Георгий вышел из соседней комнаты, осторожно притворив за собой дверь:
— Ну как ты? Уже в порядке?
— Да, прости за истерику… Это просто было слишком неожиданно.
— Скажу честно, я и сам был на грани… Слишком много воспоминаний за один раз.
— Странно, я ведь считала, что мы уже давно всё это пережили. И тут вдруг снова колотит.
Молчание зависло тяжёлым облаком, и, чтобы разбить неловкость, Георгий предложил:
— Покажешь, где могила Кеши?
Они быстро собрались. На кладбище оба стояли в тишине, было что вспомнить.
— Знаешь, он ведь как будто ещё вчера говорил, будто все мысли наперёд, — тихо призналась Ирина.
После кладбища пришлось заехать в амбулатории: Георгий оставил там машину, чтобы не рисковать застрять на деревенской дороге.
— Софью Мироновну видел там? — спросила Ирина.
— Познакомился. Прекрасная женщина, кстати. И очень тепло о Кеше вспоминает.
Ирина ответила чуть устало:
— Не копайся в прошлом, ладно?
— Не буду, — сказал Георгий. — Просто всегда казалось, что если пересечься — будет легче...
— Это иллюзия, Гоша.
— Ты в нынешней жизни как, держишься?
Она махнула рукой:
— Всё крутится. Работа, дом. И теперь вот — Мира на моем попечении. А у тебя?
— Я после тех событий всё больше по миру болтаюсь. Сначала по морям — теперь слежу за своими строительными компаниями.
Ирина рассмеялась:
— Вот бы узнать, одобряет ли твоя жена такие проделки? Или ты холостяк?
Гоша смотрит в сторону:
— Был брак. Пара лет — и полный трэш. Она оказалась не той, кого хотелось бы увидеть вечером дома. Теперь в гулящих дам не вкладываюсь: ни души, ни денег.
Время пролетело незаметно — Ирина поняла, что до возвращения Миры ей нужно домой:
— Прости, мне пора, Мира после школы ждёт.
Георгий удивился:
— Дочка? Я думал, у тебя с Кешей не было детей…
Она чуть жёстче обыкновенного:
— У меня есть взрослая дочь, Катя. Уже студентка. А Мира — Иннокентия, я теперь за нее в ответе.
Он молча слушал, потом тихо спросил:
— Надеюсь, ты не одна со всем этим справляешься? Ты сильная… но всё равно — если что, я ведь не чужой.
Ее сердце невольно дрогнуло. Но, уходя, Ирина решила больше не подпускать Георгию к себе домой в настоящее— достаточно призраков прошлого.
Но вечером, когда осталась одна… На сердце навалилась тяжесть, какая бывает после долгой грозы: всё было выболтано, но легче не становилось, и снова неожиданно пришли слёзы.
…Георгий той ночью заново переживал первую любовь. Он столько лет привык быть один, но даже после разводов, вечеринок, новых связей никто не вытеснил из памяти Ирину — ту самую низкую, юную, с которой всё прощалось. Его опыт с браком обернулся разочарованием: жена оказалась лишь потребителем, для которой дом был лишь площадкой для вечеринок, а не тепла.
— Дарья, тебе правда никогда не хотелось просто побыть дома? — однажды честно спросил он.
— Гоша, с твоими доходами не хочется застрять на кухне? Женщина для романтики нужна, а не чтобы к плите привязываться!
Разгорелась ссора, и Георгий понял: неважно, сколько лет прошло, поиск простого семейного счастья имеет смысл только с той, кто его реально ценит.
На следующий день он вернулся домой к Ирине — сначала не потому, что хотел, а потому, что не смог выдержать то, что произошло, и не до конца.
Георгий не стал спорить с бывшей супругой, а через три года после свадьбы просто собрал чемоданы Дарьи и отвёз их к её родителям. К удивлению, родители Дарьи нисколько не обиделись — наоборот, поблагодарили за честность и признались, что всегда были рады такой зятю, а дочь их будет счастлива и сама. Потом уже понял, что все рассказы Дари о «трудном детстве» были преувеличены: мать — учительницу начальных классов — уважали в селе, отец руководил крупной стройкой.
После разрыва Георгий твёрдо решил навсегда оставить все семейные замыслы. Свобода без обязательств по его соглашению, и только холодными вечерам подбирались воспоминания — и вдруг старость встретилась, без детей, без даже котёнка. С годами эта тревога затихла — до того самого дня, когда, встретив Ирину, почувствовал: внутри вновь оживает странная, но теплая надежда.
«Ты вел себя как последний идиот», — укорял себя он на третий день после разговора. "Вместо простого человеческого шага опять стал храбриться. Она ждала другого..."
Однажды этот внутренний спор вывел его из себя:
— Ну что мне теперь делать? Мне сорок пять, и у меня одна «стабильность» — одиночество! Может, уже поздно что-то изменить?
Внутренний голос не унимался:
— А любовь — подчиняется возрасту? Ну и пусть она осталась у тебя на всю жизнь без срока давности...
Едва решив для себя, Георгий на следующий день отправился обратно в Сосны.
В это время Ирина Анатольевна тоже не находила покоя. Она решила навестить дом Иннокентия — и заодно поехать туда с девочками на выходные. Катя удивилась: никаких возражений. Мира, услышав про поездку, захлопала в ладоши:
— Я соберу свои игрушки! И тётя Соня мне подарила свежие пирожки!
У Кати всё проще:
— Мне бы отоспаться... Мечта всей трудной студенческой жизни.
В пути Катя ворчала о своих мечтах — о работе, спокойствии, возможности остаться в городе, где не надо «горбатиться», как отец.
— Катя, ты же хотела совсем другого!
— Мама, год назад это было одного, а сегодня мне совершенно неинтересно соревноваться за чьи-то заслуги...
Поездка в Сосны получилась короткой. Снегопад замёл дорогу — пришлось бросить машину и пройти пару километров пешком. Дома всё казалось нетронутым, а Мира, вбежав в свою комнату, не сдержала слёз:
— Я скучаю по этому дому...
— Милая, когда-нибудь обязательно здесь всё наладится, — обняла дочку Ирина.
Попытка перекусить закончилась тем, что все припасы были испорчены. Катя скептически посмотрела на мать:
— Сегодня разгрузочный день!
Мира не растерялась:
— Я сбегаю к бабушке Соне — она меня накормит!
У тёти Сони действительно был заготовлен пир пирогов и уютный стол. Она успокоила всех рассказом о скором приезде нового фельдшера — Николая, городского, да с добрым лицом.
Вечером всё внезапно переменилось: во дворе раздались голоса. В доме ворвались двое — грубый мужчин и небрежно одетая женщина. Они сразу начали хозяиничать:
— Накрывайте! Гости приехали!
Мира возразила:
— А Вас никто не звал!
Мужчина суетливо поучал девочку, а его спутница вдруг объявила, что это ее дом, а ее муж тут работал фельдшером. Когда же Катя попыталась выгнать незваных гостей, Мира выбежала на улицу и подняла крик:
— Помогите!
Соседи среагировали, самозванцы поспешили удалиться. В этот момент во двор въехала дорогая машина — и Мира ахнула:
— Крутая тачка!
Из авто вышел Георгий. Катя, недоверчиво прищурившись, спросила:
— Новые гости? Вас, дядя, тоже позвали жить?
— Это... — едва выговорила Ирина: — Это Георгий, брат Кеши. Катя… это твой настоящий отец.
Признание повисло в тишине. Все были ошеломлены, особенно Георгий:
— Такое невозможно… Ты серьёзно?
— Да. Хочешь — делай тест. Но правда именно такая.
Катя смотрела то на мужчину, то на мать — всё было как в тумане. Мира же только обрадовалась — неприятная гостья больше не вернётся, можно снова мечтать о семье.
Когда все немного пришли в себя, появились слова. Ирина взволнованно:
— Прости, я не могла больше молчать. Ты никогда бы не узнал...
Георгий с трудом выговорил слова:
— Почему ты мне тогда не сказала? Я был в море, нас целый месяц держали под арестом, ни связи, ни писем… Ты вышла замуж — я только потом всё узнал…
— Я делала по-своему. Не хотела, чтобы твоя дочка росла в чужой семьей, но и клеймо навесить не могла... Всё так случайно сложилось!
Прошло почти два десятка лет, но Ирина и Георгий впервые за это время открылись другу другу. Оба одинаковы: судьба дала им ещё один шанс не совершить старые ошибки.
— Давай просто помолчим… и посидим рядом, — тихо сказал Георгий. — Иногда самое главное находишь, когда не ждёшь ничего.
За дверью Катя обняла Миру и прошептала:
— Знаешь, а ведь мы теперь и по настоящему настоящая семья.
Новая история ждет вашего прочтения: