— Представляешь, звонит и говорит: «Жанночка, любимая, я не могу без тебя дышать. Собирайся, нас ждёт «Метрополь». А я ему: «Владик, ну какой «Метрополь», у меня даже платья подходящего нет!» А он смеётся в трубку, таким бархатным голосом, знаешь… И говорит: «Малыш, курьер уже в пути. Я выбрал для тебя кое-что от Армани». Можешь себе представить, Оксан? Настоящий Армани! Не то что твои эти… ситчики.
Жанна сидела на новом диване в гостиной Оксаны, которая теперь служила и приёмной для клиентов её процветающего ателье. Прошло полгода с того памятного дня, когда семья мужа пыталась штурмом взять её квартиру. За это время многое изменилось. Большая комната с балконом превратилась в светлую, уютную мастерскую, где ровными рядами стояли манекены, а на стеллажах были аккуратно разложены рулоны тканей. Дела у Оксаны шли в гору: сарафанное радио разнесло по району весть о швее с золотыми руками, и теперь к ней записывались за неделю.
Антон тоже изменился. Тот разговор стал для него холодным душем. Он словно очнулся от долгого сна и увидел свою жену по-новому: не просто тихую и покладистую Оксану, а сильную, умную женщину, которая смогла в одиночку противостоять натиску его семьи. Он стал больше помогать ей, с гордостью рассказывал своим пассажирам про её ателье, а вечерами, вместо того чтобы утыкаться в телевизор, сидел рядом, пока она работала, и читал вслух книги из библиотеки тёти Лиды — так же, как она когда-то читала ему. Их отношения стали теплее и глубже, они наконец-то стали настоящей командой.
С его роднёй они почти не виделись. Клавдия Анатольевна затаила обиду и общалась с сыном исключительно по телефону, короткими, полными упрёков фразами. Но сегодня Жанна явилась без предупреждения. Она не пришла — она впорхнула, благоухая приторно-сладкими духами и звеня браслетами на тонком запястье. На ней было обтягивающее красное платье, а в руках она вертела ключи от машины с брелоком в виде звезды «Мерседеса».
— Армани, значит, — спокойно повторила Оксана, вдевая нитку в иголку. Она подшивала шторы для соседки, и монотонная работа успокаивала. — Это хорошо. Главное, чтобы по фигуре сидело. А то знаешь, как бывает с дорогими вещами — лекала у них специфические, не на каждую сядет.
Жанна надула губки, покрытые блестящей помадой. Ей хотелось уколоть, вызвать зависть, а Оксана свела всё к профессиональным тонкостям.
— На мне всё сидит идеально, — процедила она. — Владик говорит, у меня фигура как у голливудской звезды. Он, между прочим, владелец сети автосалонов. И мы скоро летим на Мальдивы. Он хочет сделать мне там предложение.
Она демонстративно посмотрела на скромное серебряное колечко на пальце Оксаны, подарок Антона на свадьбу.
— А вы как тут? Всё в своей конуре? Не надоело в нищете прозябать? Антошка твой так и крутит баранку за копейки? Мог бы уже к моему Владику устроиться, машины продавать. Там совсем другие деньги.
— Нас всё устраивает, — улыбнулась Оксана своей фирменной улыбкой. — Мы не прозябаем, а живём. Своим трудом. И нам хорошо вместе. А за тебя я рада, Жанна. Если ты счастлива.
В этот момент в комнату вошёл Антон. Он увидел сестру, и лицо его напряглось.
— О, Жанна. Какими судьбами?
— Братик! — она бросилась к нему на шею. — А я вот пришла вас проведать! Рассказать, как у меня дела. Смотри! — она помахала у него перед носом ключами. — Владик подарил! Белый «Мерседес», последняя модель! Прокатить?
Антон отстранился и посмотрел на сестру внимательно. Он видел её насквозь: жажду самоутвердиться, желание унизить их, доказать, что она оказалась умнее и удачливее.
— Спасибо, не надо, — сказал он ровно. — Я на своей «ласточке» привычнее. Ты лучше скажи, мама как? Здорова?
— Ой, с мамой всё отлично! — отмахнулась Жанна. — Владик ей на юбилей такой электрочайник подарил — управление со смартфона! Она теперь целыми днями сериалы смотрит и чаи гоняет, счастлива до безумия. Говорит, наконец-то дочка её пристроилась, не то что некоторые… — она многозначительно посмотрела в сторону Оксаны.
Визит Жанны оставил неприятный осадок. Вечером, когда они с Антоном пили чай, он сказал:
— Что-то не нравится мне этот Владик. Всё как-то слишком… напоказ. Машины, рестораны, Мальдивы. Так не бывает.
— Бывает, наверное, — пожала плечами Оксана. — Но счастье не в этом. Тётя Лида говорила: «Блестит не только золото, но и осколок бутылки на солнце». Важно уметь отличать одно от другого.
Следующие несколько месяцев Жанна вела активную жизнь в социальных сетях. Каждый день — новые фотографии: вот она с огромным букетом алых роз на фоне панорамных окон ресторана; вот её рука с идеальным маникюром на руле «Мерседеса»; вот они с Владиком на яхте, пьют шампанское. Под каждой фотографией — восторженные комментарии подруг и сотни лайков. Жанна отвечала всем снисходительно, как и подобает королеве, внезапно нашедшей своего короля.
Клавдия Анатольевна при каждом звоне сыну не упускала случая съязвить:
— А Жанночка-то наша на Кипр полетела! Владик ей шубу норковую купил! Говорит, не пристало его принцессе в пуховике ходить! Вот что значит — мужик настоящий! Не то что некоторые, которые жену заставляют иголкой на кусок хлеба зарабатывать!
Оксана на это не реагировала. Она была слишком занята. Её ателье стало приносить стабильный и хороший доход. Она наняла помощницу, молодую девушку-студентку, и даже начала задумываться о том, чтобы снять отдельное помещение и расширяться по-настоящему. Антон поддержал её. Он видел, как горит её дело, и гордился ей. Однажды он пришёл домой с небольшим бархатным футляром. Внутри было изящное золотое колечко с маленьким, но чистым бриллиантом.
— Это тебе, — сказал он, надевая кольцо ей на палец. — Ты заслуживаешь самого лучшего. Я не могу подарить тебе Мальдивы, но я могу подарить тебе свою любовь и поддержку. И обещаю, что всегда буду рядом.
Оксана смотрела на мужа, и слёзы наворачивались на глаза. Это был один из тех трогательных моментов, которые стоят дороже всех бриллиантов и «Мерседесов» мира. Она поняла, что у неё есть главное — надёжный тыл и любящий человек рядом.
А потом сказка Жанны начала рушиться. Сначала в сети появились странные комментарии под её фотографиями. Какие-то люди писали, что Владик должен им денег. Жанна тут же удаляла эти комментарии и блокировала авторов. Затем она перестала выкладывать фотографии с геолокацией. А потом и вовсе пропала из соцсетей на неделю.
Клавдия Анатольевна на встревоженные вопросы сына отвечала раздражённо:
— Да всё у них в порядке! Просто сглазили их! Завистников много! Уехали в загородный отель, отдыхают от всех.
Но однажды поздним вечером, когда Оксана и Антон уже собирались спать, в их дверь отчаянно зазвонили. На пороге стояла Жанна. Без макияжа, с распухшим от слёз лицом, в каком-то старом спортивном костюме. От неё пахло дешёвым алкоголем и бедой.
— Пустите, — прошептала она и, войдя в квартиру, сползла по стенке в прихожей.
Она рыдала, сотрясаясь всем телом, не в силах вымолвить ни слова. Оксана молча сходила на кухню, налила стакан воды и протянула ей. Антон сел рядом с сестрой на корточки, не зная, что делать.
— Что случилось, Жан? Где Владик? — осторожно спросил он.
И Жанну прорвало. Сквозь всхлипы, сбиваясь и путаясь, она рассказала свою историю. Историю, которая была так же далека от глянцевых фотографий в инстаграме, как Земля от Солнца.
Никакой сети автосалонов у Владика не было. Он работал простым менеджером в одном из них и был уволен за махинации. Белый «Мерседес» был взят в кредит на её, Жаннино, имя. «Так проще, малыш, у меня временные трудности с документами», — убедил он её. Рестораны, цветы, платья — всё это было в долг. Он уговорил её взять несколько микрозаймов в разных организациях. «Это на развитие нашего общего бизнеса, мы всё вернём через месяц с огромными процентами!» — обещал он. Квартира, в которой они жили, была съёмной, и за неё не платили уже три месяца.
— А сегодня… сегодня мы ехали по МКАДу… он был пьяный… — задыхалась Жанна. — Гнал как сумасшедший. И… мы врезались в отбойник. Машина… она вся разбита. Он вылез, посмотрел на меня и сказал: «Сиди здесь, я сейчас вернусь». И ушёл. Просто ушёл и не вернулся. Телефон его выключен. А потом приехали гаишники… Машина в «тотал», восстановлению не подлежит. А кредит на мне. И остальные долги тоже… Мне звонят коллекторы, угрожают… Хозяин квартиры выгнал меня, сменил замки… Мне некуда идти…
Она подняла на Оксану полное отчаяния лицо.
— Оксан… я знаю, я была такой дурой… такой стервой… Но помоги, пожалуйста! Мне больше не к кому обратиться! Мама… она не поймёт. Она убьёт меня. Дай немного денег, хотя бы на первое время… Я всё верну, честно!
Наступила тишина. Антон смотрел на жену, ожидая её решения. Он знал, что сейчас всё зависит только от неё.
Оксана долго молчала, глядя на рыдающую золовку. В её душе не было злорадства. Была какая-то холодная, тяжёлая жалость. Она видела перед собой не надменную фифу, а просто глупую, сломленную девочку, которая погналась за красивой обёрткой и оказалась на самом дне.
— Денег я тебе не дам, — сказала она наконец твёрдо.
Жанна вздрогнула и подняла на неё глаза, в которых блеснула ненависть.
— Я так и знала! Решила отомстить, да? Наслаждаешься моим унижением?
— Нет, — спокойно ответила Оксана. — Я не дам тебе денег, потому что это не поможет. Это как дать алкоголику опохмелиться. Ты потратишь их и снова окажешься там же, где и сейчас. Тебе нужна не рыба, а удочка. И умение ею пользоваться.
Она встала.
— Ты можешь остаться у нас. На неделю. За эту неделю ты должна будешь сделать несколько вещей. Во-первых, пойдёшь со мной к юристу. Мы разберёмся со всеми твоими кредитами. Скорее всего, придётся объявлять себя банкротом. Это долгая и неприятная процедура, но это единственный выход. Ты должна понимать, что такое банкротство физического лица. Согласно Федеральному закону № 127-ФЗ, это признание арбитражным судом неспособности гражданина исполнять финансовые обязательства. Имущество твоё опишут и продадут в счёт долга. Но так как у тебя ничего нет, кроме долгов, то спишут их. Но это клеймо на несколько лет — больше ни один банк не даст тебе ни копейки. Ты готова к этому?
Жанна молча кивнула, испуганно глядя на неё.
— Во-вторых, — продолжала Оксана, — ты пойдёшь и устроишься на работу. На любую. Продавцом, официанткой, уборщицей — неважно. Тебе нужны свои, честно заработанные деньги. Чтобы почувствовать, чего они стоят. И в-третьих… ты сама позвонишь маме и всё ей расскажешь. Хватит врать. И себе, и ей. Ложь — это трясина, чем больше в ней барахтаешься, тем глубже тонешь.
Она подошла к Жанне и села перед ней на корточки, заглянув ей прямо в глаза.
— Жанна, пойми. Жизнь — это не глянцевая картинка в инстаграме. Это работа. Тяжёлая, ежедневная работа над собой, над своими ошибками. Да, ты упала. Очень больно упала. И сейчас тебе кажется, что это конец. Но это не так. Опускать руки нельзя. Бороться можно и нужно всегда! За свою жизнь, за своё будущее. Никто не придёт и не спасёт тебя на белом «Мерседесе». Спасти себя можешь только ты сама.
Она протянула ей руку.
— Я помогу тебе составить план. Расскажу, как вести бюджет, как искать работу, как разговаривать с коллекторами. Я дам тебе крышу над головой на первое время и тарелку супа. Но я не буду решать твои проблемы за тебя. Этот путь ты должна пройти сама. Ну что, ты готова бороться или так и будешь сидеть на полу и жалеть себя?
Жанна смотрела на протянутую руку Оксаны, на её серьёзное, строгое, но не злое лицо. И сквозь пелену слёз и отчаяния в ней что-то начало просыпаться. Может быть, это была гордость. А может, просто инстинкт самосохранения. Она медленно, неуверенно вложила свою дрожащую ладонь в твёрдую, тёплую руку невестки.
В ту ночь никто в квартире не спал. Жанна, умывшись, сидела на кухне и пила горячий чай, кутаясь в старый махровый халат Оксаны. Антон тихо разговаривал с ней, пытаясь поддержать. А Оксана сидела в своей мастерской, глядя в тёмное окно. Она думала о том, какая же хрупкая и непредсказуемая штука — жизнь. И о том, что настоящая сила — не в том, чтобы никогда не падать. А в том, чтобы каждый раз находить в себе мужество подняться.