашла для него Валентина Павловна.
— Знаете, — сказала Марина, — я следила за процессом. Ваша дочь... она подала на развод с Владимиром. И отказалась от его фамилии.
— Знаю, — кивнула Валентина Павловна. — Адвокат сообщил.
— Она хочет с вами встретиться. Просит прощения.
— Может быть, когда-нибудь, — Валентина Павловна посмотрела в окно. — Но не сейчас. Слишком свежа рана. Предательство родного человека — это самое страшное.
— Я понимаю.
Марина поднялась.
— Нам пора. Спасибо за чай и... за всё.
— Подождите, — Валентина Павловна пошла к шкафу, достала конверт. — Вот, возьмите. Десять тысяч. Знаю, что вам сейчас трудно.
— Не могу...
— Возьмите. Для Миши. Он не виноват, что его отец — такой человек.
Марина взяла конверт, на глазах выступили слёзы.
— Спасибо. Вы удивительный человек. После всего, что случилось, вы остались доброй.
— Не доброй, — покачала головой Валентина Павловна. — Справедливой. Я просто поняла одну важную вещь — нельзя позволять садиться себе на шею. Даже родным. ОСОБЕННО родным. Потому что они ранят больнее всего.
Когда Марина с Мишей ушли, Валентина Павловна вернулась к окну. Птицы всё так же суетились у кормушки. Жизнь продолжалась.
Телефон зазвонил. Номер Аллы. Валентина Павловна посмотрела на дисплей и отклонила вызов. Ещё не время. Может быть, когда-нибудь она сможет простить дочь. Но не забыть. Никогда не забыть урок, который преподала жизнь — даже самые близкие люди могут предать ради денег.
Она подошла к серванту, достала фотографию мужа.
— Видишь, Паша, какая я стала. Злая, недоверчивая. Но знаешь что? Я ЖИВАЯ. Я не позволила себя растоптать. И это главное.
На фотографии Павел улыбался. Валентине Павловне показалось, что одобрительно.
Вечером позвонила Нина Петровна.
— Валь, ты как?
— Нормально, Нин. Справляюсь.
— Слышала, Алла с Владимиром развелась?
— Слышала.
— И что она к матери Владимира переехала. Та её приняла, хоть и знала всю историю.
— Это её право.
— Валь, а ты не жалеешь? Всё-таки дочь...
Валентина Павловна помолчала.
— Знаешь, Нина, я тридцать пять лет отдала этому ребёнку. Всю себя. А в ответ получила предательство. Нет, не жалею. Жалею только об одном — что не раскусила Владимира раньше. Что позволила ему влиять на Аллу. Но что сделано, то сделано.
— Ты сильная, Валь.
— Нет. Я просто поняла — в этой жизни за себя нужно БОРОТЬСЯ. Даже если борешься с родными людьми. Иначе тебя просто сотрут в порошок и не заметят.
После разговора Валентина Павловна легла спать. Впервые за многие недели сон пришёл быстро и был спокойным. Она сделала правильный выбор. Болезненный, страшный, но правильный.
А в другом конце города Алла сидела в комнате у свекрови и плакала. Рядом на тумбочке лежали документы о разводе. Всё, что она построила, рухнуло в один момент. Из-за жадности. Из-за предательства. Из-за неуважения к самому близкому человеку — матери.
Но было поздно. Слишком поздно.
Валентина Павловна стояла у окна своей небольшой квартиры в спальном районе и наблюдала за птицами, суетившимися возле кормушки. Ей нравилось это утреннее время, когда город ещё не проснулся окончательно, а воздух был свеж и прохладен. За спиной раздались знакомые шаги — дочь Алла пришла раньше обычного.
— Мам, ты дома? — голос дочери звучал непривычно напряжённо.
— На кухне я, — откликнулась Валентина Павловна, поворачиваясь к двери.
В проёме показалась Алла — тридцатипятилетняя женщина с усталым лицом и тревожным взглядом. За её спиной маячил Владимир, её муж — крепкий мужчина с хитрыми глазами и вечно недовольным выражением лица.
— Мам, нам нужно поговорить, — Алла прошла на кухню, Владимир последовал за ней.
Валентина Павловна насторожилась. За двадцать лет, что дочь была замужем, она научилась распознавать моменты, когда от неё что-то требовалось.
