– Ань, давай спокойно поговорим, – Максим поднял руки, словно защищаясь от невидимого удара. – Что случилось?
Она посмотрела на него, и в ее глазах мелькнула смесь обиды и усталости. Два года брака, сотни мелких уступок, и вот опять – его семья, как тень, нависает над их жизнью. Аня глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки.
– Твоя мама только что звонила, – начала она, стараясь говорить ровнее. – Сказала, что мы едем на следующей неделе в деревню. К тете Лене. На целую неделю! Ты это знал?
Максим замялся, почесал затылок – его привычка, когда он чувствовал себя виноватым.
– Ну… она упоминала что-то про деревню, – пробормотал он. – Но я не думал, что это уже решено.
– Не думал? – Аня всплеснула руками. – Максим, это наш отпуск! Наш! Мы полгода планировали поездку в горы, откладывали деньги, я уже даже отель присмотрела! А теперь твоя мама все решила за нас, и ты молчишь?
Аня стояла посреди их небольшой гостиной, сжимая кулаки. За окном шумел вечерний город, машины гудели, где-то вдалеке лаяла собака. Их квартира, уютная, но тесная, была их первым совместным гнездышком. Они снимали ее уже год, мечтая о своем жилье, о путешествиях, о свободе. Но каждый раз, когда Аня пыталась строить планы, появлялась семья Максима – его мама Светлана Ивановна, папа Виктор Петрович, а теперь еще и тетя Лена из деревни, которая, видимо, тоже имела право голоса в их жизни.
Максим подошел к ней, осторожно, как к дикому зверю, который вот-вот прыгнет.
– Ань, послушай, – начал он мягко. – Мама просто хочет, чтобы мы провели время с семьей. Тетя Лена уже сто лет нас не видела. Она звонила, просила приехать, там какие-то семейные дела…
– Какие еще дела? – перебила Аня. – Что за дела такие, что мы должны отменять наш отпуск?
Максим вздохнул и опустился на диван, потирая виски.
– Я точно не знаю. Что-то про участок, который тетя хочет передать кому-то из семьи. Мама сказала, что это важно.
Аня закатила глаза.
– Конечно, важно! Для них всегда все важно! А наши планы? Наши желания? Это вообще кого-то волнует?
Она отвернулась к окну, скрестив руки на груди. В отражении стекла она видела свое лицо – усталое, с темными кругами под глазами. Работа в офисе, бесконечные отчеты, пробки по вечерам – и вот, когда они с Максимом наконец-то решили вырваться, взять отпуск, вдохнуть полной грудью в горах, его семья снова все перевернула.
Максим встал, подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи.
– Ань, я понимаю, ты злишься. И ты права, надо было сначала с тобой обсудить. Я просто… не успел.
– Не успел? – она резко обернулась. – Или не захотел? Ты же знаешь, как твоя мама умеет давить. Один звонок – и ты уже согласен на все!
– Это не так, – возразил он, но в его голосе не было уверенности. – Я просто думал, что неделя в деревне – это не так страшно.
– Не так страшно? – Аня почти кричала. – Максим, это наш первый нормальный отпуск за два года! Я мечтала о горах, о тишине, о нас двоих! А вместо этого я получу неделю в деревне, где твоя тетя Лена будет рассказывать, как правильно сажать картошку, а твоя мама – как мне готовить борщ!
Максим открыл рот, чтобы ответить, но замолчал. Он знал, что Аня права. Его мама, Светлана Ивановна, была женщиной доброй, но с характером. Если она что-то решала, то переубедить ее было сложнее, чем сдвинуть гору. А отец, Виктор Петрович, всегда молча поддерживал жену, кивая на все ее идеи.
– Давай я поговорю с мамой, – наконец сказал Максим. – Объясню, что у нас свои планы.
Аня посмотрела на него скептически.
– И что ты скажешь? Что мы не едем? Ты же знаешь, что она начнет давить: «Как так, это же семья, Лена вас так ждет, вы что, не уважаете старших?» Я это уже слышала.
Максим поморщился. Он знал, что Аня права. Его мама умела делать так, что любое «нет» звучало как предательство.
