— Он слишком старый, — бросила подруга, когда Света попрощалась со своим новым мужчиной у массивного здания городского суда.
Присутствие Михаила в жизни Светы было встречено Ириной с ледяным равнодушием, граничащим с пренебрежением.
Михаил направился в сторону промышленной зоны, где трубы завода ежедневно "украшали" западную панораму города — сегодня у него была ночная смена. Обрадованная Света скрылась под сенью раскидистых каштанов, где её поджидала раздражённая подруга. Только представьте — Ире пришлось её дожидаться! Тратить свои бесценные минуты, пока та возится с этим... потрёпанным жизнью... ну, в общем, с таким.
— Выглядит немолодым, — закрепила своё мнение Ира, с удовольствием наблюдая, как Света мгновенно сникла и приобрела свой привычный, растерянно-покорный вид, однако на этот раз осмелилась возразить. Когда дело касалось Михаила, Света готова была оспаривать каждое слово подруги.
— Между прочим, он на год младше твоего супруга, — с возмущением парировала она.
«Какая наглость», — мелькнуло у Иры, но она промолчала.
— Мой выглядит презентабельнее. Мой — практикующий юрист, он ухоженный, респектабельный, а твой что? Простой рабочий с промышленного предприятия! В сорок три года! У него либо амбиции на нуле, либо интеллектуальные способности оставляют желать лучшего.
Они продолжили путь по аллее в натянутой атмосфере. Последние золотистые солнечные лучи местами ещё ласкали асфальтовое покрытие. Совсем скоро должны были зажечься уличные фонари. Сегодня Ира нуждалась в Свете, поэтому следовало смягчить тон. Ира примирительно взяла подругу под руку.
— Свет, ну будь же благоразумна, этот мужчина совершенно тебя не достоин...
Света с раздражением цокнула языком.
— Не достоин, не достоин! Я только это от тебя и слышу! Какое тебе, в конце концов, дело? Это моя личная жизнь, и я, наконец, хочу её наладить!
— Но я же переживаю за тебя, чтобы потом не пришлось разочаровываться или чтобы тебе не причинили боль!
— О себе ты так не беспокоилась, — отозвалась Света, отворачиваясь. — Мне надоело быть старой девой и ждать сказочного принца. Михаил — прекрасный, начитанный, добрый человек, просто он не любит работу с повышенной ответственностью, предпочитает отработать свою смену и до следующего рабочего дня забыть о производственных вопросах. Но это не означает, что он безответственный в обычной жизни! — предвосхитила она возражения подруги, заметив, что та уже собралась говорить. — Он уравновешенный, спокойный, понимаешь, внимательный... Ради своего взрослого сына он готов на всё: постоянно с ним видится, беспокоится о нём, и даже бывшей супруге всегда готов прийти на выручку.
— И почему же такой замечательный человек оказался в разводе? — ехидно поинтересовалась Ира.
— Она была слишком высокого мнения о себе, этакая королева. Он устал постоянно ей угождать.
— Короче говоря, его выставили за дверь.
— Он ушёл сам. Послушай! Мише совсем не обязательно нравиться тебе! Главное, что он нравится мне, и нам хорошо вместе! А тебя я не принуждаю с ним общаться. Это моя жизнь, Ира, и я хочу создать семью, хочу детей. Именно с Мишей. В конце концов, мне уже тридцать шесть! У тебя-то всё прекрасно, сын уже почти подросток! А у меня, кроме профессиональной деятельности, все эти годы не было ничего.
— Ну, ты многого достигла в школе, тебя уважают, высшая квалификационная категория, почётные грамоты...
— Ты тоже не осталась в стороне! Ты ведь преподаватель!
— Да, кстати, мы же именно для этого и встретились... — спохватилась Ира, похлопав ладонью по своей кожаной сумке. — Давай присядем вот здесь, и ты взглянешь?
Она указала на скамейку под раскидистым деревом. Устроившись, Ира извлекла свои папки с планами лекционных занятий. Они склонились над документами, и Ира деловито начала:
— Как считаешь, правила пунктуации при междометиях стоит включить в эту лекцию или лучше перенести на следующую? И вот здесь ещё несколько методических вопросов...
