Реальный прототип: доктор, а не сыщик
Шерлок Холмс — это, в первую очередь, не человек, а бренд. Очень успешный. И, как у любого раскрученного бренда, его реальная история сильно отличается от того, что написано на этикетке. Создатель этого персонажа, сэр Артур Конан Дойл, не то чтобы придумал его с нуля. Дойл, который сам был врачом (и, откровенно говоря, не слишком преуспевающим), просто «списал» своего героя с реального человека. Этим человеком был один из его университетских преподавателей в Эдинбурге, доктор Джозеф Белл. Белл был настоящей звездой медицинской школы, но не из-за своих операций, а из-за своего «шоу». Он обладал, как вежливо говорится в шведском источнике, «острым даром наблюдения». На практике это означало, что он мог, взглянув на пациента, выдать о нем массу информации, да так, что окружающие удивлялись. Он смотрел не на симптомы, а на детали: мозоли на руках, татуировки, акцент, грязь на ботинках, пыль на рукавах. Он мог сказать: «А, вы, я вижу, сержант артиллерии, недавно вернулись из Индии, и у вас есть определенные привычки». Пациент кивал, а студенты, включая молодого Дойла, стояли с открытыми ртами. Это была не магия. Это был просто опыт и внимание, которые Белл превратил в свой фирменный трюк.
Дойл, отчаянно нуждавшийся в деньгах и пописывавший рассказы, моментально понял: вот он, золотой билет. Он взял этот метод — по сути, диагностику — и перенес его из больничной палаты на место преступления. Он просто заменил пациента на преступника, а болезнь — на улику. Сам Белл, к слову, прекрасно знал, что он стал прототипом, и, кажется, даже гордился этим. Он был, как его описывают, «человеком эпохи Возрождения» — увлекался орнитологией, писал стихи, занимался спортом. Дойл не поскупился и передал часть этих черт своему герою, хотя и в более мрачном, богемном варианте. Так, увлечение Белла поэзией превратилось у Холмса в игру на скрипке, что сделало образ более утонченным. Даже имя героя — это не вспышка озарения, а чистый расчет, гибрид, собранный из частей. Как отмечает шведский источник, Дойл взял фамилию популярного в то время американского юриста Оливера Уэнделла Холмса (которого он уважал) и имя Альфреда Шерлока, не то скрипача, не то просто известной фамилии. Он слепил образ из того, что было под рукой: метод — от Белла, имя — от уважаемого судьи. Так что у истоков величайшего сыщика стоял не гений криминалистики, а наблюдательный врач с хорошей памятью на эффектные трюки своего профессора.
Роль доктора Ватсона: помощник или летописец?
Гению нужен зритель. А если гений не слишком прост в общении — ему нужен тот, кто представит его публике. Эту роль в саге о Холмсе блестяще выполняет доктор Джон Ватсон. Все знают, что он «близкий друг» и «помощник», который «следует за ним в огонь и в воду», но, как правило, «не так быстр в умозаключениях». Это идеальная формулировка. Ватсон — это мы, обычные люди. Он тот самый человек в зале, который спрашивает: «А как вы это сделали?» — чтобы гений мог картинно развернуться и объяснить свой трюк. Без Ватсона Холмс был бы просто странным человеком, который сидит в квартире, прибегает к помощи стимуляторов (а в ранних рассказах он это делает) и бормочет что-то о пепле от сигар. Ватсон превращает это чудачество в легенду. Он, как отмечает шведский источник, «летописец» приключений Холмса. И, как отмечает тот же источник, сам Холмс относился к этим записям с нескрываемым презрением, считая их «поверхностным сенсационализмом». И он был абсолютно прав. Холмс был дотошным ученым. Ему был важен метод. А Ватсон был прирожденным журналистом. Ему была важна история. Он понимал, что публику мало интересуют 20 страниц рассуждений о 140 видах табачного пепла. Публике нужен экшен, туман, кэбы, опасные преступники и триумф героя. Ватсон брал скучную дедуктивную работу Холмса и заворачивал ее в яркую обертку.
Их отношения — это не столько дружба, сколько симбиоз. Шведский текст упоминает «глубокую привязанность между ними», но это, возможно, фигура речи. На деле это постоянные подколки и демонстрация интеллектуального превосходства со стороны Холмса. Он самоутверждается за счет Ватсона. А Ватсон? Ватсон получает материал для своих бестселлеров. Не будем забывать, что именно Ватсон публикует эти истории и, надо полагать, неплохо на них зарабатывает. Он нашел свою золотую жилу. Они живут вместе на Бейкер-стрит 221B (кстати, вымышленный адрес) и до, и после женитьбы Ватсона. Это очень практично: Ватсон всегда рядом, чтобы записать новый "кейс", а Холмсу есть на ком оттачивать свое остроумие. Ватсон — это не «правая рука». Он — идеальный продюсер. Он терпит сложный характер звезды, потому что эта звезда приносит ему славу и деньги. Он сознательно выставляет себя немного «отстающим», чтобы на его фоне Холмс выглядел еще гениальнее. Это классический прием, который работает безотказно. Без Ватсона не было бы никакого Холмса. Был бы просто асоциальный человек с лупой.
Знаменитая фраза: рождение кинематографического мифа
У каждого великого бренда должен быть слоган. У Nike — "Just Do It". У Apple — "Think Different". А у Шерлока Холмса — "Элементарно, мой дорогой Ватсон". Эта фраза прочно вошла в мировую культуру. Она идеально передает всю суть их отношений: снисходительность гения и восхищенную простоту его друга. Любой пародист, надевая узнаваемую шляпу, первым делом произнесет именно ее. Ирония в том, что Шерлок Холмс никогда этого не говорил. Как четко указывает шведский источник, ни в одной из 56 новелл и 4 романов Конан Дойла этой фразы нет. Это стопроцентный миф, кинематографическое нововведение. Как же так вышло? Конан Дойл был близок, но не соединил их. В рассказе «Горбун» (1893) Холмс действительно произносит оба слова в одном диалоге, но по отдельности. Он говорит «Элементарно» (Elementary) после того, как объясняет Ватсону свой вывод, а чуть раньше обращается к нему «мой дорогой Ватсон» (my dear Watson). Но он не соединяет их в ту самую знаменитую фразу. Он просто говорит «элементарно» — как и любой другой человек, который хочет сказать «это просто».
Так откуда же она взялась? Ее придумали те, кому было нужно короче и ярче. Скорее всего, это конструкция из многочисленных экранизаций. Шведский текст упоминает 175 фильмов (а на самом деле их гораздо больше, Холмс — один из самых экранизируемых персонажей в истории). Кино не терпит длинных объяснений. Ему нужна «крылатая фраза». "Elementary, my dear Watson" — это идеальная «catchphrase». Она короткая, емкая, мгновенно узнаваемая и отлично передает характер. Она стала настолько популярной в фильмах 1930-х годов (особенно с Бэзилом Рэтбоуном), что публика просто «дописала» ее в книги. Люди были уверены, что так и было у Дойла. Это классический пример того, как адаптация вытесняет и заменяет собой оригинал. Зачем читать длинный и, откровенно говоря, довольно сухой абзац с рассуждениями Холмса, если можно просто вставить одну яркую фразу, которая делает ту же работу? Миф оказался сильнее, потому что он был лучше упакован.
Канонический образ: кто придумал шляпу и трубку
Если попросить ребенка нарисовать Шерлока Холмса, он нарисует две вещи: узнаваемую шляпу с двумя козырьками и большую изогнутую трубку. Эти два предмета стали таким же символом сыщика, как уши — символом Микки Мауса. И тут нас ждет очередное несоответствие: как справедливо отмечает шведский источник, ни шляпа-«дигстакер», ни трубка-«калабаш» в книгах Конан Дойла не упоминаются. Это тоже позднейшие наслоения, которые не имеют к автору никакого отношения. Давайте разберемся. Начнем со шляпы. Эта кепка с двумя козырьками и ушами (deerstalker) — это не городской головной убор. Это специализированная кепка для охоты на оленей в сельской местности (отсюда и название). Ее козырьки защищали от солнца спереди и от дождя, льющегося за шиворот, сзади. Носить такое в викторианском Лондоне — это как прийти сегодня в респектабельное место в совершенно неподходящей одежде. Холмс у Дойла носил в городе обычный котелок или цилиндр, как и положено джентльмену. Откуда же взялась кепка? Ее придумал первый и самый известный иллюстратор рассказов, Сидни Пэджет. Когда Холмс по сюжету отправлялся за город, в поля и болота (например, по делу «Собаки Баскервилей»), Пэджет рисовал его в этой самой охотничьей кепке. Это было логично. Но образ оказался таким ярким и необычным, что его тут же подхватили театральные постановщики и ранние киношники. Они решили не заморачиваться со сменой костюма и оставили Холмсу эту кепку на постоянной основе. Так характерный сельский головной убор стал визитной карточкой главного городского сыщика.
Теперь трубка. Та самая знаменитая, большая, с изогнутым чубуком. Это калабаш (calabash), трубка, сделанная из высушенной тыквы. В книгах Холмс курил все подряд: и дешевые глиняные трубки, и сигары, и папиросы. Но калабаш? Нет. Его история еще проще и практичнее. Причина — банальный театральный реквизит. Первым великим Холмсом на сцене был американский актер Уильям Джиллетт. Он играл эту роль сотни раз. И ему нужно было курить на сцене, но при этом активно жестикулировать и произносить монологи. Прямая трубка (как у Дойла) закрывала бы ему лицо от публики и мешала бы говорить. А большой изогнутый калабаш идеально лежал в руке, его можно было держать в зубах, не напрягаясь (тыква очень легкая), и при этом он не мешал ни говорить, ни играть лицом. Это было чисто техническое, сценическое решение. Публике понравилось. Это выглядело внушительно и «интеллектуально». Кино просто скопировало этот удачный сценический ход. В итоге мы получили каноничный образ Холмса, который не имеет к Конан Дойлу никакого отношения. Его одели не автор, а иллюстратор и актер.
Жизнь после автора: почему вымысел оказался сильнее правды
В итоге что мы имеем? Самый известный детектив в мире — это, по сути, образ, собранный множеством разных людей. Конан Дойл дал ему имя и метод, «списанный» у профессора. Доктор Ватсон (как персонаж) обеспечил ему пиар и превратил скучные лекции в захватывающие истории. Анонимные сценаристы и актеры (вроде Джиллетта и Рэтбоуном) подарили ему бессмертный слоган. Иллюстратор (Пэджет) и снова актер (Джиллетт) выдали ему фирменный костюм. Оригинальный Холмс Конан Дойла — довольно сложный, местами человек со своими слабостями и высокомерием. А Холмс, которого мы все знаем, — это икона, логотип, бренд. И, как любой бренд, он должен быть простым и узнаваемым. Шляпа, трубка, фраза — это три кита, на которых держится этот бренд. Они работают как моментальные идентификаторы. Вы видите этот силуэт — и вы тут же понимаете, о ком речь. Вам не нужно читать 4 романа и 56 рассказов. Оригинальный текст стал неважен. Важен миф. Миф о Холмсе оказался куда живучее и сильнее, чем сам Холмс. Конан Дойл в какой-то момент так устал от своего героя (который отнимал у него время от «серьезных» исторических романов), что просто отправил его на дно Рейхенбахского водопада. Но публика была крайне недовольна. Читатели требовали вернуть бренд. И Дойлу пришлось, поступившись своими творческими амбициями, «воскресить» сыщика. Потому что бренд уже принадлежал не ему, а публике. И публика хотела не сложную реальность, а красивую, цельную легенду. И она ее получила.
Понравилось - поставь лайк и напиши комментарий! Это поможет продвижению статьи!
Подписывайся на премиум и читай дополнительные статьи!
Поддержать автора и посодействовать покупке нового компьютера