На следующий день Аня сидела в кафе с подругой Наташей, пытаясь выплеснуть накопившееся раздражение. Кафе было уютным, с деревянными столиками и запахом свежесваренного кофе. За окном моросил мелкий дождь, и Аня нервно крутила ложечку в чашке с латте.
– И вот, представляешь, – рассказывала она, – я уже настроилась на горы, на свежий воздух, на эти звездные ночи, когда можно просто лежать в шезлонге и ни о чем не думать. А теперь вместо этого – деревня! Курятник, огород, тетя Лена с ее рассказами про урожай!
Наташа, потягивая свой капучино, сочувственно кивала.
– Ну, знаешь, это классика, – сказала она. – Свекровь всегда знает, как лучше. У меня с моей было то же самое, пока я не поставила границы.
– Границы? – Аня горько усмехнулась. – Максим даже слова такого не знает, когда дело доходит до его мамы. Он сразу: «Ну, это же семья, Ань, надо уважать».
– А ты сама пробовала с ней поговорить? – спросила Наташа. – Ну, знаешь, без посредников. Прямо сказать: «Светлана Ивановна, мы хотим сами решать, как проводить отпуск».
Аня покачала головой.
– Пробовала. Еще в прошлом году, когда она решила, что мы должны Новый год отмечать у них дома, а не у моих родителей. Она тогда так посмотрела на меня, будто я предложила дом поджечь. А потом неделю Максиму жаловалась, какая я неблагодарная.
Наташа рассмеялась, но тут же посерьезнела.
– Слушай, Ань, а может, просто поехать? Ну, на пару дней. Побыть с тетей Леной, выпить чаю, послушать про картошку, а потом свалить в свои горы?
– Думаешь, это так просто? – Аня вздохнула. – Если мы приедем, они нас не отпустят. Начнется: «Ой, останьтесь еще, вот тут картошку надо выкопать, а там баню топить». И всё, прощай отпуск.
Она замолчала, глядя в окно. Дождь усиливался, и капли стекали по стеклу, как слезы. Аня вдруг почувствовала себя такой усталой, что захотелось просто взять билет на самолет и улететь одной. Но тут же одернула себя – это не выход. Она любила Максима. Он был добрым, заботливым, смешным. Просто… слишком привязанным к своей семье.
– Знаешь, – сказала Наташа, – мне кажется, тебе надо поговорить с Максимом. Не просто поругаться, а серьезно. Сказать, что тебе важно чувствовать себя хозяйкой своей жизни. Если он тебя любит, он поймет.
Аня кивнула, но внутри сомневалась. Максим поймет, конечно. Но сможет ли он пойти против своей мамы?
Вечером дома Аня решила попробовать еще раз. Максим сидел за ноутбуком, просматривая какие-то рабочие документы. Она поставила перед ним кружку с чаем и села рядом.
– Макс, давай поговорим, – начала она тихо.
Он оторвался от экрана, посмотрел на нее. В его глазах была тревога.
– Ань, я же сказал, я поговорю с мамой. Завтра позвоню.
– Нет, – она покачала головой. – Я не хочу, чтобы ты просто звонил маме. Я хочу, чтобы мы вместе решили, что делать. Как пара. Как семья.
Максим закрыл ноутбук, откинулся на спинку стула.
– Хорошо. Говори.
Аня набрала воздуха в грудь.
– Я устала, Макс. Устала от того, что твоя семья решает за нас. Это не только про отпуск. Это про все. Помнишь, как твоя мама настояла, чтобы мы купили ту дурацкую микроволновку, хотя нам она была не нужна? Или как твой папа решил, что нам надо брать кредит на машину, хотя мы хотели копить на квартиру? Я хочу, чтобы мы сами принимали решения. Чтобы это была наша жизнь, а не их.
Максим смотрел на нее, и в его взгляде было что-то новое – не просто виноватое молчание, а понимание.
– Ты права, – сказал он наконец. – Я… я не замечал, как это выглядит со стороны. Для меня это просто семья, которая хочет помочь. Но я понимаю, что для тебя это давление.
Аня почувствовала, как внутри что-то отпускает. Он услышал. Впервые за долгое время он действительно услышал.
– Давай договоримся, – продолжил он. – Мы едем в деревню, но только на выходные. Два дня. А потом – в горы, как ты хотела. Я сам поговорю с мамой, скажу, что это наше решение, и точка.
Аня посмотрела на него, пытаясь понять, серьезно ли он.
– Ты уверен, что сможешь сказать «нет», если она начнет уговаривать остаться подольше?
Он улыбнулся, и в этой улыбке была знакомая мальчишеская уверенность, от которой у Ани когда-то закружилась голова.
– Смогу. Я же не совсем подкаблучник, как ты думаешь.
Они рассмеялись, и напряжение между ними начало рассеиваться, как утренний туман. Но Аня еще не знала, что этот разговор – только начало, и в деревне их ждет сюрприз, который перевернет все их планы…
Следующим утром Аня проснулась с легким сердцем. Впервые за несколько дней она чувствовала, что они с Максимом на одной волне. Она готовила завтрак – яичницу с помидорами, их любимую, – когда раздался звонок. На экране высветилось: «Мама Максима». Аня напряглась, но решила ответить.
– Светлана Ивановна, добрый день, – сказала она, стараясь звучать дружелюбно.
– Анечка, здравствуй! – голос свекрови был, как всегда, бодрый и чуть властный. – Я тут с Леной разговаривала, она так вас ждет! Уже картошку для вас припасла, огурчики, даже пироги затеяла.
– Это здорово, – осторожно ответила Аня. – Мы приедем на выходные, как Максим и сказал.
В трубке повисла пауза.
– На выходные? – переспросила Светлана Ивановна. – А я думала, вы на неделю. Лена так рассчитывает…
– Нет, – твердо сказала Аня, удивляясь собственной смелости. – У нас свои планы, Светлана Ивановна. Мы хотим потом поехать в горы.
– В горы? – в голосе свекрови послышалось удивление, смешанное с легким неодобрением. – Ну, ладно, дело ваше. Только Лена расстроится, она же для вас старается.
Аня сжала губы. Вот оно. Знакомый прием – чувство вины как рычаг давления. Но на этот раз она не поддалась.
– Мы очень ценим, что она старается, – сказала она спокойно. – И обязательно приедем на выходные. Спасибо за звонок.
Она положила трубку, чувствуя, как сердце колотится. Это была маленькая победа, но такая важная.
Когда Максим вернулся с работы, Аня рассказала ему о разговоре. Он выглядел удивленным, но довольным.
– Молодец, – сказал он, обнимая ее. – Я знал, что ты умеешь держать удар.
– Это еще не удар, – усмехнулась Аня. – Удар будет, когда мы приедем в деревню, и твоя мама начнет уговаривать остаться.
– Не начнет, – уверенно сказал Максим. – Я с ней поговорю.
Через несколько дней они собрали чемоданы и поехали в деревню. Дорога была долгой, три часа по трассе, потом еще полчаса по разбитой грунтовке. Аня смотрела в окно на мелькающие поля и леса, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Что их ждет в деревне? Сможет ли она отстоять свои границы? И что за «семейные дела», о которых упоминала мама Максима?
Когда они подъехали к дому тети Лены, их встретил запах свежескошенной травы и лай старого пса по кличке Барон. Дом был старый, но ухоженный, с голубыми ставнями и цветами в палисаднике. Тетя Лена, невысокая женщина с доброй улыбкой, выбежала на крыльцо, раскинув руки.
– Максимка! Анечка! Наконец-то! – воскликнула она, обнимая их по очереди. – А я уж думала, вы совсем забыли старую тетку!
– Как можно, – улыбнулся Максим, обнимая ее в ответ.
Аня тоже улыбнулась, но внутри чувствовала себя настороженно. Тетя Лена казалась милой, но Аня знала, что за радушием деревенских родственников часто скрываются свои планы.
За ужином – домашние пироги, соленые огурцы, картошка с укропом – тетя Лена начала рассказывать.
– У нас тут, знаете, дела семейные, – начала она, разливая чай. – Участок мой, тот, что за огородом, я решила переписать на кого-то из вас. Все-таки вы молодые, вам нужнее.
Аня и Максим переглянулись. Участок? Это что, теперь они должны будут жить в деревне?
– Теть Лен, – осторожно начал Максим, – это, конечно, щедро, но мы же в городе живем…
– Да знаю я, знаю! – махнула рукой тетя Лена. – Но участок-то хороший, можно дачу построить. Или продать, если захотите.
Аня почувствовала, как внутри снова закипает раздражение. Еще одно решение, принятое за них. Но она заставила себя улыбнуться.
– Спасибо, тетя Лена, – сказала она. – Мы подумаем.
После ужина, когда тетя Лена ушла спать, Аня и Максим сидели на крыльце, глядя на звезды. Воздух был прохладным, пахло травой и чем-то сладким, как в детстве.
– Ну что, – тихо сказала Аня, – опять твоя семья решает за нас?
Максим взял ее за руку.
– Нет, – твердо сказал он. – На этот раз мы решим сами.
Но ни Аня, ни Максим еще не знали, что на следующий день их ждет открытие, которое заставит их взглянуть на все по-другому…
Утро в деревне началось с пения петуха и запаха свежескошенной травы, пробивавшегося сквозь приоткрытое окно. Аня лежала на узкой кровати в гостевой комнате, слушая, как скрипят половицы под шагами тети Лены на кухне. Рядом посапывал Максим, уткнувшись в подушку. Она посмотрела на него, и в груди шевельнулось тепло – он обещал, что они решат все вместе. Но тревога не отпускала. Что за участок? И почему тетя Лена так настаивает на их приезде?
Аня встала, накинула кофту и вышла на крыльцо. Воздух был свежим, с легкой горчинкой росы. Вдалеке, за огородом, виднелся тот самый участок – поросший травой пустырь, окруженный старыми яблонями. Она прищурилась, пытаясь понять, что в нем такого ценного, что ради него их вытащили в деревню.
– Рано встаешь, Анечка! – раздался голос тети Лены. Она появилась на крыльце с кружкой дымящегося чая. – Пойдем, пироги уже готовы. С малиной, твои любимые.
Аня улыбнулась, хотя внутри все сжалось. Пироги – это, конечно, мило, но она уже чувствовала, как разговор снова повернет к «семейным делам».
– Спасибо, тетя Лена, – сказала она, следуя за ней в дом. – А можно спросить… про участок? Зачем он нам?
Тетя Лена поставила кружку на стол и посмотрела на Аню с хитринкой в глазах.
– Ох, Анечка, это не просто участок, – начала она, присаживаясь. – Это земля, которая в нашей семье уже три поколения. Мой дед ее купил, потом отец мой там сад заложил. А теперь я старая стала, некому передать. Вот и подумала – вам, молодым, пригодится.
Аня кивнула, стараясь выглядеть заинтересованной. Но внутри закипало раздражение. Опять кто-то решает за них. Она хотела спросить, почему нельзя просто продать участок, но тут в кухню вошел Максим, растрепанный и сонный.
– Доброе утро, – он чмокнул Аню в щеку и плюхнулся за стол. – М-м, пироги! Теть Лен, ты волшебница.
Тетя Лена заулыбалась, пододвигая к нему тарелку. Аня поймала его взгляд и чуть заметно покачала головой – мол, не начинай. Но Максим, как всегда, не заметил предупреждения.
– Ань, я тут подумал, – начал он, откусывая кусок пирога. – Может, и правда посмотреть участок? Вдруг там можно дачу построить? Летом приезжать, шашлыки жарить…
Аня замерла, сжимая кружку. Дача? Серьезно? Они едва справляются с арендой квартиры, а он уже мечтает о даче в трех часах от города.
– Макс, – сказала она, стараясь говорить спокойно, – мы же договаривались, что сначала обсудим все вместе.
Он замялся, поняв, что ляпнул лишнее.
– Да, конечно, – быстро поправился он. – Просто идея же, Ань. Без обязательств.
Тетя Лена, словно не замечая напряжения, продолжала:
– Вот и я говорю, участок хороший! Там и яблони плодоносят, и речка недалеко. А если продадите, деньги немалые выйдут. В городе за такие участки знаешь сколько просят?
Аня почувствовала, как в горле пересыхает. Продать? Значит, это не только про «семейную землю», но и про деньги? Она хотела спросить, но тут раздался звонок в дверь.
– О, это, наверное, Света с Витей приехали! – воскликнула тетя Лена, вскакивая. – Сказали, что заскочат утром.
Аня и Максим переглянулись. Родители Максима. Конечно. Какой же семейный сбор без Светланы Ивановны и ее «мудрых советов»?
Светлана Ивановна вошла в дом, как генерал на поле боя – с прямой спиной и уверенной улыбкой. За ней плелся Виктор Петрович, неся сумку с домашними заготовками. Аня внутренне сжалась, готовясь к очередному раунду «семейного планирования».
– Анечка, Максимка! – Светлана Ивановна раскинула руки. – Ну наконец-то! А то я уж думала, вы совсем в городе засиделись, забыли про родню.
– Мам, мы же вчера созванивались, – мягко сказал Максим, обнимая ее.
– Созванивались – не то, – отмахнулась она. – Семья – это когда вместе, за одним столом. Лена, где там твои пироги?
За столом началась привычная суета: тетя Лена разливала чай, Светлана Ивановна хвалила ее стряпню, Виктор Петрович молчал, изредка кивая. Аня сидела, как на иголках, чувствуя, что вот-вот начнется разговор, которого она так боялась.
– Так, – начала Светлана Ивановна, отставляя чашку. – Про участок Лена вам рассказала?
– Да, – кивнул Максим. – Хорошая идея, но мы пока не решили…
– Не решили? – перебила свекровь, вскинув брови. – Максим, это же не просто земля! Это ваш шанс! Продадите – и на квартиру хватит, ипотеку возьмете. Мы с папой уже все прикинули.
Аня почувствовала, как кровь приливает к лицу. Она посмотрела на Максима, ожидая, что он возразит, но он лишь кивнул, словно соглашаясь.
– Мам, мы подумаем, – сказал он, избегая взгляда Ани.
– Подумать тут нечего, – продолжала Светлана Ивановна. – Вы же молодые, вам свое жилье надо. А то вечно в аренде, как на птичьих правах. Мы с папой готовы помочь с первым взносом, если что.
Аня замерла. Помочь? С первым взносом? Это что, они уже не просто участок навязывают, а деньги собрали? Она посмотрела на Максима, но тот, кажется, был так же ошарашен, как и она.
– Светлана Ивановна, – начала Аня, стараясь говорить спокойно, – это очень щедро, но мы с Максимом хотели бы сами решать, что нам делать. И с участком, и с ипотекой.
Свекровь посмотрела на нее, как на ребенка, который отказывается от конфеты.
– Анечка, мы же для вас стараемся, – сказала она с легкой укоризной. – Ты подумай, сколько лет копить будете на свою квартиру? А тут такой шанс!
– Я понимаю, – Аня сжала кулаки под столом. – Но это наш выбор. Мы хотим сами планировать свою жизнь.
Повисла тишина. Тетя Лена кашлянула, Виктор Петрович уставился в свою кружку, а Светлана Ивановна поджала губы.
– Ну, дело ваше, – наконец сказала она. – Только потом не жалуйтесь, что упустили возможность.
Максим положил руку на плечо Ани, словно пытаясь ее успокоить, но она уже не могла молчать.
– Светлана Ивановна, – сказала она, и голос ее дрожал, – я очень ценю вашу заботу. Правда. Но мне кажется, вы не слышите нас. Мы не против семьи, не против помощи. Но мы хотим, чтобы это были наши решения. Наши с Максимом.
Светлана Ивановна открыла рот, чтобы ответить, но тут вмешалась тетя Лена.
– Света, давай не будем, – мягко сказала она. – Молодые сами разберутся. А участок… он никуда не денется.
Аня посмотрела на тетю Лену с благодарностью. Впервые кто-то из родственников Максима поддержал ее. Но напряжение за столом осталось, как густой туман, который не рассеивается.
После обеда Аня вышла в сад, чтобы проветрить голову. Она бродила между яблонями, вдыхая запах спелых плодов, когда услышала шаги за спиной. Это была Светлана Ивановна.
– Аня, можно тебя на минутку? – голос свекрови был непривычно мягким.
Аня напряглась, но кивнула.
– Я, наверное, перегнула, – начала Светлана Ивановна, глядя куда-то в сторону. – Мы с Вите просто хотели помочь. Знаешь, мы ведь копили для вас. На ипотеку. Думали, участок продадите, добавите наши деньги – и будет вам старт.
Аня замерла. Копили? Для них? Она почувствовала, как внутри борются злость и чувство вины. Злость – за то, что их опять не спросили. И вина – за то, что она, возможно, неправильно поняла их намерения.
– Почему вы не сказали сразу? – тихо спросила она. – Почему просто решили за нас?
Светлана Ивановна вздохнула, и в ее глазах мелькнула усталость.
– Потому что я привыкла так, Аня. Когда Максим был маленький, я всегда все решала. И за него, и за Витю. Думала, так лучше. А теперь… теперь вижу, что, может, ошибалась.
Аня молчала, не зная, что ответить. Впервые свекровь говорила с ней так – открыто, без привычного напора.
– Мы с Максимом хотим сами строить свою жизнь, – наконец сказала она. – Это не значит, что мы не ценим вашу помощь. Просто… дайте нам шанс самим разобраться.
Светлана Ивановна кивнула, и в ее взгляде мелькнуло что-то похожее на уважение.
– Хорошо, Анечка. Я попробую.
Вечером Аня и Максим сидели на крыльце, завернувшись в плед. Небо было усыпано звездами, и где-то вдалеке ухала сова. Аня рассказала ему о разговоре со Светланой Ивановной, и он слушал, не перебивая.
– Я не знал, что они копили для нас, – сказал он наконец. – Мама не говорила.
– Я тоже не знала, – вздохнула Аня. – И это меня больше всего злит. Почему они не могут просто говорить? Почему все решают за нас?
Максим взял ее за руку.
– Мы сами виноваты, – сказал он. – Я, во всяком случае. Надо было сразу поставить границы. Но я боялся их обидеть.
– А меня не боялся? – тихо спросила Аня.
Он посмотрел на нее, и в его глазах была такая искренность, что она почувствовала, как сердце смягчается.
– Боялся, – признался он. – Но я тебя люблю, Ань. И я хочу, чтобы мы были на одной стороне. Всегда.
Она улыбнулась, прижавшись к нему.
– Тогда давай договоримся. Мы едем в горы. Как и планировали. Но сначала проведем здесь выходные. Поговорим с тетей Леной, с твоими родителями. И решим, что делать с участком.
Максим кивнул, обнимая ее крепче.
– Договорились. Но знаешь… я начинаю подозревать, что этот участок – не просто земля. Тут что-то большее.
Аня посмотрела на него, чувствуя, как внутри зарождается новая тревога. Что еще скрывает эта семья? И что они узнают завтра, когда тетя Лена расскажет всю правду?
Утро в деревне встретило Аню и Максима солнцем, пробивавшимся сквозь занавески, и запахом свежесваренного кофе. Аня проснулась первой, лежала, глядя в потолок, и пыталась собраться с мыслями. Разговор со Светланой Ивановной вчера дал ей надежду, но что-то подсказывало, что это не конец. Участок, деньги, семейные планы – все это казалось слишком запутанным, чтобы разрешиться одним разговором. Она повернулась к Максиму, который еще спал, уткнувшись в подушку, и тихо вздохнула. Сегодня они должны все выяснить. Вместе.
На кухне тетя Лена уже хлопотала, нарезая хлеб и раскладывая по тарелкам домашнее варенье. Ее добродушная улыбка немного сняла напряжение, которое Аня чувствовала с утра.
– Доброе утро, Анечка! – тетя Лена пододвинула к ней кружку с кофе. – Выспалась?
– Доброе, – кивнула Аня, вдыхая аромат. – Спасибо за кофе. Тетя Лен, можно мы сегодня про участок подробнее поговорим?
Тетя Лена замерла на секунду, потом кивнула, вытирая руки о фартук.
– Конечно, милая. После завтрака сядем, я все расскажу. Света с Вите тоже скоро подъедут, они в курсе.
Аня почувствовала, как внутри снова зашевелилась тревога. Опять вся семья в сборе. Но она напомнила себе, что теперь они с Максимом на одной волне. Они справятся.
Максим вошел в кухню, потирая глаза.
– М-м, кофе, – он улыбнулся, обнимая Аню за плечи. – Теть Лен, ты просто спасительница.
– Ой, не подлизывайся, – засмеялась тетя Лена. – Лучше ешь, а то вон какой худой стал, в городе вас что, не кормят?
Аня невольно улыбнулась. Тетя Лена была не такой, как Светлана Ивановна. В ней не чувствовалось давления, только искренняя забота. Может, с ней будет проще договориться?
После завтрака, когда Светлана Ивановна и Виктор Петрович приехали, все собрались за большим деревянным столом в гостиной. За окном шелестели яблони, где-то вдалеке лаял Барон. Аня сидела рядом с Максимом, чувствуя, как его рука под столом слегка сжимает ее ладонь. Это придавало ей уверенности.
– Ну, – начала тетя Лена, откашлявшись, – раз уж мы все здесь, давайте про участок. Я вам вчера говорила, что земля эта в нашей семье давно. Но дело не только в этом. Я старею, сил на огород уже не хватает. А продавать чужим людям не хочу – это как предать память деда. Вот я и подумала: вам, молодым, участок пригодится. Хотите – стройте дачу, хотите – продавайте, берите деньги на свои нужды.
Светлана Ивановна кивнула, явно готовая взять слово, но Аня опередила ее.
– Тетя Лена, это очень щедро, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Но мы с Максимом пока не знаем, что нам нужно. Мы только начинаем свою жизнь, и нам важно самим принимать решения.
Тетя Лена посмотрела на нее с интересом, а Светлана Ивановна поджала губы, но промолчала. Виктор Петрович, как обычно, просто кивнул, глядя в стол.
– Анечка права, – неожиданно поддержал Максим, и его голос звучал твердо. – Мы благодарны, правда. Но нам нужно время, чтобы все обдумать. И… – он сделал паузу, – нам важно, чтобы нас спрашивали, прежде чем что-то решать.
Повисла тишина. Аня почувствовала, как сердце колотится. Она ждала, что Светлана Ивановна сейчас начнет возражать, но та вдруг улыбнулась – не своей обычной властной улыбкой, а как-то мягко, почти виновато.
– Мы с Вите, – начала она, – действительно хотели помочь. Мы копили деньги, думали, что, если продать участок, это будет ваш старт. На квартиру, на ипотеку. Но… – она посмотрела на Аню, – я, наверное, слишком привыкла все решать за всех. Прости, Анечка, если перегнула.
Аня замерла. Извинения от Светланы Ивановны? Это было так неожиданно, что она даже не сразу нашлась, что ответить.
– Ничего, – наконец сказала она. – Я понимаю, что вы хотели как лучше. Просто… нам с Максимом важно чувствовать, что это наша жизнь.
Максим сжал ее руку под столом, и она почувствовала, как напряжение отпускает. Они были вместе. Впервые за долгое время она не чувствовала себя одинокой в этом разговоре.
– А что, если так, – предложила тетя Лена, хлопнув в ладоши. – Вы забираете участок, но ничего с ним не делаете, пока не решите. Хотите – держите, хотите – продадите позже. Я просто хочу, чтобы земля осталась в семье.
Аня и Максим переглянулись. Это звучало разумно. Никакого давления, никакого «надо сейчас». Просто возможность.
– Мы подумаем, – сказал Максим, глядя на Аню. – Правда, Ань?
