Беда не приходит одна. Пока бабуля гоняла по даче мышей и наводила внутри видимость порядка, я положила руки на обшарпанный стол и склонила на них голову с намерением вздремнуть, но входящий телефонный звонок лишил меня такой возможности.
― Бякина, ты там живая вообще? ― донёсся до моего полусонного рассудка голос куратора.
― Местами, ― честно призналась я. ― Альберт Игнатьевич, у меня обстоятельства непреодолимой силы. Я не буду в общем потоке защищаться. Можно ведь как-то это перенести?
― Если ты считаешь родство с чиновниками форс-мажором, то нельзя, ― прозвучало в ответ. ― Заболела что ли? Тогда справку неси. Без подтверждающего документа никакие обстоятельства существовать не могут.
― Да я вообще не в городе и в обозримой перспективе вернуться не смогу! Как я вам справку принесу?
― Тогда считай, что зря потратила годы усилий педагогов и государственный ресурс. Обстоятельства у неё…
Разговор происходил на громкой связи, поэтому бабушка всё слышала. Подошла, молча ткнула в красную кнопочку, оборвав таким образом речь моего наставника, посмотрела на меня многозначительно и снова позвонила моему папе.
― Мотечка, там какой-то упырь институтский нашей бусинке препятствия чинит и разговаривает с ней невежливо. Разберёшься?
У меня челюсть отвисла. Папе до моей учёбы вообще никакого дела не было на протяжении всех этих лет, потому что я выбрала не ту профессию, какую прочил мне он. С чего бы ему теперь суетиться?
― Чего смотришь на меня, как баран на новые ворота? ― усмехнулась бабуля. ― Если бы не твой папка, тебя бы ещё с первого курса выперли за неуспеваемость и прогулы.
― А, то есть я совершенно безнадёжная, да? ― приняла я к сведению эту информацию.
Обижаться смысла не было, поскольку в целом бабуля права ― я интереса к учёбе никогда не питала. Хотелось, конечно, верить, что сама себе путь к диплому проложила, но если хорошенько подумать, то не так уж это и важно. Зато приятно, что папе на самом деле было не наплевать на моё будущее.
Подумала так, высморкалась в лист лопуха и почесала шею. «Не комары, а крокодилы ядовитые», ― подумала раздражённо и почесалась снова. И пальцы. И запястья ― оба. При детальном осмотре чешущихся мест обнаружила не следы укусов, а пятна мелкой сыпи, которые медленно расползались прямо на глазах.
― Ба-а-а… ― позвала тревожно. ― А у какой болезни есть и симптомы простуды, и сыпь одновременно?
Она уже собиралась вернуться к уборке, но заинтересовалась неведомым недугом и разве что не заставила меня раздеться.
― Хм-м-м… ― произнесла задумчиво.
А я вдруг вспомнила слова Ключницы: «После того, как подпишешь, за нарушением немедленно последует наказание. Может чесотка начаться беспричинная, волосы выпадут, зубы болеть начнут, волдыри по всему телу…»
― Ба, я в Брусничном соглашение о неразглашении подписала, ― призналась честно. ― Получается, и тебе нельзя было рассказывать об их секретах? Есть какой-то способ убрать последствия?
И почесала ухо. Ощущение было такое, словно по мне муравьи ползают ― не кусаются, но вот-вот начнут.
― А тебя отец не учил разве не подписывать всё, что подсовывают? ― нахмурилась она. ― Вот же дурында! Что ещё подписала?
― Да ничего больше. Так есть способ или нет?
Она снова осмотрела красные пятна на моей коже, порылась в своей сумке и дала мне лекарство от аллергии.
― А если не поможет? ― с сомнением посмотрела я на упаковку давно просроченных таблеток. ― Магия разве не магией нейтрализуется?
― Ежели силу пользовать начнёшь, через десять минут здесь весь этот проклятый шабаш соберётся, ― прозвучало в ответ.
― Так я пользовала уже, ― выдала я очередное признание. ― На Эдика психанула и… Ну-у-у… И как они тут соберутся, если к Брусничному привязаны?
Она об уборке забыла. Присела напротив меня на вторую шаткую лавочку, долго молчала и смотрела так, будто я ей с прошлой жизни что-то должна осталась, а долг и в этой возвращать не хочу. Мне аж неуютно стало.
