Продолжаем читать сокращённую версию мемуаров Александра Сергеевича Яковлева «Цель жизни. Записки авиаконструктора».
Пора суровых испытаний
В тревожные дни начала войны многие задумывались, почему наша авиация оказалась не готова, ведь уверенность в молниеносной победе внушалась книгами, фильмами и песнями. Особенно вспоминали повесть Н. Шпанова «Первый удар», изданную в 1939 году Военным издательством как часть учебной серии для командиров. В ней утверждалось, что война будет короткой, победоносной и пройдет на чужой территории. Герои книги спорили о превосходстве бомбардировщиков над истребителями, что отражало настроения в авиационном руководстве того времени. В качестве примера приводилась Испания, где якобы немцы терпели поражения от республиканцев, несмотря на численное превосходство. Такая пропаганда сознательно искажала реальность, внушая ложную самоуверенность.
Главное в повести Шпанова — не спор о самолетах, а сцена воздушного парада 18 августа, где на глазах у толпы устанавливается рекорд высоты. Лётчик произносит пафосную речь о том, что Красная Армия сразу перейдёт в наступление, и границы врага перестанут существовать. Толпа взрывается аплодисментами, но вдруг наступает тишина, и диктор сообщает: в 17:00 германская авиация пересекла советскую границу, завязался бой, враг отступил. Так, по Шпанову, должна была начаться война — красиво, торжественно и с немедленной победой.
Шпанов подробно описывает первый день войны: в 17.00 германские самолёты пересекают границу СССР, через минуту начинается воздушный бой, а спустя полчаса последние вражеские машины покидают советскую территорию. Уже через четыре минуты советские истребители входят в расположение противника, подавляют его ПВО и прокладывают путь своим бомбардировщикам. С 17.45 до 19.00 немецкий штаб фиксирует срыв своего плана: удар фашистской авиации захлебнулся на подступах к границе, где их уже ждали советские лётчики. Ни один вражеский бомбардировщик не достиг цели. В 19.00 начинается советский контрудар: сначала вылетают штурмовики, затем – 720 дальних бомбардировщиков и разведчиков, чья задача — уничтожить промышленный район Фюрт-Нюрнберг с военными заводами.
С 21.00 до 22.30 советские авиационные колонны, углубившись на тысячу километров вглубь Германии, почти не встречают сопротивления и в воздушных боях выводят из строя большую часть вражеских истребителей и почти все бомбардировщики. С полуночи до двух ночи бомбардировщики методично поражают цели: на заводе «Дорнье» гаснут огни, рабочие, ожидая удара, поют «Интернационал». В Бамберге взрываются склады и гигантский газгольдер с отравляющими веществами, отравляя берега Майна, в воздух взлетают заводы взрывчатки. В 03.00 начальник ВВС докладывает, что авиация не только прикрыла Красную Армию, но и уничтожила основные объекты военной промышленности Фюрт-Нюрнберга.
Советская военная доктрина исходила из цели полного разгрома противника в случае агрессии, а авиации отводилась ключевая роль — завоевание господства в воздухе и поддержка наземных войск. Уставы 1940 года предписывали истребителям уничтожать врага в воздухе и на земле, а бомбардировщикам — громить аэродромы, базы, склады. Всё это выглядело убедительно при благоприятных условиях, но не учитывало возможности потерь и неудачного начала войны. В повести Н. Шпанова советская авиация с первых минут уверенно громит врага, быстро захватывает инициативу, уничтожает объекты в глубине Германии — только так он представлял себе начало войны.
А что вышло на самом деле, ярко показано в романе Симонова «Живые и мёртвые», где с болью и честностью описано состояние нашей авиации летом 1941 года. В одном из эпизодов группа военных и журналист Синцов едут в кузове грузовика и становятся свидетелями полёта шести тяжёлых бомбардировщиков ТБ-3, медленно ползущих по небу без прикрытия истребителей. Синцов вспоминает только что пролетавшие «Мессершмитты» и чувствует тревогу. Бомбардировщики исчезают за лесом, вскоре слышны взрывы. Через несколько минут три из них возвращаются, медленно набирая высоту. Синцов понимает, что это те, кто бомбил, но тревожное предчувствие, возникшее при их вылете, не отпускает его и теперь.
Вдруг из-за облаков вынырнул быстрый, как оса, «Мессершмитт» и стремительно догнал три советских бомбардировщика. Все в грузовике сжались от ужаса, забыв про себя, и смотрели в небо. Вражеский истребитель прошёл под хвостом отставшего самолёта — тот мгновенно задымился и, оставляя чёрную полосу, рухнул в лес. «Мессершмитт» тут же атаковал второй, тот ещё немного тянул, кренясь, и тоже упал. Затем и третий был сбит точно так же — треск пулемётов, черная дымовая дорожка и взрыв.
