Для одних баня – удовольствие, почти ритуал очищения. Зашёл в парную, попарился с веником, выскочил на мороз и будто родился заново. Для других – детская травма. Многие помнят, как в советские времена ходили в общественные бани: тесно, жарко, пар щиплет глаза, а вокруг – чужие тела. Стыдно раздеваться, стыдно смотреть, но выбора нет. Эта неловкость родом из нашего прошлого, хотя изначально на Руси баня не вызывала ни стыда, ни смущения. Там мылись все: и мужики, и бабы, и дети, и старики. Совместное мытьё считалось таким же естественным делом, как ужин или работа в поле.
Но стоило появиться на горизонте иностранцам, как привычная русская чистоплотность превратилась в «разврат и варварство». Они подглядывали за нашими предками исподтишка: через щели в дверях, через окна, из-за перегородок. Делали вид, будто забрели случайно, а потом хватались за перо и, морща нос, изливали возмущение: жар, пар, голые мужские и женские тела, берёзовые веники и громкий хохот... На бумаге выходил сплошной срам и похоть. Хотя если посмотреть, как мылись в Европе тех лет, становится ясно: зря гости старались нас пристыдить. Сами-то они были не прочь у себя дома попариться с вином, музыкой и блудливыми банщицами.
«Мыльня» – гордость русской семьи
На Руси баня была не роскошью, а частью повседневного быта. Мылись часто: не только по субботам и в «чистый четверг» перед Пасхой, но и после дороги, во время болезни или перед праздниками и обрядами. Упоминания о банях встречаются уже в древнейших источниках: ещё при князе Вещем Олеге, в договоре с Византией IX века, русские требовали, чтобы им позволяли «творить мовы», то есть мыться в бане. Само слово «баня» в старину чаще звучало как «мыльня» – место, где парятся и моются с мылом.
Чистота для наших предков была не просто гигиеной, а состоянием, необходимым для внутреннего равновесия и общения с высшими силами. Тело воспринималось не как источник греха, а как часть природы, достойная уважения и ухода. В дохристианской традиции женское тело связывалось с образом земли, плодородием и жизнью, поэтому нагота не вызывала стыда. Мыться всем вместе считалось естественным: баня была пространством очищения, а не соблазна. В этом не было ни таинства, ни нарушения приличий – лишь древняя привычка к чистоте и уважение к телу, которое понимали как дар, а не как проводник греха.
Как австрийский барон подглядывал за русскими бабами в бане
Вот уж кто по-настоящему интересовался русскими банями – так это иностранцы. Они описывали их с тем азартом, с каким обычно наблюдают за запретным зрелищем. Их интересовало не устройство парной и не купальные ритуалы, а поведение людей внутри. Барон Августин Мейерберг, посол императора Леопольда, прибывший к царю Алексею Михайловичу, однажды признался, что подглядывал за «мытьём» в московской бане.
Он описывал просторное деревянное помещение, разделённое перегородкой: с одной стороны парились мужчины, с другой – женщины. Но дверь в помещение была общей. Когда жара становилась невыносимой, женщины, простые горожанки, выходили из своей половины совершенно нагими. Они могли остановиться у двери, переговариваться с мужьями, шутить, не смущаясь ни посторонних, ни случайных зевак. По словам барона, они выставляли «нахальным взглядам свою наготу, возбуждающую любострастие», а после парилки выбегали вместе с мужиками на воздух, плескались у реки, смеялись и хлестали себя вениками.
Как чех хотел помыться в русской бане одетым и был поднят на смех
Чех Бернард Таннер, побывавший в Москве в 1678 году, признался, что зашёл в баню «ради любопытства» – хотел своими глазами увидеть, как моются эти северные люди. Он ожидал, что всё будет чинно и похоже на европейские купальни: с ваннами, полотенцами, банщиком, который подаст воду и поможет растереться. Но действительность ошарашила его с первых шагов.
Окна не занавешены, двери настежь, жар валит клубами, а в парилке – гомон, пар и нагие тела. Мужчины и женщины свободно перемещаются, разговаривают, смеются, хлещут себя вениками. Таннер вошёл в рубахе, полагая, что так приличнее, и этим только вызвал взрыв хохота. Русские, увидев одетого гостя, смеялись до слёз: как можно мыться не раздевшись?
Он отметил и другое: никаких банщиков или слуг нет, каждый делает всё сам. Кто хочет воды, спускается к реке с вёдрами, кто устал – садится на полку и поливает себя ковшом. Таннер с товарищами выдержали недолго. Он пишет, что русские «вместо того, чтобы тереться» начали хлестать себя прутьями, окатываться ледяной водой и при этом, «даже при детях, выделывать непристойные движения». Смущённые, гости поспешил уйти «сухими, как пришли», так ничего и не поняв в этом странном народном ритуале.