― Слушай сюда, горе луковое, ― наконец-то прозвучало в мой адрес. ― Если в твоей голове есть хоть что-то, кроме ветра, то и понимание серьёзности должно быть. Ведьмы к месту привязаны, да, но их прислуга может шастать где угодно, а магия всегда след оставляет. Если бы не так, то я не ограничила бы себя одними только гаданиями. Нельзя силу использовать, понимаешь? Найдут ведь и не пощадят. По следу на Эдика твоего выйдут, а оттуда прямая дорожка к моей квартире и сюда. Вот сиди теперь, чешись, терпи и молись, чтобы нас не отыскали. Можешь слюнкой пятна помазать, чтоб зудели поменьше.
Ага, слюнкой. У меня слюна в таком количестве не вырабатывается, чтобы с ног до головы себя измазать. Проглотила просроченную таблетку, запила минералочкой и сникла виновато. Да откуда мне было знать, что нельзя магию использовать? Бабуля с детства в теме, а я только пару дней назад узнала, что подобное вообще имеет право на существование. Сами правила игры не объяснили, а ко мне теперь претензии. Я аж всплакнула от обиды, но слегка, потому что от слёз усилился насморк.
Бабуля, что-то ворча себе под нос, всё-таки вернулась в дачу. От нечего делать я начала бродить по заброшенному участку и попыталась определить, что там раньше росло. Нашла одичавший малинник, чахлый кустик чёрной смородины и сгнивший остов теплицы. Чуть не провалилась в какую-то яму. Среди буйной зелени сорняков отыскала ромашки и крупные колокольчики. Было похоже, что этой дачи хозяйская рука не касалась лет десять. В дальнем углу даже сосенка выросла, а у соседей за забором из новенькой сетки всё выглядело просто идеально ― грядочки чистенькие и ровненькие, домик добротный, кустики клубники жирные. Вот сразу видно, у кого душа лежит к земледелию, а кому дача только в качестве запасного убежища нужна.
― Хозяева, день добрый! ― вдруг донёсся с дороги женский голос.
Неприятный такой, с нотками грядущего конфликта. Бабуля выкатилась из дачи с мокрой тряпкой в руке и тоже поздоровалась. С того места, где я стояла, разговор был слышен очень хорошо ― пришла председатель дачного товарищества предъявлять претензии от имени соседей, которым бабушкины сорняки с этого участка мешают жить. Бабуля отчаянно врала, что только вчера купила этот клочок никчёмной земли, поэтому с неё спроса нет. Если честно, то я вообще не имела уверенности в том, что дача принадлежит ей. Стояла, подслушивала, незаметно для самой себя срывала и жевала листочки какого-то растения. Миленькое такое растение с белыми зонтиками, а листочки на морковные похожи. Не то чтобы вкусно ― рука просто сама потянулась. Я и зонтик слопала ― он пах приятно. Как раз когда в рот его засунула, бабуля ко мне шла с докладом о незваных гостях ― увидела, что я делаю, и побледнела.
― Сдурела? Это же болиголов! ― рявкнула так, что я аж подпрыгнула и на всякий случай выплюнула недожёванное.
Оказывается, болиголов ядовит, и есть его нельзя. Я на журналиста училась, а не на ботаника ― откуда мне было знать, что на дачных участках может что-то ядовитое расти? Крапиву знаю, кипрей знаю, лютики ещё… А о болиголовах вообще в первый раз слышу.
― Голова болеть теперь будет? ― уточнила на всякий случай.
Бабуля сцапала меня за руку и потащила к даче с намерением провести реанимационные мероприятия. Заставила выпить полторашку негазированной минералки, хотя я в процессе пару раз чуть не захлебнулась, а потом говорит:
― Два пальца! Быстро!
― Бабуль, да нормально всё, ― воспротивилась я.
Я и правда чувствовала себя превосходно, если не считать хлюпающего носа. Даже чесаться перестала. Правда, от переизбытка воды в желудке начало немного подташнивать. Но бабушка Рима ― танк в юбке. Её ничем не остановишь. Чуть не подрались, пока она пыталась заставить меня очистить организм от только что съеденной отравы. Минут десять за мной по участку гонялась, но в силу своего почтенного возраста быстро выдохлась.
― Если скопытишься, сама будешь виновата! ― бросила мне взволнованно.
― Ладно, договорились, ― согласилась я. ― Ты, главное, себя побереги. Возраст всё-таки.
Она надула раскрасневшиеся щёки, чтобы сказать что-то ещё гневное, но приехал Виктор с провизией ― не до меня стало. А я осмотрела запястья, которые недавно зверски зудели, и обнаружила, что сыпь прошла ― то ли таблетка помогла просроченная, то ли сорняк полезный попался. К даче подойти не решалась долго, но бабушка сама притопала ко мне, когда Виктор уехал.
