Лера шла по улице, ускорив шаг так, что каблуки стучали по асфальту с неистовой частотой, и злость переполняла её настолько, что весь окружающий мир превратился в какой-то размытый серый фон, где не было ни лиц прохожих, ни витрин магазинов, ни осеннего неба над Северодвинском.
Она даже не обратила внимания на то, как толкнула плечом мужчину с жёлтым пакетом, который шёл ей навстречу возле перекрёстка у площади Победы.
— Ты куда прёшь, корова! Совсем офигела! — мужик развернулся и начал материться на весь проспект, размахивая этим своим пакетом.
Лера остановилась, развернулась и посмотрела на него с такой яростью в глазах, что он тут же осекся на полуслове, замер на месте и даже как-то весь сжался, словно готовясь получить удар.
Она ничего не сказала, просто развернулась обратно и пошла своим путём дальше по проспекту Труда, где ветер с Белого моря трепал рекламные растяжки на фонарных столбах и гнал по тротуару жёлтые листья.
Автобус ждать не стала, хотя остановка была прямо здесь, в двух шагах, и табло показывало, что её маршрут придёт через четыре минуты.
Такси вызывать тоже не захотела, хотя обычно именно так и добиралась до дома после работы.
До их квартиры на улице Ломоносова всего пара километров пешком, максимум двадцать минут быстрым шагом, и ей срочно, немедленно, прямо сейчас нужно было оказаться дома и разобраться с тем, что там происходит.
Пять минут назад её младшая сестра Наташа написала сообщение, короткое и совершенно убийственное по смыслу, что Тима отвёл Машу к соседу Петровичу, а сам закрылся дома с какой-то девушкой.
***
Подходя к подъезду своего дома, того самого пятиэтажного кирпичного здания, где они с Тимом купили двухкомнатную квартиру сразу после свадьбы семь лет назад, Лера сжала ключи в руке так сильно, что металлические зубчики сильно впились в ладонь.
Но она даже не замечала никакой боли, потому что вся её концентрация ушла на одну-единственную мысль, яростную и простую до примитивности.
Она держала связку ключей так крепко, будто готовилась использовать их в подходящий момент, чтобы отфигачить мужа.
И ту девку, которую он посмел, просто посмел привести в их дом, в их семейное гнездо, в квартиру, где живёт их пятилетняя дочь.
Лера просто влетела в подъезд и начала быстро подниматься по ступенькам на третий этаж, перепрыгивая сразу через две.
На площадке она дёрнула ручку входной двери, но та оказалась закрытой на замок. Пришлось открывать ключом.
Пальцы никак не слушались, скользили по металлу, пока она наконец не попала в замочную скважину и не провернула ключ.
Дверь открылась, и Лера вошла внутрь, даже не сняв туфли в прихожей, и тут же услышала звуки из гостиной.
Она прошла дальше по коридору, миновала вешалку с их семейными куртками и детскими рисунками на стене, и увидела картину, которая не имела абсолютно ничего общего с тем кошмаром, что нарисовало её воображение за эти двадцать минут дороги.
Тим стоял в центре комнаты на четвереньках, изображая из себя лошадь, а на его спине верхом сидела Маша в розовом платьице, держась за папину футболку обеими руками и заливаясь таким счастливым смехом, что даже всхлипывала от переизбытка эмоций.
Муж заметил жену, поднял голову и уставился на неё с абсолютно непонимающим выражением лица, явно озадаченный тем, почему она ворвалась в квартиру в верхней одежде и с таким странным лицом.
— Ты чего?
***
Лера выдохнула долго и медленно, пытаясь совладать с тем коктейлем из адреналина, злости и теперь уже облегчения, который бурлил у неё внутри после этого безумного забега через полгорода.
— Ничего, — ответила она совершенно безэмоционально, почти механически, и прошла на кухню, оставляя за собой мокрые следы от туфель на светлом ламинате.
Нужна была вода, хотя бы один глоток, чтобы остановить это першение в горле и унять колотящееся где-то в висках бешеное биение.
