оглавление канала, часть 1-я
Марат медленно открыл глаза. Окружающий мир был виден словно сквозь дымчатую линзу. Он почувствовал небывалую лёгкость во всём теле. Поднял руку, совсем не чувствуя её веса. Встал с камня и скользнул, будто на лыжах, в сторону. Пространство впереди него прогнулось, расширяя границы «кокона». Он замер в раздумье. Что это такое? Ведь он хотел просто остаться один, чтобы сосредоточиться, не более того, а оказался… где? Внезапная догадка вызвала у него улыбку радости. Ну конечно! Он на перекрёстке! Слишком много энергии он вложил в своё желание и просто «прорвал» материю мира, обойдя всякие условности и ритуалы!
С этого перекрёстка он теперь может шагнуть куда угодно! Ему вдруг очень захотелось оказаться на поляне, по которой бегают пёстрые куры, а два щенка чёрно-белой масти резвятся, гоняясь за жёлтой бабочкой. Где на крыльце дома сидит дед Сурма и починяет дратвой старые валенки, откидывая тыльной стороной ладони белые, как снег, пряди, падающие ему на глаза. Увидел, как дымчатая стенка «кокона» плавно заходила волнами. Стоп! Он не может! Точнее — не должен! Нужно сосредоточиться на другом. Сейчас не время и не место для подобной слабости.
Не без усилий представил длинный каменный коридор с факелами на стенах, который показывал ему Иршад. Увидел на сером граните пляшущие тени пламени, почувствовал слабый запах копоти, исходящий от древних стен. Прямо перед ним стали вырисовываться расплывчатые контуры двери, собранной из тяжёлых, потемневших от времени дубовых плах с чёрными железными заклёпками по краям. Торопливо полез в карман, доставая связку старинных ключей, которую вручил ему Иршад. Почти не глядя, выбрал нужный ключ. Металл заскрипел о металл. Он потянул на себя кованую скобу, и дверь отворилась, образуя широкую щель. Поколебавшись несколько мгновений, он решительно шагнул в тёмный проём, оказавшись в длинном каменном коридоре.
Внутри плеснулась радостная мысль: он смог! У него получилось! Пространство тут же отреагировало на потерю концентрации слабым колебанием. Голос Сурмы зашуршал в его голове слабым шёпотом:
«Оказавшись на перекрёстке, не теряй самообладания! Утратив сосредоточенность, можешь провалиться в неизвестную реальность и заблудиться между мирами. Думай о цели — и тогда нужная реальность сама ляжет тропой тебе под ноги…»
Марат на мгновение прикрыл глаза, а когда вновь открыл — уже стоял в длинном каменном туннеле. Очень захотелось обернуться назад. Ему даже пришлось покрепче сжать кулаки, чтобы побороть это почти непреодолимое желание. Сделал глубокий вдох-выдох и зашагал вперёд, стараясь не думать ни о чём, кроме библиотеки Иршада.
На пути ему попалось ещё несколько дверей. Да, Иршад постарался на славу, защищая своё хранилище! Тем интереснее было побыстрее до него добраться. О времени не думалось. Похоже, здесь его совсем не было или оно текло по другим, непонятным правилам и законам, потому что юноша не чувствовал ни жажды, ни голода. Кстати, усталости он тоже не ощущал. Размышлять о причине этого не стал, боясь утратить сосредоточенность.
И вот, наконец, перед ним была последняя дверь. Странно, но Марат знал, что она последняя. К тому же на связке оставалось всего два неиспользованных ключа: один большой, кованый — как раз подходящий для такого замка, как в этой двери; а вот последний был совсем маленьким, словно от какой-то шкатулки. Разумеется, он не верил, что Иршад вот так запросто возьмёт и допустит его ко всем своим тайнам. Не в духе старого змея было бы такое. Интересно, чего он от него ждёт?
Марат отпер последнюю дверь и замер на пороге. Перед ним было то самое место, которое ему показывал Иршад — огромное пространство с ровными, бесконечными рядами стеллажей. Здесь было достаточно светло, но свет был неярким, приглушённым, словно от ночного торшера. Всё, что было за пределами этих книжных рядов, тонуло во мраке. Но этот мрак был не таким, каким бывал в тёмных помещениях. Казалось, что он в вечерних сумерках попал на лесную поляну, где свет заходящего солнца розовато-голубыми отблесками ещё проникал на открытое место, а в глубине леса уже начинала клубиться туманная тьма. И в этом мраке скрывалась пустота — бездна, у которой не было конца. Он зябко передёрнул плечами, ощутив на мгновение дыхание этой пустоты, словно она уже коснулась его полой своего плаща, сотканного из тьмы.