В скором времени Света стала проживать совместно с Михаилом, и Ира перестала, как прежде, приглашать её в гости. Да и для чего? Её мальчишки повзрослели, помощь Светы больше не требовалась. Даже на день рождения старшего сына, у которого Света была крёстной матерью, пригласительного не последовало.
— Мы отпраздновали в узком семейном кругу, а потом он ещё отдельно отметил с приятелями, — как ни в чём не бывало сообщила ей по телефону подруга, — и спасибо за презент, Тимофей в полном восторге от игровой приставки!
В тот день Света сама проявила инициативу и позвонила, чтобы поинтересоваться, понравился ли мальчику подарок. Вот как, оказывается! Столько лет Света была практически членом их семьи, единственным человеком, кто уделял массу времени их детям и всегда приходил на помощь! И всё из-за того, что Света осмелилась пойти против мнения Иры и завела собственную семью.
Пока Света пыталась проглотить горькую обиду, Ира, пережёвывая бутерброд с колбасой, из вежливости поинтересовалась:
— Ну, а у тебя как дела?
— Вообще-то... Я в положении, — поделилась радостной новостью Света, и улыбка заиграла на её губах.
На том конце провода повисла краткая пауза.
— Правда?.. Что ж, мои поздравления! — произнесла она без особых эмоций. — Слушай, мне нужно бежать, неотложные дела. Давай, как-нибудь свяжемся.
Света каждой клеточкой своего существа ощущала, насколько всё это неприятно Ире. Но она была безмерно счастлива! И это было самым важным.
С Михаилом они официально зарегистрировали свои отношения. Отмечали это событие скромно, в кругу самых близких родственников. Ира с мужем не почтили их своим присутствием — у подруги за день до торжества началась невыносимая мигрень на три дня, она ограничилась телефонным поздравлением.
С выходом в декретный отпуск Света полностью погрузилась в хлопоты, связанные с приближающимся рождением малыша, и чувствовала себя невероятно счастливой. Наконец-то и у неё началась настоящая, наполненная смыслом жизнь, о которой она так долго мечтала! Об Ире она почти не вспоминала, хотя обида всё же тихо точила её изнутри — ведь в гости её больше не приглашали, и сами никогда не звонили.
К предстоящим родам Света готовилась с особой тщательностью, испытывая естественное волнение. Врачи отнесли её к категории "возрастных первородящих".
На свет её дочь появилась в июне. Родовой процесс протекал тяжело. Девочка родилась прекрасной, Света души в ней не чаяла, но... Медики прозевали во время беременности, что ребёнок страдал от хронической внутриутробной гипоксии. В годовалом возрасте малышке был поставлен диагноз детский церебральный паралич.
***
Света сражалась за свою дочь с упорством, которое казалось безграничным. В её природе была заложена способность видеть проблеск света даже в самой густой тьме — там, где другие опускали руки, она находила повод для надежды. Однако в тот день, возвращаясь из больницы с окончательным, безрадостным диагнозом для Ариши после целого года битвы, слёзы наконец хлынули из её глаз ручьём, стирая очертания знакомых улиц.
Она не роптала на судьбу и не искала ответов на извечные вопросы «за что?» и «почему?». Но в тот миг её плечи сгорбились под невидимой тяжестью, а ноги стали ватными. Шагая по тротуару, она чувствовала, как что-то внутри неё ломается и тут же собирается заново, перестраиваясь под новые, жестокие правила жизни. Мысль о капитуляции была ей чужда, но откуда черпать новые силы, когда все источники казались иссякшими?
В это время Ариша тихо агукала в своей колыбели, не ведая о том, что её участь — пожизненное заточение в инвалидной коляске. Возможно, она так никогда и не осознает всей глубины своей трагедии. «За что ей, невинному младенцу, такие муки? — терзалась Света. — Никогда не бегать под дождём, не играть в догонялки, не познать всех радостей полноценной жизни...» Эти вопросы, обращённые к безмолвному небу, крутились в её голове, но касались они не её собственной доли, а горькой судьбы её ребёнка.