— Присаживайтесь, — она указала на стулья. — Чаю?
— НЕТ, мам, не до чая сейчас, — Алла нервно барабанила пальцами по столу. — У нас серьёзная ситуация. Володе предложили участвовать в очень выгодном деле. Строительный бизнес. Нужны вложения.
Валентина Павловна молча смотрела на дочь. Эта песня звучала не в первый раз. За годы замужества Аллы Владимир перепробовал десятки «выгодных дел» — от торговли автозапчастями до разведения кроликов. Все они заканчивались одинаково — потерянными деньгами и новыми долгами.
— И сколько нужно? — спросила она, уже зная ответ.
— Триста тысяч, — выпалил Владимир, впервые подав голос. — Это минимальная сумма для входа. Через полгода вернём с процентами.
— У меня нет таких денег, — спокойно ответила Валентина Павловна.
— ПЕРЕСТАНЬ, мам! — Алла повысила голос. — Мы же знаем про твои сбережения! Ты всю жизнь копила, откладывала. Папа оставил страховку после смерти. Плюс твоя пенсия, ты же практически ничего не тратишь!
Валентина Павловна действительно была бережливой. После смерти мужа десять лет назад она получила страховую выплату и положила деньги на депозит. К этой сумме добавлялись ежемесячные откладывания с пенсии. Она планировала оставить всё дочери, но позже, когда самой уже не будет нужно.
— Это мои похоронные деньги, — тихо сказала она. — Не хочу быть обузой.
— Да ХВАТИТ драматизировать! — Владимир ударил кулаком по столу. — Вам ещё жить и жить! А нам деньги нужны сейчас! Возможность не будет ждать!
— Володя прав, мам, — поддержала мужа Алла. — Ты же понимаешь, что мы твои единственные родственники. Кому ещё ты оставишь деньги? Так почему не помочь сейчас, когда мы в них нуждаемся?
Валентина Павловна посмотрела на дочь, потом на зятя. В их глазах читалась жадность, плохо скрываемая за маской заботы.
— Я подумаю, — сказала она, поднимаясь из-за стола.
— Что тут думать! — взорвался Владимир. — Старая скряга! Сидит на деньгах, как собака на сене!
— ВЛАДИМИР! — Алла сделала вид, что одёргивает мужа, но в её голосе не было настоящего возмущения.
— А что? Правду говорю! — он встал, нависая над Валентиной Павловной. — Копит, копит... Для чего? Для червей?
— УБИРАЙТЕСЬ из моего дома, — тихо, но твёрдо сказала Валентина Павловна.
— Это ты нас выгоняешь? — Алла изобразила обиду. — Родную дочь с мужем?
— Да. Немедленно.
***
Прошла неделя. Валентина Павловна не отвечала на звонки дочери, не открывала дверь. Она много думала о случившемся. Вспоминала, как растила Аллу одна после развода с первым мужем, как работала на двух работах, чтобы дать дочери образование. Вспоминала, как радовалась, когда Алла выходила замуж за Владимира — он казался таким основательным, надёжным. Но годы показали его истинное лицо — лентяя и прожектёра, умеющего только тратить чужие деньги.
В дверь позвонили. Валентина Павловна подошла к глазку — за дверью стояла соседка Нина Петровна.
— Валя, открой, это я!
Валентина Павловна открыла дверь.
— Проходи, Нин.
— Слушай, тут такое дело, — соседка понизила голос. — Видела я твою Аллку с мужем вчера. Выходили из нотариальной конторы. И документы какие-то в руках держали.
Валентина Павловна похолодела.
— Ты уверена?
— Конечно! Я как раз в аптеку шла, что напротив. Они меня не заметили, оживлённо что-то обсуждали. Владимир даже смеялся.
После ухода соседки Валентина Павловна долго сидела неподвижно. Потом решительно встала и пошла к шкафу. Достала папку с документами. Всё было на месте — паспорт, пенсионное удостоверение, сберегательная книжка... Стоп. Она внимательно посмотрела на книжку. Что-то было не так. Печать банка... Она выглядела иначе, чем обычно. Чуть смазанная, нечёткая.