Она положила ключи на кухонный стол рядом с вазой с цветами и посмотрела на свою правую ладонь, которая всё ещё сохраняла то напряжение, с которым она сжимала металл.
Там остались глубокие красные следы от зубчиков ключей, такие чёткие отпечатки, что кожа вокруг них побелела, а в некоторых местах даже проступили красные капельки.
Лера попыталась сжать и разжать кулак несколько раз, но рука почти не слушалась, онемела от длительного напряжения.
И только сейчас, когда адреналин начал спадать, она почувствовала острую боль, которая пульсировала в такт сердцебиению.
Она достала телефон из кармана пальто, намереваясь немедленно позвонить Наташе и высказать своей младшей сестрице всё то, что успело накопиться за эти пятнадцать минут, за эту идиотскую, просто преступную шутку, которая чуть не довела старшую сестру до сердечного приступа прямо посреди презентации.
Но телефон завибрировал у неё в руке раньше, чем она успела найти Наташин номер в контактах.
На экране высветилось имя, от которого Лера почувствовала, как желудок сжался в тугой узел – «Евгений Петрович, начальник».
Она чертыхнулась сквозь зубы, прекрасно понимая, что сейчас услышит целую порцию нелестных слов в свой адрес, и эти слова будут абсолютно заслуженными, потому что то, что она вытворила, не имело оправданий с профессиональной точки зрения.
***
Когда она получила то самое сообщение от сестры, то просто сбежала из конференц-зала страховой компании, где в этот момент показывала презентацию с условиями и тарифами их компании новым большим клиентам.
Тем самым, которых отдел продаж пытался заманить к себе последние полгода.
Лера стояла перед экраном с проектором, держала в руке лазерную указку и объясняла преимущества их страховых программ трём солидным мужчинам в костюмах и одной женщине с каменным лицом, когда телефон завибрировал в кармане.
Она машинально достала его, просто на автопилоте, даже не думая о том, что это может быть что-то срочное, и увидела сообщение от Наташи с этими страшными словами про мужа и незнакомую девушку в их квартире.
Всё остальное произошло как в каком-то тумане.
Она пробормотала какое-то извинение, схватила сумку со стула и выбежала из зала, не обращая внимания на изумлённые взгляды клиентов и коллег.
Сейчас Лера смотрела на экран телефона несколько долгих секунд, не решаясь нажать на зелёную кнопку ответа, потому что прекрасно представляла, что сейчас услышит из трубки.
Потом всё-таки ответила, поднесла телефон к уху и приготовилась к худшему.
Из динамика сразу же полилась отборная брань, и Евгений Петрович, который обычно держал себя в руках даже в самых напряжённых ситуациях, сейчас не стеснялся в выражениях совершенно.
Он кричал о том, что клиенты после её ухода сидели в зале ещё минут двадцать, совещались между собой, а потом сказали, что подумают над их предложением и свяжутся позже.
Но и дураку понятно, что это значит только одно – они уйдут к конкурентам, к той самой компании «СтрахГарант», которая уже второй год переманивает у них самых выгодных клиентов.
Начальник говорил долго, минут пять без перерыва, и под конец его голос стал даже каким-то зловеще спокойным, что было гораздо страшнее крика.
— Собирай свои вещи из офиса, приходи завтра к девяти утра, получишь обходной лист и расчёт, — произнёс он почти равнодушно, словно речь шла о какой-то рутинной процедуре. — Ты уволена, и я позабочусь о том, чтобы написать тебе такую характеристику, с которой тебя не возьмут ни в одну приличную страховую компанию в этом городе. Можешь даже не пытаться искать работу по специальности, лучше сразу иди в продавцы.
В трубке раздались короткие гудки.
***
Лера опустилась на один из кухонных стульев возле стола, поморщилась от того, как неудобно давило на спину пальто, которое она так и не сняла.
Потом провела ладонью по лицу сверху вниз, словно пыталась стереть с него выражение отчаяния и избавиться от воображаемой паутины.
Она посидела так несколько минут, просто глядя на холодильник, где висели Машины рисунки на магнитиках.