Как-то раз Ира навестила их вместе с младшим сыном. Годовалая Ариша всё ещё не могла сидеть самостоятельно, её головка беспомощно заваливалась то назад, то набок. В её глазах, лишённых детского блеска и любопытства, читалась лишь пустота. Света хлопотала вокруг дочери с трогательной, неукоснительной заботой, и в каждом её движении сквозила безграничная любовь. Ира, наблюдая за этой сценой, почувствовала невольную жалость. «Вот это крест... Такого испытания не пожелаешь и злейшему врагу», — пронеслось у неё в голове.
— И что ты собираешься делать, Свет? Всю жизнь просидеть в четырёх стенах в роли сиделки? С таким ребёнком ни о какой работе, ни о нормальной социальной жизни не может быть и речи, — прозвучал её практичный, лишённый сочувствия вопрос.
— Я не собираюсь ставить на своей дочери крест и по-прежнему верю в лучшее, — тихо, но твёрдо ответила Света.
— Устала, наверное, ужасно?
— Ещё бы. Я ведь с ней практически одна. Мама сама еле ходит, Миша взял кучу подработок — мы откладываем каждую копейку на курс реабилитации. Мы не намерены сдаваться.
— А на работу когда планируешь возвращаться?
— Ох, даже не знаю, Ира, не представляю, как это возможно. До трёх лет точно буду с ней сидеть, а там... посмотрим. Миша уверен, что мы обязательно поставим Аришу на ноги. Он клянётся, что свернёт горы, но добьётся своего.
«Да никуда она не встанет!» — промелькнуло в голове у Иры, и она напряжённо улыбнулась малышке, уставившейся на неё пустым взглядом.
Мысль о том, зачем сохранять жизни таким детям, если можно избавить всех от страданий, мелькнула в её сознании.
— Но неужели совсем никто не помогает тебе? Хотя бы изредка?
— Нет. А кто, собственно, мог бы? — в голосе Светы прозвучала горькая ирония.
Она вспомнила, как самоотверженно проводила всё своё свободное время с детьми Иры, как выручала её в выходные, оставаясь с годовалым племянником, пока подруга с мужем развлекались в соседнем городе. Но Ира, казалось, начисто стёрла эти эпизоды из памяти — они канули в Лету, как нечто само собой разумеющееся.
Ира тут же обозначила свою позицию:
— У меня и своих забот полно, ты же знаешь. Расписание расписано по минутам.
— Да-да, конечно, понимаю, — кивнула Света, нежно укачивая дочь.
Она и представить не могла, что вскоре её испытания достигнут нового, невыносимого накала.
Когда Арише исполнилось полтора года, скончалась свекровь, и Михаил уехал на похороны в родную Вологду. Несмотря на плохое самочувствие и уговоры Светы остаться, он настоял на своей поездке. Там, в городе своего детства, у него случился обширный инфаркт, оборвавший его жизнь в тот же день. Его похоронили там же, на вологодской земле. Так Света осталась с дочерью в полном одиночестве.
Понимая, что скудного пособия катастрофически не хватит на жизнь, Света, как только Арише исполнилось два года, приняла тяжёлое решение вернуться к работе. На несколько часов в день к девочке приходила социальный работник, добрая и отзывчивая женщина. Их сотрудничество продлилось целое десятилетие, пока та не ушла на заслуженный отдых. На оставшиеся 3-4 часа приходилось нанимать сиделок, которые сменяли друг друга с калейдоскопической скоростью: одни проявляли халатность, другие попросту сбегали, не выдержав колоссальной нагрузки.
Работа стала для Светы спасительным островком, где она могла отвлечься от гнетущей реальности. В школе она была уважаемым педагогом, любимицей коллег и учеников. Здесь ей не приходилось думать о самом страшном: что станет с её ребёнком, если её не станет? Кому будет нужна Ариша? Кто возьмёт на себя этот тяжкий крест? Кто будет ухаживать за ней, любить её, оберегать? Кто будет дарить ей капельки счастья и фильтровать суровую действительность, чтобы девочка чувствовала себя любимой и защищённой? Кому, кроме неё, это нужно?
Света должна была жить — цепляться за жизнь изо всех сил, потому что только так Ариша могла продолжать существовать.
Одним летним днём они навестили маму Светы. Шестилетняя Ариша лежала в раскладной инвалидной коляске, специально приобретённой для таких выездов. Света вынула её из багажника такси и бережно, на руках, перенесла дочь в коляску. Во дворе их встретила соседка, Макаровна. Завязался разговор, плавно перешедший в задушевную беседу. Макаровна, знавшая Свету с младенчества и осведомлённая обо всех перипетиях её жизни благодаря откровениям матери, вдруг выложила свою «теорию»:
— Зря ты, Светка, с ребёнком-то этим связалась. Видно, судьба у тебя такая была — бездетной остаться, ангел-хранитель тебя от материнства оберегал, оттягивал как мог. А ты упёрлась — семья да семья! А без детей жить можно, и ещё как хорошо живут! Ну, добилась своего, а результат-то налицо. От судьбы, милая, не уйдёшь!
Мать и дочь застыли в оцепенении, обменявшись растерянными взглядами. Даже если в этих словах и была крупица житейской «логики», подана она была с циничной прямотой. Мать Светы, вспыхнув, бросилась на защиту:
— Макаровна! Что за чудовищные речи! Какой нормальный человек не мечтает о семье и детях? Кто по доброй воле выберет одиночество? Если бы мы могли заглянуть в будущее! Да и разве Света заслужила такое наказание? Она всю жизнь ангелом была! С самых пелёнок! Как тебе не стыдно!
— Да я просто мысли вслух высказала, — попыталась оправдаться Макаровна. — Логика-то железная...
— Держи свою логику при себе! И без того тошно слушать!
— Мама! Прекрати! — резко оборвала их Света и повезла коляску с Аришей к крыльцу.
Сколько раз она слышала подобные «соболезнующие» речи, сколько раз сама, в минуты глубочайшего отчаяния, думала, что с диагнозом ДЦП жизнь кончена! Но со временем к ней пришло осознание: жизнь не закончилась, она просто приняла иную, гораздо более сложную форму.
Вечером того дня Света подошла к шкафу со своими старыми детскими книгами. Взгляд её упал на сборник мифов и легенд народов мира. Она открыла его и начала читать о птице Феникс.
«В райском саду, у подножья Древа Познания, рос розовый куст. В бутоне самой первой распустившейся розы на свет появилась птица. Её оперение переливалось неземными красками, полёт был подобен сиянию, а пение — божественной музыке. Древние предания гласят, что Феникс вьёт гнездо в Аравийской пустыне и раз в столетие добровольно сжигает себя в нём дотла, чтобы из раскалённого пепла возродиться вновь — юной, прекрасной и единственной в целом мире.»
Света перечитала эти строки несколько раз. Птица Феникс... Мифическая, волшебная... И до боли узнаваемая. Каждый день она, подобно этой птице, только не раз в сто лет, а ежедневно, сжигала себя дотла, отдавая все свои силы, всю свою энергию, всю свою любовь на эту бесконечную борьбу. К концу дня она чувствовала себя абсолютно опустошённой, выжатой, обессиленной. Казалось, что это тупик, что смысла больше нет. Но каждую ночь, переплавляя свою боль и отчаяние в тихом горниле души, она возрождалась — и к утру снова была готова к бою. Снова находила в себе силы делать эти крошечные, но такие важные шажки вперёд... Потому что эта борьба была нужна им обеим. И она была обязана возрождаться снова и снова. Ради Ариши. Ради себя.
Сегодня дочь Светы — уже подросток, и она по-прежнему остаётся центром вселенной для своей матери, её главным смыслом и опорой.
P.S. Что касается подруги Иры... Однажды, оказавшись в безвыходном положении и вспомнив, как много времени она сама когда-то посвятила семье Иры, Света отважилась попросить её посидеть с Аришей всего пару часов. Ответ был вежливым, но твёрдым: Ира была занята подготовкой к лекциям, и у неё не было ни времени, ни желания вникать в чужие проблемы.