Сердце забилось быстрее. Валентина Павловна достала лупу — подарок покойного мужа, который она хранила как память. Под увеличением стало ясно — это подделка. Искусная, но подделка.
Она вспомнила, как месяц назад Алла предлагала помочь с оформлением субсидии, просила принести все документы. Валентина Павловна тогда отдала дочери папку на несколько дней...
Дрожащими руками она набрала номер банка. После долгого ожидания и переключений её соединили с нужным специалистом.
— Здравствуйте, Валентина Павловна. Да, я вижу ваш счёт... Последняя операция... Вчера, снятие всей суммы. Пятьсот восемьдесят тысяч рублей. Вы лично приходили с дочерью, вот же ваша подпись...
Трубка выпала из рук. Валентина Павловна осела на стул. Пятьсот восемьдесят тысяч. Все её сбережения. Десять лет экономии, откладывания каждой копейки. И страховка мужа. Всё.
***
На следующее утро Валентина Павловна стояла у двери квартиры дочери. В руках она держала небольшую сумку. Позвонила.
— Кто там? — раздался голос Владимира.
— Это я, Валентина Павловна.
Дверь распахнулась. Владимир стоял в дорогом спортивном костюме — явно новом.
— О, тёща пожаловала! Алка, иди сюда, мамаша пришла!
Алла вышла из спальни. На ней было новое платье, в ушах блестели серёжки, которых Валентина Павловна раньше не видела.
— Мам! — дочь изобразила радость. — Как хорошо, что ты пришла! Мы так волновались!
— Где мои деньги? — спокойно спросила Валентина Павловна.
Алла и Владимир переглянулись.
— Какие деньги, мам? О чём ты?
— Пятьсот восемьдесят тысяч рублей. Вчера сняты с моего счёта. ГДЕ ОНИ?
— Мам, ты что-то путаешь, — Алла попыталась взять мать за руку, но та отдёрнулась. — Может, тебе показалось? В твоём возрасте память иногда подводит...
— Не смей! — Валентина Павловна повысила голос. — Я всё знаю! Вы подделали мою подпись, украли сберкнижку, сняли все деньги!
— ДОКАЗАТЕЛЬСТВА есть? — нагло спросил Владимир. — Нет? Тогда не клевещите, Валентина Павловна. А то мы и в суд подать можем за оскорбления.
— Да, мам, — поддержала его Алла. — Как ты можешь нас в таком обвинять? Мы же твои самые близкие люди!
Валентина Павловна смотрела на них и не узнавала. Дочь, которую растила, которой отдавала последнее. Зять, которого приняла как сына. Они стояли перед ней — наглые, уверенные в своей безнаказанности.
— Знаете что, — она достала из сумки диктофон. — Я всё записала. И ваши угрозы на прошлой неделе, и этот разговор. И есть свидетель — Нина Петровна видела вас у нотариуса.
— Да что ты запишешь, старая! — Владимир шагнул к ней. — Думаешь, напугала?
Но Валентина Павловна не испугалась. Наоборот, в ней поднялась такая волна ЗЛОСТИ, какой она не испытывала никогда в жизни.
— А ты знаешь, Владимир, что я работала тридцать лет главным бухгалтером? — её голос зазвенел от гнева. — Знаешь, сколько у меня связей в налоговой? Помнишь свою фирму-однодневку, через которую ты деньги отмывал три года назад? Документы у меня сохранились. И по твоей автомастерской, где ты людей обманывал, тоже всё есть.
Владимир побледнел.
— Ты... откуда...
— А ты, доченька, — Валентина Павловна повернулась к Алле, — помнишь, как брала деньги из кассы на своей работе? Пятьдесят тысяч? Сказала потом, что вернула, но я-то знаю, что нет. Просто твой начальник не стал заявлять — пожалел меня, мою просьбу уважил. Но если я сейчас ему позвоню...
— Мам, ПРЕКРАТИ! — Алла побелела.
— НЕТ, не прекращу! — Валентина Павловна была неузнаваема в своём праведном гневе. — Вы решили, что я — беспомощная старуха, которую можно обобрать и выбросить? ОШИБЛИСЬ! У меня есть копии всех документов в банковской ячейке, на которую вы не знаете! Есть заверенная доверенность на Нину Петровну — если со мной что-то случится, она передаст все бумаги куда следует!