Сержант с ужасом закричал, что идут ещё самолёты, и, стоя в кузове, будто пытался жестами остановить вторую тройку бомбардировщиков. Все в грузовике смотрели в небо с мольбой, надеясь, что лётчики заметят смертельную угрозу. Один «Мессершмитт» исчез в облаках, и Синцов на миг подумал, что у него закончились патроны, но тут из облаков вынырнули уже два. Они атаковали новый строй — задний самолёт задымился, вспыхнул и развалился в воздухе. Оставшиеся два, тяжело тянувшиеся над лесом, продолжали путь, пока люди внизу в молчании провожали их взглядами. Никто не знал, на что надеялись лётчики. Возможно, лишь на то, что враг ошибётся и попадёт под огонь их хвостовых пулемётов. Синцов с горечью подумал: а вдруг у них даже нет парашютов?
Бомбардировщик пытался отбиваться, и один «Мессершмитт», не выходя из пике, внезапно исчез за лесом — только позже стало ясно, что он сбит. Люди в грузовике вскрикнули от радости, но сразу замолчали: второй истребитель поджёг бомбардировщик, из которого спрыгнули члены экипажа, выпуская парашюты. Немец, потерявший напарника, стал расстреливать их в воздухе, экономно стреляя короткими очередями, пока они медленно опускались к лесу. Потом он сделал ещё один круг над деревьями и исчез. Последний бомбардировщик растворился за горизонтом, и небо стало пустым, как будто ничего и не было — ни самолётов, ни людей, ни боя, только дым над лесом. Синцов стоял в кузове и плакал от ярости, не замечая, что плачут все.
Симонов не выдумал этот эпизод — он был свидетелем. Откуда же взялась эта трагедия лета сорок первого?
Самым мучительным было осознавать, что титанический труд авиационной промышленности оказался напрасным. Всё яснее становилось: допущены просчёты, и не только в оценке стратегической обстановки перед войной. Ещё в 30-х годах страна сделала ставку на тяжёлые многомоторные бомбардировщики, что отвлекло ресурсы от развития истребительной авиации, без которой невозможна победа в воздухе. Хотя гигантские машины впечатляли и демонстрировали рост технических возможностей, с военной точки зрения они оказались малоэффективны. Такая «гигантомания» порождала ложное чувство уверенности и благодушия, будто авиация полностью контролирует небо.
До конца 30-х годов в СССР фактически существовало лишь два крупных конструкторских бюро — Туполева и Поликарпова, каждое монопольно развивало свою сферу, что для такой страны было явно недостаточно. ВВС к 1940 году имели устаревшие истребители И-15, И-153, И-16 и бомбардировщики ТБ-3 и СБ, не выдерживавшие сравнения с немецкими. Перевооружение началось только в первой половине 1941 года, и к началу войны новых машин было слишком мало. Авиация понесла тяжёлые потери в первые дни. Миллионы солдат и мирных жителей не понимали, где же та мощная и передовая авиация, о которой столько писали до войны. Ответа тогда не было.
Тяжёлое положение усугублялось тем, что большинство авиационных заводов находились в пределах от западной границы до Волги, и с началом войны их пришлось срочно эвакуировать в Сибирь, практически остановив выпуск самолётов в момент, когда фронт остро нуждался в технике. Лишь спустя годы стали полностью осознавать масштаб последствий. Некоторые критики обвиняли Сталина в том, что он не использовал передышку после пакта с Германией, но это противоречит фактам: под руководством ЦК шла напряжённая работа по созданию новых самолётов, танков и орудий. Я сам помню, как ежедневно готовились сводки для Сталина о ходе испытаний. Поэтому утверждения вроде слов Эренбурга, будто два года были упущены, не соответствуют действительности и не могли исходить от тех, кто реально занимался обороной.
Мы были свидетелями титанической работы ЦК по укреплению армии в 1939–1941 годах. Как не раз говорил Сталин, для полной подготовки не хватило лишь года-полутора. Новое оружие, необходимость которого выявила война в Испании, массово начало поступать на фронт только к середине 1942 года. Устоять после тяжёлых потерь первого года помогла заранее созданная промышленная база на востоке страны, результат социалистической индустриализации. Эти резервы не появились сами собой — их обеспечили миллионы людей своим трудом. Победа стала возможна благодаря духовной и физической силе народа, сплочённости вокруг партии и опоре на социалистическую систему. Иначе страна могла бы рухнуть, как рухнули буржуазные государства Европы.
Остальные части доступны по ссылке:
Теперь вы знаете немного больше, чем раньше!
Подписывайтесь на канал, ставьте лайк!