Когда говорят о блокаде Ленинграда, чаще вспоминают артобстрелы, карточки, холод и тьму. Но война — это не только фронт и оружие. У неё была своя кулинария. Горькая, изобретательная, страшная — и спасительная.
В декабре 1941 года хлебный паёк для рабочих сократили до 250 граммов в сутки, для остальных — до 125. Это был хлеб из жмыха, целлюлозы, обойной муки и примесей. Люди падали прямо на улицах, но не сдавались. Они продолжали жить, работать, лечить, спасать.
Одним из таких островков жизни была Мариинская больница на Литейном проспекте, 56. Сегодня в её музее стоит скромный стенд, посвящённый кухне блокадного времени. На нём — пожелтевшие бумаги, рецепты и выцветшие фотографии. Кажется, что это просто экспозиция, но за каждым листом — судьбы людей, для которых поварёшка стала оружием в борьбе со смертью.
Когда даже дрожжи были на вес золота
Главным поваром больницы был Николай Александрович Хализов — до войны известный кулинар, работавший в ресторанах Ленинграда. Он был диетологом, специалистом по лечебному питанию, человеком с тонким вкусом и железной дисциплиной. В 1938 году его назначили заведовать больничной кухней — никто тогда не мог представить, какой фронт ему предстоит открыть через три года.
Когда началась блокада, больница осталась без электричества, отопления, топлива. Аппараты не работали, вода замерзала прямо в ведрах. Медперсонал болел, падал от истощения, но продолжал выходить на дежурства.
А Хализов с несколькими женщинами — поварами и диетсестрой Анной Козыревой — ежедневно спускались на кухню, где вместо запаха бульона стоял запах клея и дрожжей. Они варили «пищу» из технического казеина, альбумина, декстрина, хвойного настоя, костной муки.
Даже дрожжи — казалось бы, мелочь — были стратегическим продуктом. Хализов добавлял их почти во все блюда, чтобы усилить питательность, насытить организм белками и витаминами группы B. Так он буквально «вытягивал» пациентов из истощения.
Научная фантазия и поварское мастерство
При больнице действовал пункт питания, где совместно работали врачи и учёные. Они придумывали рецепты «заменителей» обычных блюд. Например, суп из хвойного отвара с добавлением казеина, клейстер вместо каши, желе из костной муки.
Повар Хализов шутил, что они «готовят из воздуха», но по сути — это была наука выживания. Даже когда перестали поступать дрова, они приспосабливались: топили мебель, использовали деревянные ящики от медикаментов.
Пациенты больницы, получая миску этого странного супа, не морщились. Они понимали: это не просто еда — это жизнь. И нередко после таких обедов люди впервые за много дней поднимались с кровати.
Больница, где пахло не смертью, а надеждой
Мариинская больница в блокаду стала одним из немногих мест, где людей действительно кормили. Пусть суррогатами, пусть «лабораторными» блюдами, но это был шанс. Именно поэтому сюда стремились попасть раненые и обессиленные ленинградцы.
Хализов и его команда не просто готовили — они боролись. За каждого. За тех, кто едва дышал, кто уже не мог держать ложку.
Сотрудники вспоминали: Николай Александрович никогда не пробовал еду во время готовки. Не мог — сил не было. Но всегда следил, чтобы пациенты получали горячее вовремя. «Пусть хоть теплое, зато живое», — говорил он.
Иногда на кухню приносили «новое сырьё»: муку из жмыха, порошки, дрожжи. Повара встречали это, как праздник.
Маленькая кухня — большой фронт
В Ленинграде говорили: «Кто держит ложку — тот держит жизнь». Повара и диетологи действительно стали бойцами другого фронта — кухонного.
За каждым казаном стояли люди, у которых не осталось сил, но было желание спасать.
Хализов пережил блокаду. После войны он ещё много лет работал в больнице, обучал молодых специалистов лечебному питанию. А рецепты, созданные тогда, хранятся в музее как напоминание: человек способен выжить, если рядом найдётся тот, кто не даст умереть с голоду.
Память, которую нельзя съесть, но можно сохранить
Когда сегодня туристы проходят мимо здания Мариинской больницы, редко кто знает, что за этими стенами когда-то варили суп из казеина и дрожжей. Но именно здесь сохраняли то, что делает нас людьми — сострадание и заботу.
Блокада отняла у Ленинграда всё, кроме одного — человеческого достоинства. И если бы можно было поставить памятник не из бронзы, а из хлеба, то имя Николая Хализова стояло бы на нём первым.
А вы знали, что у блокады был свой «поварской фронт»? Как вы думаете, смогли бы вы приготовить пищу из ничего, если бы от этого зависела жизнь других? Напишите в комментариях!
Если вам близки такие истории — подпишитесь на канал «PRO Историю», чтобы не пропустить новые материалы о людях, которые творили подвиг там, где, казалось, подвиг невозможен.
Также приглашаем вас прочитать наши предыдущие материалы: