— Ты пирожок с какой начинкой взяла? — поинтересовалась Ира, когда они, купив перекус, устроились в автобусных креслах.
— С яблочной.
— А я вот тоже хотела с яблоком, а мне всучили с ливером. Фу! Он же прямо воняет! Какая гадость! — Ира с отвращением прочистила рот, выплюнула остатки в салфетку и с надеждой уставилась на пирожок Светы. — Может, поменяемся, а? Тебе-то ведь все равно, да?
Света не успела и слова вымолвить. Ее замешательство подруга истолковала как молчаливое согласие на любую свою прихоть и сунула Свете свою надкусанную выпечку, выхватив у нее из рук любимое лакомство с яблочной начинкой. Света взглянула на то, что оказалось в ее руке: место укуса щедро обрамлял отпечаток помады Иры. Свой же пирожок она даже не успела попробовать! Доедать чужой стало как-то противно, да и хотелось сладкого, а не пряной мясной начинки. Но если выбросит — обидит подругу... Не подав вида, что ей неприятно, Света принялась за еду.
Их первая встреча произошла на школьной конференции, незадолго до подачи документов в университет, и между ними мгновенно возникла неразрывная дружба. Ира пришла из другой школы и, горя интересом к педагогике, видела свое будущее в профессии учителя. Света же оканчивала школу с золотой медалью. Для нее не имело принципиального значения, какую стезю выбрать: педагогику, медицину или даже работу в сельском хозяйстве... В их областном городе количество вузов оставляло желать лучшего, а для того, чтобы отправиться в большой город за своей мечтой, требовались решительность и уверенность, которых у Светы, увы, не было.
А вот грезила Света о карьере в журналистике. Она подолгу фантазировала, как берет интервью у знаменитостей или, что казалось еще невероятнее, ведет прямой репортаж для федерального канала: ее светлые волосы развеваются на ветру, в руке она сжимает микрофон, и она — совсем другая, уверенная в себе, излучающая энергию, в элегантном пиджаке — стоит перед объективами камер и говорит, говорит твердым, поставленным голосом... Однако эта мечта казалась слишком дерзкой для застенчивой Светы. Она была настолько робкой, что даже боялась признаться в своем сокровенном желании кому бы то ни было, даже самой себе.
Ира же с первой же минуты очаровала ее своим блеском. Ее каштановые волосы, мягкие, как бархат, переливались откровенным соблазном, а зеленые, чуть прищуренные глаза уверенно смотрели из-под густых ресниц. Все в ней было совершенно, все сочеталось в этой хитрой, лисьей гармонии. Окружающий мир рядом с ней преображался, становясь более сочным и ярким. И сама Света в ее присутствии чувствовала себя иначе. Казалось, тот защитный панцирь, которым она себя окружила, становился прозрачным: оказывалось, можно позволять себе быть радостной и непосредственной, можно чуть дольше обычного смотреть на понравившегося юношу, и никто не станет смеяться, никто не укажет пальцем, если слишком громко захохочешь, и даже строгий преподаватель не сделает замечания за излишнюю раскованность... Именно благодаря обществу Иры она становилась такой — словно Свете тоже перепадали частички ее сияния и самовлюбленности. Однако за дружбу Иры всегда приходилось платить, и скидок она не делала.
Вот и доедала Света пирожок за Ирой, боясь обидеть последнюю. За окном автобуса то проплывали бескрайние поля, заросшие кукурузой, то к самой обочине подступали густые леса, а палящее полуденное солнце нещадно жгло землю. В салоне было душно, будто в печке. Свету постоянно подташнивало, но не столько от жары, сколько от нарастающего волнения.
— Что-то я очень нервничаю. Вдруг нас не приняли? — с тревогой в голосе спросила она Иру.
— Приняли, я даже не сомневаюсь. Тебе-то чего переживать? У тебя золотая медаль!
— Ну, мало ли что...
— Да много ли! Подумаешь! Что там поступать-то — какой-то провинциальный педвуз.
— Не говори так... Говорят, он довольно сильный.
— А мы и сами сильнее! Ха-ха-ха!
По коридорам института бродили такие же робкие абитуриенты, как Света. В основном — девушки. Привычного школьного шума и гама не было — царила благородная, чинная тишина. Света огляделась. Широкая лестница с изящными перилами, плавно закругляясь, уходила наверх. По такой лестнице могла бы гордо шествовать княгиня, спускаясь на бал... Им нужно было подняться на второй этаж, где были вывешены списки зачисленных на филологический факультет.
Обе подруги оказались в числе поступивших, чему Ира нисколько не удивилась. У Светы же с сердца упал тяжелый камень.
Им предоставили место в общежитии, и девушки поселились в одной комнате. Ира немедленно заняла самую удобную кровать. Письменный стол, тумбочка, шкаф — практически все пространство было занято ее вещами, а Свете досталось то, что осталось, по принципу «и на том спасибо».
Конечно, в глубине души Свету раздражало, что Ира всегда стремится урвать для себя самый лакомый кусок, тогда как саму Свету с детства учили, что нужно уметь делиться, нехорошо хватать лучшее первым, будь то самое удобное место, понравившаяся обеим безделушка или продукты, привезенные из дома, которые они ели вместе. И все же Свете искренне казалось, что они — настоящие подруги.
Они были неразлучны: Света и Ира. Скромная тихоня Света и яркая звезда Ира — неизменный магнит для всеобщего внимания в любой компании.
Света прилежно училась, вкладывая всю свою энергию в приобретение знаний. Ира же без устали бегала на свидания, от поклонников у нее не было отбоя, хотя она и придерживалась железного правила: «До ЗАГСа — ни-ни!»
— Свет, а ты практикум по педагогике сделала? Дай списать, а? Сама видишь, мне некогда над учебниками корпеть, жизнь-то кипит! — говорила она.
И Света давала. И как же ловко умела выкручиваться подруга на семинарах, без тени сомнения выдавая глубокие мысли Светы за свои! Она смело тянула руку, отвечала артистично и уверенно, в то время как робкая Света тихо сидела на задней парте, слушала, слушала... и таила обиду, и не могла не восхищаться, и снова давала списывать.
У Светы тоже появлялись поклонники, но Ира всех безжалостно браковала:
— Фу! Ну что это за мямли! Совершенное убожество! У этого губы кривые, а тот в таких толстенных очках! Только не показывайся с ним на людях — меня опозоришь! Мы ведь подруги!
Как-то раз, уже на третьем курсе, во время совместной прогулки Ира не сводила глаз с Кости. Настоящий красавец! Но вот незадача — все, абсолютно все парни крутились вокруг Иры, а этот не удостаивал ее ни взглядом! Он с огромным увлечением о чем-то рассказывал Свете. Ира, сладко улыбнувшись, обняла подругу сзади и прислушалась... Они обсуждают философию! Ненормальные! Рядом из динамика хрипела бодрая музыка. Ира решительно схватила Костю за руку и, пританцовывая, прокричала:
— Хватит эту скуку развивать! Пошли танцевать!
Но Костя почти сразу же вернулся к Свете, которая мягко - и Ире даже показалось, что влюбленно, - заглянула ему в глаза и подвинулась, уступая ему место рядом. А Ире еще никто и никогда не смел отказывать!
Света гуляла с Костей до самого рассвета и вернулась в общежитие, переполненная внутренним светом и редким, таким близким ощущением счастья! Оно было так нежно, казалось таким родным, таким душевным, что с губ Светы не сходила улыбка. Ей все еще казалось, что Костя держит ее за руку, и она чувствует тепло его широкой ладони... Переступив порог комнаты, она столкнулась с ледяным, прищуренным взглядом подруги.
— Не спишь? — слишком радостно спросила она Иру. — А я тут загулялась, представляешь... Никак не могли расстаться. Ты нормально дошла?
— Вспомнила наконец о подруге! — язвительно бросила Ира и надула губы. — С Костей гуляла, поди?
— Да.
Ира выразительно хмыкнула, скептически закатив глаза.
— Ну-ну!
— Что «ну-ну»? — переспросила Света, все еще пребывая в эйфории.
Она повесила на спинку стула легкий шарфик и мечтательно провела по нему рукой. Ира следила за ней с хищным прищуром.
— Да так, ничего. Я кое-что знаю о твоем Косте... — она лениво перевалилась с ноги на ногу. — Тебе бы не стоило так сильно радоваться и бросаться в омут с головой! Ох, не хочу тебя расстраивать, но я не вынесу, если тебя кто-то обидит...
Какое же наслаждение испытала Ира, заметив, как мгновенно изменилось лицо Светы: испуганная овечка насторожилась, в ее глазах читалась тревога... Но, тсссс! Теперь Ира разыграет самую искреннюю, самую проникновенную жалость — они ведь настоящие подруги, не так ли?
***
— Ты ему как человек абсолютно не интересна, Свет. Ни капли. Он просто сообразил, что ты — неопытная и доверчивая овечка. Сейчас он заманит тебя в свои сети, воспользуется тобой, а потом пойдет искать новых... таких же простушек, — с напускным, самым искренним участием в голосе заявила Ира. — Он же профессиональный соблазнитель, Свет! Со-бла-зни-тель!
Света, которая всего минуту назад нежно развешивала свой шарфик, застыла на месте, широко раскрыв глаза. Легкая ткань снова оказалась в ее руках — она бессознательно скомкала ее, сжав в одеревеневших пальцах.
— Кто тебе такое сказал? Я не верю! Костя не производит впечатления бесчестного человека!
— Да они все такие, с виду — паиньки... Мне один его приятель рассказал, просто пожалел тебя. Такие, как Костя, мастера затуманивать разум и вить веревки. А ты, я смотрю, уже на крючке! Бедная моя! Совсем ты не искушена в жизненных перипетиях, Свет! Нельзя быть столь доверчивой.
Света перебила ее, и голос ее осип от волнения:
— Что ты вообще знаешь? Что за сказки тебе наговорили?
— Сказки? Как знаешь. Боюсь, как раз тебе наговорили сказок.
Ира сделала вид, что смущена, затем вздохнула и принялась тщательно разглаживать складки на своей пижаме. Она опустила взгляд, изображая неловкость. Но это был всего лишь театр.
— Его друг рассказал...
— Какой друг? Как его зовут?
— Это не имеет значения! — резко выпалила Ира, сверкнув на подругу хищными, не терпящими возражений глазами. — А я, между прочим, пытаюсь уберечь твою репутацию!
Света прикусила губу и покорно ждала, что будет дальше. Ей не хотелось сердить подругу. Она прекрасно знала, как недолговечно терпение Иры, а Света так дорожила их, казалось бы, нерушимой дружбой...
— У него, понимаешь, такое своеобразное хобби. Он коллекционер. Собирает девушек невинных и доверчивых. Выискивает самых скромных, милых... этаких тихонь. Втирается к ним в доверие через долгие задушевные разговоры... Сначала возьмет за руку, потом обнимет за талию, а глупышка уже тает и, словно мотылек, летит на огонь его обаяния. А он-то красавчик, тут кто угодно клюнет!
Света вспыхнула. Все это уже происходило между ней и Костей — и держались за руки, и он обнимал ее... Но все было так естественно, так непринужденно! Ира, тем временем, продолжала, с деланным смущением:
— И вот... Дальше идут признания в вечной любви и обещания жениться. «Зачем ждать свадьбы, это старомодно», — говорит он, и девушка уже готова на все! А после ночи, знаешь, что он делает? На следующее утро он даже не здоровается с бедняжкой! Словно впервые ее видит!
— Неправда! Я не верю в это!
Ира лишь выразительно пожала плечами.
— Я бы свела тебя с тем, кто мне это рассказал... Но он взял с меня слово молчать. Костя — его друг, и он его очень ценит.
Света, чувствуя, как почва уходит из-под ног, опустилась рядом с Ирой на кровать. Ее глаза, широко открытые, уставились в одну точку на стене. По щекам беззвучно потекли слезы. Она умоляюще посмотрела на подругу:
— Но он не может быть таким, Ир... Это же бесчеловечно.
Ира резко выпалила, изображая обиду:
— Мне не веришь? Своей лучшей подруге? По-твоему, я лгу?! Я!!! Та, что всегда была на твоей стороне?! А кому ты веришь? Ему? Какому-то проходимцу, которого видишь первый день? Тогда нашей дружбе действительно грош цена!
— Ир...
— Все! Иди к нему! Иди! Пусть позабавится, пусть использует тебя! Только потом не приходи ко мне с жалобами! Нашей дружбе конец, раз ты предпочитаешь верить ему! Я завтра же съеду из этой комнаты, чтобы больше не видеть такой черной неблагодарности!
— Нет, нет, Ира! Прости меня, пожалуйста, прости! Я тебе верю, верю! Ты для меня как сестра! Как родная...
Света разрыдалась и бросилась обнимать Иру. Та снисходительно ответила на объятия. Одна рыдала, сломленная отчаянием, а вторая тайно улыбалась и успокаивающе похлопывала подругу по спине, думая про себя: «До чего же она легковерна...»
Когда самые горькие слезы были пролиты, Ира с заботой вытерла Свете лицо.
— Что ты скажешь ему завтра? Только, умоляю, не выдавай меня! Не говори, от кого именно ты все узнала!
За тонкой завесой шторы, в просвете между ними, уже виднелась бледно-розовая полоска наступающего утра.
— Я скажу, что он мне неинтересен, что мое сердце принадлежит другому, а вчерашнее было ошибкой.
Они легли спать. До начала пар оставалось несколько часов — хорошо, что сегодня они начинались позже. Света чувствовала себя опустошенной, разбитой и униженной, в то время как Ира, довольная тем, что ее план сработал, засыпала с чувством глубокого удовлетворения.
***
Костя надеялся встретить Свету после занятий. Он ждал ее у выхода из университетского корпуса. Серые, низкие тучи плыли над землей, отражаясь в стеклах окон. В тот апрельский день было душно и тепло, словно наступил внезапный июнь, и вот-вот хлынет теплый ливень. Из дверей выходили группы студенток, но Светы среди них не было. Прождав около получаса, Костя в задумчивости побрел по территории института. Внезапно, у входа в библиотеку, он увидел ее — Света поднималась по широким каменным ступеням.
— Света! Свет, постой! — обрадовался Костя и бросился к ней.
Но Света, услышав его голос и обернувшись, вздрогнула, словно испуганная птичка, и тут же бросилась прочь, стараясь скрыться за массивными колоннами фасада. Она замешкалась на мгновение у тяжелых дверей, но, передумав входить, резко свернула влево, чтобы исчезнуть за углом величественного здания.
В попытке догнать Свету Костя перепрыгивал через две ступеньки одновременно. Далеко она убежать не могла. За библиотекой, как он знал, была заброшенная территория, а дальше — глухой забор. Но Света об этом не догадывалась. Когда Костя нашел ее, она стояла к нему спиной у старого забора, увитого плющом, опустив голову и скрестив руки на груди, словно пытаясь себя защитить.
— Почему ты убегаешь? Я так сильно изменился при дневном свете? — с легкой улыбкой произнес Костя, обращаясь к ее спине.
Света ответила, с трудом скрывая дрожь в голосе:
— Я просто поняла, что вчера вела себя слишком легкомысленно, что все произошло чересчур стремительно...
— Что именно произошло? Разве было что-то такое? — удивился Костя. — Может, повернешься ко мне? Обещаю, не укушу.
Света медленно развернулась, ее лицо застыло каменной маской, готовой вот-вот расплакаться.
— Я не такая, понятно?
— Не понимаю...
— Я не из таких, не из тех, кто легко доступен!
— Да я и не думал...
— Ага, конечно!
Свете отчаянно хотелось выложить ему все, что она узнала от Иры, но она дала слово молчать. Костя выглядел искренне озадаченным, и в глубине души Света действительно сомневалась в его коварстве. Он казался таким честным, да и успел тронуть ее душу... Так хотелось верить каждому его слову.
— В общем, мы с тобой можем быть только друзьями. Мое сердце занято, я влюблена в другого.
Густые брови Кости поползли вверх. Некоторое время он молча смотрел на нее, ожидая продолжения, но его не последовало. Света почему-то смотрела на него с вызовом.
— Ладно, — наконец пожал он плечами.
— Ладно? И это все?
— А что еще? Разве я должен перед тобой оправдываться? Мы знакомы всего день, и я не понимаю, что на тебя нашло, но странная ты однозначно. Ну, любишь другого, так люби, к чему эти драматические сцены? И та ночная прогулка зачем тогда была?
Свету разрывало от противоречий, но напрямую спросить она не решалась: правда ли, что он пользуется доверчивыми девушками?
— Я поступила опрометчиво. Прости, если дала тебе ложные надежды.
— Да ничего ты не давала, тоже мне... Вы, девушки, вечно раздуваете из мухи слона... Ладно, будь что будет, удачи тебе с твоей любовью.
Костя развернулся и ушел, по пути с раздражением пнув прошлогоднюю листву. Света чувствовала себя невероятно глупо. Может, он расстроился лишь потому, что не получилось одурачить очередную жертву своего обаяния? Но Ира не могла ее обманывать, не могла! Они же подруги...
После этого Света и Костя не разговаривали ни слова.
Так и продолжались их отношения с Ирой — та крутила романы направо и налево, парни не обделяли ее вниманием, а Света не смела критиковать ни одного из них, да ей и дела не было: все время занимала учеба. Света была очень ответственной студенткой и обещала стать прекрасным педагогом, несмотря на то, что душа ее лежала к другому — к журналистике. Да и всех потенциальных поклонников Ира усердно отваживала.
— Фу! Он тебя недостоин! Ты посмотри на себя — ты же куколка, просто прелесть! И характер золотой, и умница, а он что? Какой-то блеклый, неинтересный... Недостоин!
То блеклый, то глупый, то низкий, то слишком высокий... Недостоин! Недостоин! Недостоин! Месяц за месяцем, год за годом за Светой ухаживали одни недостойные, и Света, в силу своей природной кротости, доверчивости и застенчивости, безоговорочно доверяла мнению лучшей подруги. Ведь она так хотела быть достойной своей яркой, всеми обожаемой Иры, соответствовать ее ожиданиям и королевскому статусу покорительницы мужских сердец. Разве Ира не печется о ее будущем? Не твердит, что обязательно найдется для Светы тот самый, единственный, и что не стоит распыляться на всякий сброд... Но "единственный" почему-то все не появлялся. Его все не было и не было.
Честно говоря, это постоянное, категоричное "Фу! Фу! Фу!" окончательно подрывало и без того шаткую уверенность Светы в себе и на подсознательном уровне мешало ей решиться на серьезные отношения. Словно она и сама была их недостойна.
На пятом курсе Ира наконец устроила личную жизнь — влюбилась в мужчину старше себя, забеременела и вышла замуж. А ведь сколько раз она повторяла, что до свадьбы — "ни-ни", что так поступают только легкомысленные особы! Так Ира и осталась жить в областном центре. Быт ее был полностью обеспечен мужем, волноваться было не о чем.
Света тоже осталась в городе. Она надолго и успешно связала свою жизнь со школой. С первых дней работы она заслужила уважение и учеников, и коллег. Сначала жила в предоставленном ей общежитии, а позднее получила собственную квартиру. Что же касается педагогической карьеры Иры, которая так рвалась в учителя и была уверена, что это ее единственное призвание, то ей хватило одной четверти работы в школе, чтобы понять, насколько это однообразно, скучно, нервно и приземленно. Ира привыкла витать в облаках — все выше и выше! А дети, как известно, живут на земле.
В школе она больше не появлялась — у нее оказались куда более высокие амбиции.
Один за другим у Иры родились два сына. С мужем у нее было все — и любовь, и ревность, и скандалы... Все, как полагается. С детьми помогать было некому — родители обеих сторон жили далеко. Света, будучи крестной матерью старшего ребенка, считала своим долгом помогать. Тем более Ира так искусно об этом просила, расписывая Свете, какая она замечательная, добрая, умная, и что лучшей подруги просто не найти!
К её детям Света относилась как к собственным. Сходить с ними в театр вместо родителей — без проблем, покататься на санках — пожалуйста, отпустить подругу с мужем отдохнуть — конечно. А ведь у нее самой были две ставки в школе, дополнительные подработки...
Устраивать личную жизнь Свете было некогда, тем более она не любила шумные компании. А если в окружении подруги и ее мужа появлялся кто-то холостой, все они неизменно оказывались недостойны! Ни в коем случае! Даже заочно, не зная друзей мужа, Ира заранее отвергала всех кандидатов.
Наконец, в тридцать шесть лет Света встретила мужчину, от которого не захотела отказываться, даже несмотря на то, что подруга воротила нос пуще прежнего. Еще бы! Света осмелилась пойти с ним на свидание вместо того, чтобы помочь Ире составить план лекций для ее новой работы в колледже. Именно тогда их дружба дала первую, но серьезную трещину, и из той трещины выползли огромные, блестящие, мерзкие тараканы... которые открыли Свете глаза на многое, что было не очень приятно осознавать.
Чтобы не пропустить, подписывайтесь на мой ТГ: https://t.me/poydem_so