Она кивнула, чувствуя, как внутри разливается тепло. Впервые за все время она ощущала, что их слушают. Не решают за них, не давят, а слушают.
– Хорошо, – улыбнулась тетя Лена. – А теперь давайте чай пить, а то варенье стынет!
После разговора Аня вышла в сад, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Она стояла под старой яблоней, глядя на участок, о котором столько говорили. Он был не таким уж большим – соток десять, не больше, – но уютным, с покосившимся забором и зарослями малины у края. Она представила, как они с Максимом приезжают сюда летом, жарят шашлыки, пьют чай на веранде. Или продают участок и добавляют деньги к своим сбережениям на квартиру. Главное – это будет их решение.
Максим подошел сзади, обнял ее за талию.
– Ну что, не так страшно, как ты думала? – спросил он с улыбкой.
– Не так, – призналась она, прижимаясь к нему. – Но знаешь… я все равно хочу в горы.
Он рассмеялся, и его смех был таким родным, что Аня почувствовала, как последние капли раздражения растворяются.
– В горы так в горы, – сказал он. – Завтра уезжаем отсюда, проводим выходные с тетей Леной, а потом – наш отпуск. Как и планировали.
– И никаких сюрпризов? – уточнила Аня, прищурившись.
– Никаких, – пообещал он. – Ну… кроме одного.
Она напряглась, но он только хитро улыбнулся и достал из кармана маленький сверток.
– Это что? – спросила Аня, чувствуя, как сердце екнуло.
– Открывай, – сказал он, протягивая сверток.
Внутри оказался браслет – простой, серебряный, с маленьким кулоном в виде горной вершины. Аня ахнула.
– Я купил его еще месяц назад, – признался Максим. – Хотел подарить в горах, но подумал, что сейчас подходящий момент. Чтобы ты знала – я всегда на твоей стороне.
Аня почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она надела браслет, и он лег на запястье, как будто всегда там был.
– Спасибо, – прошептала она, обнимая его. – И… прости, что взорвалась тогда. Просто я так устала быть на вторых ролях.
– Ты никогда не на вторых ролях, – твердо сказал Максим. – Ты – моя семья. И мы будем решать все вместе. Обещаю.
Вечером они сидели за столом с тетей Леной, Светланой Ивановной и Виктором Петровичем. Разговор шел легко – о старых семейных историях, о том, как дед тети Лены сажал эти яблони, о смешных случаях из детства Максима. Аня слушала, смеялась, и впервые за долгое время не чувствовала себя чужой среди этих людей.
Когда они с Максимом легли спать, она долго смотрела на браслет, поблескивающий в свете луны. Это был не просто подарок. Это было обещание – их общее будущее, которое они построят сами.
На следующий день они попрощались с тетей Леной, пообещав приезжать почаще. Светлана Ивановна, к удивлению Ани, обняла ее на прощание и шепнула:
– Ты молодец, Анечка. Держи Максимку в тонусе, он у нас иногда слишком мягкий.
Аня улыбнулась, чувствуя, что это не просто слова. Это было признание.
Через неделю Аня и Максим сидели на веранде маленького горного отеля. Перед ними расстилались заснеженные вершины, воздух пах хвоей, а в руках дымились кружки с глинтвейном. Они молчали, но это была та самая тишина, о которой Аня мечтала – спокойная, их собственная.
– Знаешь, – вдруг сказал Максим, – я думал про участок. Может, не будем его продавать? Построим там маленький домик. Для нас. Для детей, если они у нас будут.
Аня посмотрела на него, и в ее глазах мелькнула искорка.
– Может, – сказала она. – Но только если мы сами это решим. И никаких семейных советов без спроса.
– Договорились, – он поднял кружку, как для тоста. – За нас. За нашу жизнь.
– За нас, – повторила Аня, чокаясь с ним.
Они сидели, глядя на горы, и Аня чувствовала, что впервые за долгое время дышит полной грудью. Они нашли компромисс – не только с семьей, но и друг с другом. И это было только начало их пути. А что будет дальше? Это они решат сами.
Рекомендуем: