Зима в Кремле. Гроб государя. Скорбящие придворные стоят тесным кольцом вокруг катафалка императора Александра. Внезапно женщина в траурном одеянии приближается, убирает чёрный газ с лица, оставляет букетик голубых цветов у изголовья покойного.
Чиновник архива Дмитрий Веневитинов смотрит не отрываясь — и его сердце больше не принадлежит ему. Это была зима двадцать шестого года.
*****
Имя её звучало в разных интонациях.
Александр Пушкин сочинил для неё строки про «царицу муз и красоты», посвятив «Цыган».
Князь Вяземский оставил восторженное описание: «волшебный замок музыкальной феи, где мысли, чувства, разговор, движения — всё было пение».
Простой народ Вечного города величал просто — Благочестивая.
История одной женщины, которая прожила две разных жизни. Она успела побывать блистательной хозяйкой салона в первопрестольной и смиренной благотворительницей на чужбине.
Дрезденское детство без матери
Декабрь восемьдесят девятого завершался рождением девочки в саксонской столице. Отец — дипломат при дворе, человек просвещённый, покровитель искусств Александр Белосельский-Белозерский. Роды забрали жизнь Варвары Татищевой.
Малышка росла под присмотром отца и взрослых сестёр, странствуя по европейским столицам. Языки давались легко — итальянская, французская, английская, греческая речь. А родное русское слово оставалось чуждым. Лишь перевалив за шестнадцать, впервые она ступила на землю империи.
Придворная карьера началась восемьсот восьмого года. Она стала фрейлиной при дворе королевы Луизы Прусской. Спустя три года вышла замуж за князя Никиту Григорьевича из рода Волконских, который состоял адъютантом при самодержце.
Супружество складывалось необычно. Государь Александр Павлович питал к юной особе чувства нескрываемые.
Строчил послания: «Горю нетерпением, княгиня, пасть к стопам вашим».
Супруга превращал в почтальона, вручая ему письма для доставки собственной жене. Придворные посмеивались за спиной!
*****
Природа щедро одарила эту особу. Внешние данные, острый ум, образованность — всё имелось. Плюс редчайший дар — контральто необыкновенной глубины, бархатистое, магнетическое.
Парижские театралы устраивали овации, слушая её партию в россиниевской опере про итальянку в алжирском плену.
Московская публика видела её в мужской роли Танкреда — подобные партии создавались именно для таких уникальных голосов.
Один из современников записал: «Эта замечательная женщина, с остатками красоты и на склоне лет, писала и прозою, и стихами. Всё дышало грацией и поэзией в необыкновенной женщине».
Дом на Тверской, где собиралась Москва
Осенью двадцать четвёртого состоялся переезд в древнюю столицу. Родовое гнездо на главной улице (здание сохранилось — нынешний Елисеевский гастроном занимает его площадь) превратилось в место притяжения культуры.
Привезённые из итальянских поездок античные мраморы, полотна старых мастеров украшали залы.
Но ценнее всего были гости!
Баратынский, Пушкин, польский поэт Мицкевич, юный Веневитинов, Вяземский — литературная элита эпохи сходилась под этой кровлей. Хозяйка организовывала музыкальные вечера, любительские спектакли, даже оперные постановки в домашних стенах.
Двадцать пятый — вступление в научное Общество, занимавшееся русской стариной. Погружение в летописи, археологические изыскания, изучение народного творчества увлекло её всерьёз.
Результатом стал исторический роман о пятом столетии славян. Публикация без имени автора, ведь светское общество косо смотрело на учёные занятия дамы из высшего круга. Волконская проигнорировала косые взгляды, начала новый труд о княгине Ольге.
Личная драма разыгралась вокруг молодого стихотворца Веневитинова. Разница в возрасте шестнадцать лет, чувства его безответные и мучительные, и стихи посвящённые «К моей богине», «К моему перстню».
Зинаида поступила решительно. Она объявила о готовности дружить, но не более, устроила карьеру в северной столице. Прощальный дар — древнее кольцо бронзовое, извлечённое археологами из пепла Геркуланума, города, уничтоженного вулканом вместе с Помпеями. Сама называла это «залогом сострадания».
Юноша прикрепил перстень к часовой цепи, дал обет, мол, надену на руку лишь перед алтарём либо на смертном одре. Провёл в Петербурге четыре месяца, схватил простуду, лежал в жару.
Товарищ Хомяков надел кольцо на его руку. Больной очнулся, произнёс: «Разве меня венчают?» — и осознал истину. Скончался двадцати одного года от роду.
О трагедии Зинаиде сообщил поэт Козлов строками: «Я знаю, какого друга Вы лично потеряли в нем».
Опасная щедрость души
Затем грянуло декабрьское восстание. В списках осуждённых была родня по мужу, Сергей Волконский. Две дворянки совершили поступок беспримерный — отправились за мужьями-бунтовщиками на каторгу. Мария Волконская, Екатерина Трубецкая. Зинаида организовала прощальный вечер в своих стенах. Открыто, демонстративно, на виду у всех.
Безумная смелость! Сочувствие мятежникам приравнивалось почти к измене престолу. Полиция открыла дело, установила слежку за княгиней. Существование в отечестве становилось невыносимым. Добавилось ещё то, что после кончины Александра Павловича состоялся переход в католическую веру, что окончательно испортило отношения с двором. Весной двадцать девятого навсегда покинула российские пределы, выбрав Рим.
Последние годы среди римских бедняков
Приобретённая вилла располагалась на Эсквилинском холме, близ площади святого Иоанна. Прозвище «малая приёмная Ватикана» приклеилось к её дому — католическая верхушка постоянно наведывалась.
Особая дружба связывала Зинаиду с профессором Меццофанти, будущим кардиналом. Русские творцы, оказавшиеся в Вечном городе, непременно заглядывали к соотечественнице. Гоголь останавливался подолгу, Брюллов Карл заходил побеседовать, Иванов Александр два десятка лет работал над грандиозным полотном неподалёку.
Главным занятием стала помощь страждущим. Раздача денег нуждающимся, пожертвования церквям и монастырям, поддержка нищих. Почти навязчивая идея — супруг скончался в сорок четвёртом, сын повзрослел и уехал служить по дипломатической части, остались лишь чужие беды, которые хотелось облегчить.
Январским вечером шестьдесят второго пожилая семидесятидвухлетняя женщина шла по улице. Стужа пробирала насквозь, ледяной ветер. Возле храма жалась к стене замёрзшая нищенка. Княгиня сбросила тёплую верхнюю одежду, накинула на бедняжку. Через несколько дней простудилась, слегла в постель и угасла. Пятое февраля.
Александр, единственный сын, издал материнские сочинения на двух языках сразу — французском и русском. Но богатейшее собрание бумаг — пушкинские автографы, баратынские рукописи, веневитиновские черновики — ушло с молотка, распродано по частям.
Тело упокоили в церкви у Треви, но позднее переместили на общегородское кладбище по санитарным причинам.
Весной тридцатого советская власть вскрывала захоронения упразднённого Симонова монастыря. В гробу Веневитинова обнаружили то самое геркуланумское кольцо — столетие провело оно в земле. Сегодня экспонат музейной коллекции. А римские власти сохранили память — одна из улиц носит имя русской княгини.
Беднота итальянской столицы не забыла женщину, снявшую зимой последнюю одежду ради мёрзнущей чужестранки.