Резко встала, прошлась по кухне от окна к двери и обратно, снова села, опять встала и наконец решительно направилась в гостиную, потому что сидеть без дела и просто жалеть себя было бессмысленно, нужен был хоть какой-то план действий на ближайшее будущее.
В гостиной Тим уже сидел на диване перед телевизором, где показывали какую-то передачу про животных, а Маша устроилась у него на коленях и сосредоточенно смотрела на экран, где бегемот лез в воду.
Телефон мужа лежал рядом с ним на диване, экраном вверх, и Лера просто взяла его, даже не спрашивая разрешения.
— Эй, а зачем тебе мой телефон? — Тим встрепенулся и попытался дотянуться до аппарата, но Лера уже отошла на шаг в сторону.
— Мне нужен контакт твоего дяди Жени, — объяснила она коротко, разглядывая экран блокировки с фотографией их семьи на фоне Ягринского пляжа.
Лера понимала, что с работой теперь будут серьёзные трудности, и просто так устроиться в другую страховую компанию не получится, особенно после той характеристики, которую пообещал накатать Евгений Петрович.
Но дядя Тима, Евгений Витальевич, работал замдиректора в крупной юридической фирме «Морское право», которая специализировалась на корпоративных клиентах, и у них как раз был отдел, который занимался страховыми делами.
Может быть, он сможет похлопотать за неё, устроить хотя бы на какую-то позицию, пусть даже не такую высокооплачиваемую, как была раньше, но хоть что-то, потому что семье нужны деньги, особенно сейчас, когда они только взяли ипотеку на квартиру.
***
Тим дёрнулся вперёд и попытался выхватить телефон из её рук, но Лера инстинктивно одёрнула руку назад и посмотрела на мужа с растущим недоумением, которое быстро перерастало в подозрение.
В его движении было что-то неправильное, слишком резкое и слишком испуганное для такой простой ситуации.
Это мгновенно включило у неё в голове тревожный звоночек.
Она быстро посмотрела на экран телефона, провела пальцем по цифрам его пароля, который она знала наизусть.
И увидела открытое приложение мессенджера с перепиской, которая была развёрнута на экране.
Переписка оказалась с её сестрой Наташей.
Лера пролистала несколько сообщений вверх, потом ещё несколько, и с каждой новой строчкой внутри у неё холодело всё сильнее, словно кто-то вливал ледяную воду прямо в вены.
«Скучаю по твоим рукам, не могу дождаться, когда снова увидимся», – писала Наташа три дня назад.
«Ты такой классный, жаль, что мы должны всё это скрывать», – отвечал Тим со смайликом поцелуя.
Дальше шли сообщения ещё более откровенные, с такими подробностями их встреч и моментов, которые невозможно было истолковать как-то иначе, кроме как прямое доказательство измены.
Переписка велась уже несколько месяцев, судя по датам первых сообщений, которые Лера пролистала почти до самого начала диалога.
Она подняла взгляд на мужа, который сидел на диване с Машей на коленях и смотрел на неё с выражением человека, которого только что поймали с поличным.
Тим вздрогнул под её взглядом, открыл рот, явно пытаясь что-то сказать, но так и не смог выдавить из себя ни одного слова.
Оправдываться было просто нечем, всё лежало прямо там, на экране телефона, чёрным по белому.
***
Лера не стала ничего говорить или устраивать сцену прямо здесь, в гостиной, при ребёнке, потому что Маша не должна была видеть и слышать то, что сейчас происходит между родителями.
Она просто положила телефон обратно на диван, подошла к дочке, взяла её за руку и повела в прихожую.
Маша послушно встала с папиных коленей, но смотрела на маму с недоумением, явно чувствуя, что в воздухе повисло что-то тревожное и неправильное.
— Мам, а куда мы идём? Мы же только что гуляли, — спросила девочка, пока Лера доставала с вешалки её курточку.
— Ещё погуляем немного, погода хорошая, надо подышать свежим воздухом, пока не стемнело совсем.
Лера старалась говорить как можно более ровным и спокойным голосом, хотя внутри у неё всё клокотало от ярости и обиды.