— Мам, успокойся, мы же не хотели... — Алла попятилась.
— МОЛЧАТЬ! — крик Валентины Павловны заставил их вздрогнуть. — Вы хотели денег? Получайте! Но не мои сбережения, а то, что заслужили! Я даю вам ДВА ДНЯ. Либо возвращаете ВСЕ деньги до копейки, либо я иду в прокуратуру. И не только по факту кражи, а со ВСЕМИ документами за последние пять лет!
***
Владимир сидел на диване и нервно грыз ногти. Алла металась по комнате.
— Что делать, Володь? Она же не шутит! Мама, когда злится... Я такой её никогда не видела!
— Откуда она всё знает? — Владимир схватился за голову. — Про фирму, про автомастерскую... Я же все концы обрубил!
— Деньги надо возвращать, — Алла остановилась. — Все до копейки.
— Ты что, ОЧУМЕЛА? — взревел Владимир. — Я уже перевёл триста тысяч Косте за долю в бизнесе! Он не вернёт!
— А остальное?
— Какое остальное? Твои шмотки, мой костюм, ресторан вчера, новый телефон тебе... Осталось тысяч сто пятьдесят, не больше!
Алла села рядом с ним.
— Тогда нам конец. Мама своих угроз не бросает. Помнишь, как она с отцом развелась? Он думал, что заберёт квартиру, а она такие документы на него собрала, что он рад был убраться подобру-поздорову.
— Может, припугнуть её? — Владимир сжал кулаки.
— Ты что, совсем? Она же сказала — всё у нотариуса, доверенность на соседку. Тронем её — точно сядем!
Телефон Владимира зазвонил. Костя.
— Алло, Кость... Что? Как это — сделка отменяется? А деньги? ЧТО ЗНАЧИТ НЕ ВЕРНЁШЬ? Ты же обещал... Алло! Алло!
Он отбросил телефон.
— Кинул. Костя кинул. Денег нет.
Алла закрыла лицо руками.
— Что же делать?
В дверь позвонили. Длинно, настойчиво.
— Кто там? — крикнул Владимир.
— Откройте, это участковый. По заявлению гражданки Семёновой.
Супруги переглянулись. Алла пошла открывать.
В квартиру вошли двое полицейских и Валентина Павловна.
— Вот они, — она указала на дочь и зятя. — Украли мои сбережения, подделав подпись.
— Мам, ты что делаешь? — Алла попыталась броситься к матери, но полицейский остановил её.
— То, что должна была сделать давно, — отрезала Валентина Павловна. — Я дала вам шанс. Два дня. Но вы даже за два часа не попытались ничего исправить. Только звонили своим дружкам и обсуждали, как бы замести следы. Да, я прослушивала ваш телефон — установила программу, когда вы были у меня в последний раз.
— Ты... ты же блефовала! — выдохнул Владимир. — Про документы, про связи...
— Насчёт документов — да, блефовала. А вот про связи — нет. Мой бывший коллега сейчас работает в отделе по борьбе с экономическими преступлениями. Он мне очень помог.
— Граждане, пройдёмте в отделение для дачи показаний, — сказал участковый.
— Мам! МАМА! — закричала Алла. — Я же твоя дочь! Единственная! Как ты можешь?
Валентина Павловна остановилась в дверях. Обернулась.
— Дочь умерла для меня вчера. Когда решила обокрасть родную мать. А вы — просто воры. И получите по заслугам.
***
Прошло три месяца. Валентина Павловна сидела в своей квартире и читала письмо от адвоката. Суд состоится через неделю. Владимиру грозит реальный срок — при обыске у него дома нашли поддельные печати и документы на чужие имена. Оказалось, он промышлял мошенничеством не первый год. Алле дадут условный срок — суд учтёт, что она действовала под влиянием мужа и это её первое преступление.
Деньги удалось вернуть не все — только двести тысяч. Остальное Владимир успел потратить и потерять. Но Валентина Павловна не жалела. Главное — справедливость восторжествовала.
В дверь позвонили. Валентина Павловна посмотрела в глазок — молодая женщина с ребёнком лет пяти.
— Кто вы? Что вам нужно?
— Валентина Павловна? Меня зовут Марина. Я... я бывшая жена Владимира. Первая жена. Можно войти?
Валентина Павловна открыла дверь. Марина вошла, держа за руку мальчика.
— Это Миша, сын Владимира. Он не знает, что отца посадят. Я... я хотела поблагодарить вас.
— За что? — удивилась Валентина Павловна.
— Вы сделали то, на что у меня не хватило сил и смелости. Владимир обокрал и меня когда-то. Продал мою квартиру, пока я была в роддоме. Подделал документы. Я осталась на улице с грудным ребёнком. Родители помогли, приютили. Но в прокуратуру я идти побоялась — он угрожал.
Валентина Павловна смотрела на женщину и ребёнка. Мальчик был копией Владимира, но с добрыми, открытыми глазами.
— Хотите чаю? — спросила она.
— Спасибо, с удовольствием.
Они сидели на кухне, пили чай. Миша рисовал в альбоме, который нашла для него Валентина Павловна.
— Знаете, — сказала Марина, — я следила за процессом. Ваша дочь... она подала на развод с Владимиром. И отказалась от его фамилии.
— Знаю, — кивнула Валентина Павловна. — Адвокат сообщил.
— Она хочет с вами встретиться. Просит прощения.
— Может быть, когда-нибудь, — Валентина Павловна посмотрела в окно. — Но не сейчас. Слишком свежа рана. Предательство родного человека — это самое страшное.
— Я понимаю.
Марина поднялась.
— Нам пора. Спасибо за чай и... за всё.
— Подождите, — Валентина Павловна пошла к шкафу, достала конверт. — Вот, возьмите. Десять тысяч. Знаю, что вам сейчас трудно.
— Не могу...
— Возьмите. Для Миши. Он не виноват, что его отец — такой человек.
Марина взяла конверт, на глазах выступили слёзы.
— Спасибо. Вы удивительный человек. После всего, что случилось, вы остались доброй.
— Не доброй, — покачала головой Валентина Павловна. — Справедливой. Я просто поняла одну важную вещь — нельзя позволять садиться себе на шею. Даже родным. ОСОБЕННО родным. Потому что они ранят больнее всего.
Когда Марина с Мишей ушли, Валентина Павловна вернулась к окну. Птицы всё так же суетились у кормушки. Жизнь продолжалась.
Телефон зазвонил. Номер Аллы. Валентина Павловна посмотрела на дисплей и отклонила вызов. Ещё не время. Может быть, когда-нибудь она сможет простить дочь. Но не забыть. Никогда не забыть урок, который преподала жизнь — даже самые близкие люди могут предать ради денег.
Она подошла к серванту, достала фотографию мужа.
— Видишь, Паша, какая я стала. Злая, недоверчивая. Но знаешь что? Я ЖИВАЯ. Я не позволила себя растоптать. И это главное.
На фотографии Павел улыбался. Валентине Павловне показалось, что одобрительно.
Вечером позвонила Нина Петровна.
— Валь, ты как?
— Нормально, Нин. Справляюсь.
— Слышала, Алла с Владимиром развелась?
— Слышала.
— И что она к матери Владимира переехала. Та её приняла, хоть и знала всю историю.
— Это её право.
— Валь, а ты не жалеешь? Всё-таки дочь...
Валентина Павловна помолчала.
— Знаешь, Нина, я тридцать пять лет отдала этому ребёнку. Всю себя. А в ответ получила предательство. Нет, не жалею. Жалею только об одном — что не раскусила Владимира раньше. Что позволила ему влиять на Аллу. Но что сделано, то сделано.
— Ты сильная, Валь.
— Нет. Я просто поняла — в этой жизни за себя нужно БОРОТЬСЯ. Даже если борешься с родными людьми. Иначе тебя просто сотрут в порошок и не заметят.
После разговора Валентина Павловна легла спать. Впервые за многие недели сон пришёл быстро и был спокойным. Она сделала правильный выбор. Болезненный, страшный, но правильный.
А в другом конце города Алла сидела в комнате у свекрови и плакала. Рядом на тумбочке лежали документы о разводе. Всё, что она построила, рухнуло в один момент. Из-за жадности. Из-за предательства. Из-за неуважения к самому близкому человеку — матери.
Но было поздно. Слишком поздно.
Автор: Елена Стриж © Канал «Рассказы для души от Елены Стриж»