Как он ни пытался, источника света не увидел. Казалось, что свет исходил от самих книг. Марат сделал несколько шагов вперёд. Звук шагов был глухим и настораживающим, не создающим эха. Зарождаясь, он почти тут же гас, превращаясь в тревожный шепот-шуршание, словно он шёл не по каменному полу, а по какой-то мягкой поверхности. Тут же появилось ощущение, будто изо всех углов за ним наблюдают чьи-то внимательные глаза. Ему сделалось не по себе, хотя эти взгляды не казались враждебными — скорее, любопытными. Чтобы прогнать тревожность, наползающую на него со всех сторон, он тихо проговорил вслух самому себе:
— Да… Наверняка в этом месте не бывает много посетителей…
И тут же в пещере раздался шёпот, похожий на шум ветра в кронах деревьев:
— …Посетителей, посетителей, посетителей…
Стараясь не оглядываться, он подошёл к одному из первых стеллажей. За стеклянными дверцами стояли ряды книг с руническими надписями на корешках. Одни фолианты были толстыми, другие — поменьше. На каждой полке была прибита табличка, матово блестевшая латунной поверхностью. На ней — знаки, тоже рунические. Марат мысленно подосадовал, что дед не научил его читать древние руны. Наверняка все эти книги хранили необыкновенные тайны. Он вспомнил, с какой жадностью смотрел на него Акка, когда просил взять с собой. Да, шаман был готов пойти на многое, чтобы попасть сюда. Он усмехнулся: поистине, бодливой корове Бог рог не дал.
Марат медленно прошёл вдоль стеллажей — и один вдруг привлёк его внимание. Второй с краю, в четвёртом ряду. Он был совсем другого размера. Из светлого, берёзового дерева, изукрашенный странной резьбой. Его закрывали не стёкла, а большие дымчатые кристаллы, сквозь которые нельзя было рассмотреть то, что скрывалось внутри. На дверце этого стеллажа висел маленький замочек, напоминающий по форме свернувшуюся змею. Марат достал связку ключей, внимательно оглядел последний, неиспользованный ключ. Кажется, это и есть тот самый замок, который он должен открыть.
Будто сквозь туман, он вдруг увидел, как его рука, помимо воли, сама потянулась к замку. Руки почему-то задрожали, а на лбу выступила испарина. Змея на замке вдруг подняла голову и зашипела. Марату показалось, что он даже увидел маленький раздвоенный язычок, высовывающийся из пасти металлического гада. И тут же внутри головы он услышал шипящий шёпот:
«Открой… Ты получишь могущество, которого ещё никто не имел в этом мире… Ты сможешь повелевать вселенной, получив знания, спрятанные за этой дверцей. Только поверни ключ — и перед тобой откроется другой мир, в котором ты станешь не рабом, но господином… Смелее…»
Напряжение сводило судорогой всё тело. В горле пересохло. Словно зачарованный, он не мог отвести взгляда от змеиной головки, которая стала вдруг разрастаться, пока не нависла над ним тяжёлой тенью. Жёлтые огненные глаза рептилии смотрели пристально, не отрываясь, будто стараясь прожечь его душу насквозь, лишая воли. Он почти утратил контроль над собственным телом, зачарованно глядя в глаза змеи. Кровь стучала в висках тревожным гонгом.
И тут, в самом потаённом уголке гаснущего сознания, едва слышный голос прошептал:
«Ловушка…»
В самый последний момент, когда ключ уже был готов войти в ложе замка, неимоверным усилием он резко отдёрнул руку. Связка ключей выпала из ослабевших пальцев и со звоном, прозвучавшем в этой мертвящей тишине, словно удар колокола, упала на каменный пол. Рассерженное шипение заполнило его сознание:
«Пожа-ле-е-ешь…»
Марат, очнувшись от морока, попятился от странного шкафа, пока не наткнулся спиной на соседний стеллаж. Дыхание с хрипом вырывалось из груди, будто он пробежал дистанцию в несколько километров. Всё тело содрогалось от внутренней слабости. Он вытер дрожащей ладонью вспотевший лоб и только потом наклонился, чтобы поднять связку ключей. Ему показалось, что металлическое кольцо, связывающее ключи, было горячим. Постояв ещё несколько минут, пытаясь привести дыхание в норму, он с трудом отлепился от стеллажа и шатающейся походкой пошёл обратно к выходу. Ему вдруг пришла мысль, что именно этот странный шкаф и был его истинным испытанием. И он его выдержал, но не чувствовал ни радости, ни триумфа, только гулкую пустоту внутри с легким горьковатым привкусом разочарования.