Она натянула на дочь куртку, застегнула молнию снизу доверху, надела ей шапочку с помпоном, которая немного сползла на бок, и поправила её.
Маша стояла молча, разглядывая маму своими большими карими глазами, такими похожими на Тимины, и Лера почувствовала, как внутри снова поднимается волна гнева при мысли о том, что этот человек, отец их ребёнка, мог предать их семью так подло и цинично.
Тим появился в проёме между гостиной и прихожей, стоял там, переминаясь с ноги на ногу.
По его лицу было видно, что он отчаянно пытается подобрать какие-то слова, найти хоть какое-то объяснение или оправдание, но у него явно ничего не получалось.
Губы шевелились, но звуков не было, и он выглядел жалким и растерянным, совсем не похожим на того уверенного в себе работника судостроительного завода, за которого Лера вышла замуж семь лет назад.
Но Лере сейчас совершенно не хотелось ничего слышать от него: никаких объяснений, никаких извинений, никаких попыток всё это как-то сгладить или оправдать.
Она закончила одевать Машу, накинула на себя своё пальто, которое так и не сняла с момента прихода домой, взяла дочку за руку и вывела её за дверь на лестничную площадку.
Потом обернулась к мужу и посмотрела на него долгим тяжёлым взглядом, в котором не было ни крика, ни истерики, только холодная решимость.
— Мы с Машей погуляем час, может, чуть больше, сходим на детскую площадку возле Дома культуры, — сказала она строго и отчётливо, чеканя каждое слово. — Когда мы вернёмся, я не хочу видеть тебя в этой квартире. Собери свои вещи и уходи, можешь к своей матери, можешь к дяде, мне всё равно, но здесь тебя быть не должно.
Тим кивнул, даже не пытаясь спорить или возражать, потому что прекрасно понимал, что любые слова сейчас будут абсолютно бесполезны.
***
Лера пошла вместе с Машей по улице Ломоносова в сторону проспекта Морской Славы, где находилась ближайшая автобусная остановка напротив кинотеатра «Россия».
Осенние тучи уже начали сгущаться, хотя было всего половина шестого, и фонари вдоль дороги зажглись автоматически, освещая тротуар жёлтым светом.
Ветер усилился и теперь трепал волосы, забирался под воротник пальто, приносил с собой солёный запах моря и верфей, который был таким привычным для любого жителя Северодвинска.
Маша шла рядом, крепко держась за мамину руку, и молчала, только иногда поглядывала на неё снизу вверх.
На остановке у Морского вокзала было пусто, если не считать старушки с авоськой, которая стояла в углу под навесом и куталась в платок.
Они с Машей сели на скамейку, холодную и неудобную, с облупившейся краской на металлических подлокотниках.
Лера замерла, уставившись в одну точку на рекламный щит напротив, где какая-то девушка в купальнике улыбалась во все тридцать два зуба и приглашала посетить новый фитнес-клуб.
Она не могла пошевелиться, не могла даже повернуть голову, потому что перед глазами снова и снова всплывали сообщения из той переписки, одно за другим, складываясь в жуткую мозаику предательства.
Наташа, её младшая сестра, с которой они выросли вместе в одной комнате коммуналки, которую она защищала в школе от хулиганов, помогала с уроками и давала списывать контрольные, устроила на работу в ту же страховую компанию через свои связи.
И Тим, её муж, отец её ребёнка, человек, с которым она делила кров семь лет.
— Мамочка, — Маша дёргала её за рукав настойчиво, видя, что мама не реагирует. — Мам, ты чего? Мамочка, скажи мне что-нибудь!
Лера не отвечала, потому что просто не могла выдавить из себя ни звука.
В голове была абсолютная пустота, такая безжизненная, словно кто-то взял и стёр оттуда все мысли разом, оставив только это тупое оцепенение.
И только слёзы текли по щекам медленными солёными дорожками, одна за другой, капая на воротник пальто и оставляя на ткани тёмные пятна.
Эксклюзивный рассказ: "Месть невесты"