Как голландец «незамеченным образом отправился в баню», а немец выпросил отдельную мыльню
Голландский моряк и путешественник XVII века Ян Стрюйс и немецкий историк Адам Олеарий тоже решили убедиться во всём лично. Олеарий, по его собственным словам, «незамеченным образом отправился в баню», словно шпион, чтобы увидеть «варварский обычай». Он писал, что помещение было разделено бревенчатой стеной, но вход у мужчин и женщин общий. Женщины после парилки нередко выходили обнажёнными, чтобы перекинуться словом с мужьями, не считая нужным ни прикрываться, ни краснеть.
Стрюйс описывал ту же картину: мужчины и женщины, молодые и старые, заходят в одну дверь, прикрываясь разве что веником, парятся вместе. Разогревшись, выбегают наружу и с криком бросаются в снег или реку. По его словам, иностранцы, смущённые этой открытостью, выпросили для себя отдельные парные – «чистые и благоуханные», где можно было мыться по-европейски, с травами и мёдом, вдали от русского шума и хохота.
Как власти на Руси боролись с «банным развратом»
Совместные бани издавна вызывали тревогу у церковных и светских властей. Уже в XVI веке священники видели в них источник искушений. На Стоглавом соборе 1551 года прозвучал первый официальный запрет: мужчинам и женщинам «не мытися вместе». За нарушение полагалось церковное наказание. В XVII веке борьба с наготой продолжилась. При Алексее Михайловиче и Фёдоре Алексеевиче в Москве и других крупных городах вводились особые «женские дни» и отдельные входы в бани. Столичные власти пытались навести порядок, но в деревнях и малых городах запреты не работали.
С приходом Екатерины II тема снова стала актуальной. Просвещённая императрица решила, что порядок в банях – это тоже часть цивилизации. В указах конца XVIII века предписывалось строить каменные «публичные мыльни» с отдельными помещениями для мужчин и женщин, а окна велено было делать «высокими и узкими», чтобы исключить возможность подглядывания. Екатерина требовала «исправить нравы», но понимала, что полностью искоренить привычку нельзя: в частных и деревенских банях люди продолжали париться вместе, как и их предки.
В начале XIX века борьба перешла к полиции. В Петербурге и Москве появились инструкции для городовых: проверять бани «на предмет непотребных действий» и следить, чтобы там не устраивали притонов. В отчётах упоминались «вольные повадки» и «смех неприличный». Но на деле всё ограничивалось формальными визитами: полицейские редко вмешивались в дела бань. К середине века традиция совместного мытья начала исчезать сама собой. В городах появились платные бани с раздельными помещениями, в семьях укреплялись европейские представления о приличии.
Что насчёт банного разврата европейцев?
Парадокс в том, что европейцы, осуждавшие русские бани, вовсе не были примером целомудрия. До XVI века в Европе существовали свои общественные купальни – шумные, переполненные, куда ходили и мужчины, и женщины. Там не парились, а развлекались: пили вино, ели, играли в кости. Женщины обслуживали посетителей, не только подавая полотенце, и вскоре эти «купальни» превратились в нечто среднее между кабаком и борделем. Поэтому на старинных гравюрах запечатлены голые мужчины и женщины, музыканты, подносы с вином. Ни веников, ни мыла.
Когда по Европе прокатились вспышки сифилиса и дрова подорожали, купальни начали закрываться одна за другой. К XVII веку привычка мыться почти исчезла, а запах духов заменил чистоту. На этом фоне русская баня с её жаром, паром и берёзовым духом казалась чужой, пугающей и подозрительно целомудренной.
Однако со временем всё поменялось. В России совместное парение ушло в прошлое: мужчины и женщины теперь моются отдельно, разве что в хамаме или сауне могут сидеть рядом – в купальниках. А в Европе, наоборот, культура совместных бань возродилась. В Германии, Финляндии, Швеции голое тело в сауне – знак естественности, а не разврата. Круг замкнулся: то, что в XVII веке шокировало чопорного француза, сегодня считается нормой в европейском спа, а русская баня, напротив, стала скромнее.
Продолжайте чтение:
Книги из статьи:
- «Средневековье на Руси. Кощеево царство, народные поверья, колдовство и женская доля», Наталья Серёгина, Надежда Адамович
- «Магия мягкой бани. Путеводитель в мир тепла для всей семьи», Мария Воеводина
- «Русская баня – целитель», Юрий Константинов
- «Описание путешествия в московию», Александр Ловягин, Адам Олеарий
- «Три путешествия», Ян Ясен Стрейс
- «БАНЯ. Эротические рассказы русских писателей», Коллективный сборник