― Я человеку знающему только что звонила, ― сообщила она устало. ― Коль у тебя способности к ядам, то и яды на тебя не действуют, а обратный эффект имеют. Не пугай меня так больше. И не суй в рот что попало, поняла? Не все травы полезны.
― Ага, ― согласилась я. ― Больше не буду.
Помирились, перкусили бутербродами с колбасой и вермишелью быстрого приготовления, отдохнули. Бабушка ушла заканчивать уборку, а я развернула на облезлой столешнице ноутбук и полезла читать про болиголов. Скорость Интернета оставляла желать лучшего, но я никуда и не торопилась. Заодно разжилась информацией о том, какие ещё ядовитые растения в нашей местности водятся ― чтобы не расстраивать бабулю, если захочется съесть что-нибудь несъедобное.
«Надо фотки с мобилы скинуть», ― вспомнила весьма кстати. Залила в папку на ноуте весь отснятый в лесах архив и внезапно обнаружила там фотографии из Брусничного ― я ничего не снимала, им неоткуда было взяться. Ракурс не очень, качество так себе, виды примитивные, но я даже такие не пыталась делать. На последнем снимке вообще было только серое небо с травинками по бокам и кончик пушистого чёрного хвоста. «Уголёк постарался?» ― подумалось с грустью. Из всех обитателей ведьмовского логова мне было жаль только его. Глашка вредная, а Уголёк хоть и с хитринкой, но хороший. Подневольных, наверное, всегда жалко, потому что их принуждают делать то, что не хочется.
― Гляди-ка! Ничего за тридцать лет не поменялось там, ― усмехнулась бабуля, заглянув мне через плечо.
На экране была развёрнута фотография единственной улочки Брусничного.
― Бабуль, я немного запуталась в информации, ― вслух призналась я. ― Мне сказали, что если ведьма уходит из ковена, то на поиск новой в запасе есть год. Если умирает, то срок сокращается до двух лунных месяцев. Сейчас в общине есть целительница Софья, которая уже нашла себе преемницу. По возрасту она старшая после Жалейки, поэтому займёт место главы. Ведьм должно быть ровно девять. Даже если Жалейка умрёт, с преемницей Софьи их всё равно останется девять. Зачем нужна ещё одна? Кто-то хочет уйти? И как вообще можно уйти, если обряд посвящения привязывает к месту?
― Могу предположить, что кто-то должен не уйти, а умереть, ― ответила мне бабуля, присев рядом. ― Один раз в девять лет они проводят жертвенный обряд, чтобы кровью укрепить корни общего магического древа. Жертвуют обычно самым слабым и бесполезным.
― Ветка! ― вспомнила я. ― Она вступила в общину, но отказалась развивать свой дар. Есть ещё Каркуша с даром проклинать всё живое, но эта вроде бы самосовершенствуется, а Ветка просто коврики вяжет и продаёт, чтобы общак поддерживать.
― Значит, Ветку эту и погубят, ― заявила бабушка. ― Или тебя сгубили бы, если в тебе силы меньше, чем в ней.
― А когда проводится обряд жертвоприношения?
― Да после дня осеннего равноденствия. Тебе зачем? ― подозрительно сощурилась бабуля.
― Да просто ради общего развития спросила, ― соврала я. ― Чем больше знаешь о врагах, тем больше шансов выжить.
Солнце уже спряталось за горизонтом. Вечер окутал дачное товарищество слишком холодными для начала июня сумерками, а в воздухе запахло шашлыком ― кто-то из дачников готовился к плотному ужину. Вокруг пищали назойливые комары, но я перестала обращать на них внимание и размышляла о том, как бы незаметно срулить от бабули, пока заботливые родственники из благих побуждений не увезли меня за тридевять земель от той стороны жизни, которую я никогда не знала. Магия, ведьмы, жертвоприношения, ритуалы… Да кому нужен диплом журналиста, когда вокруг творится такое? И кто в здравом уме будет убегать от того, что уже тебя настигло?
― Кар-р-р! ― где-то каркнула ворона.
― Ага, ― согласилась я.
― Чего «ага»? ― не поняла бабуля.
― Жаба такая. Ядовитая. На меня похожа, ― ответила я. ― Спать хочу. Устала.
Я и правда устала ― столько дней без нормального сна. Говорят, что утро вечера мудренее, поэтому для начала не мешало бы хорошенько выспаться. Крепкий сон ещё и лечит. А план побега можно начать разрабатывать и утром ― всё равно заняться нечем, пока будем ждать фальшивые документы и новости о развитии ситуации от моего папеньки.