– Что? – Света замерла, не веря своим ушам. – Людмила Петровна, вы серьёзно?
Свекровь, Людмила Петровна, сидела за кухонным столом, сложив руки на коленях, и смотрела на Свету с такой уверенностью, будто только что сообщила о покупке нового чайника, а не о радикальном изменении их жизни. Её тёмно-серый пиджак, аккуратно застёгнутый на все пуговицы, и идеально уложенные волосы создавали образ женщины, которая всегда знает, что делает.
– Конечно, серьёзно, – кивнула она, поправляя очки на переносице. – Я всё продумала. Сашенька с Олей и детьми ютятся в однушке, а у меня двушка просторная. Они молодые, им нужнее. А я к вам, у вас же трёшка, места хватит.
У Света в груди нарастало чувство, будто кто-то сжал её сердце. Их с мужем Димой трёхкомнатная квартира в новостройке на окраине была их маленькой крепостью. Они с Димой пять лет копили на неё, отказывая себе в отпуске, покупая одежду на распродажах, экономя на всём. И вот теперь…
– А Дима знает? – спросила Света, стараясь говорить спокойно.
– Конечно, знает! – Людмила Петровна махнула рукой. – Я ему утром позвонила, он сказал: «Мам, решай, как тебе удобно». Вот я и решила.
Света почувствовала, как кровь прилила к щекам. Дима. Конечно. Её муж, добрый и бесконфликтный, никогда не умел сказать «нет» своей матери.
– Людмила Петровна, – начала Света, подбирая слова, – у нас тут… свои планы. Мы только ремонт закончили, Дима на новой работе, я в декрете с Соней. Может, всё-таки подумаете?
– Ой, Светочка, да что думать? – свекровь улыбнулась, но в её улыбке сквозила стальная решимость. – Я не чужая, не гостья какая-нибудь. Семья должна быть вместе. А Сонечке бабушка пригодится, я с ней гулять буду, а ты отдохнёшь.
Света сглотнула. Соня, их полуторагодовалая дочка, спала в соседней комнате, и её тихое сопение, доносящееся через приоткрытую дверь, было единственным, что сейчас удерживало Свету от резких слов. Она представила, как Людмила Петровна берёт Соню на прогулку, учит её «правильно» держать ложку, перекладывает её игрушки, потому что «так удобнее». От этой мысли по спине пробежал холодок.
– Мы с Димой обсудим, – выдавила Света, поднимаясь из-за стола. – Чаю хотите?
– Ой, давай, – кивнула свекровь. – Только не этот твой травяной, от него изжога. Лучше чёрный, покрепче.
Света поставила чайник, чувствуя, как кухня, ещё утром казавшаяся уютной, с её светлыми обоями и горшочками с базиликом на подоконнике, превращается в чужое пространство. Она взглянула на магнит на холодильнике – фото их с Димой свадьбы, где они смеются, обнимая друг друга на фоне закатного неба. Тогда всё казалось таким простым. Любовь, планы, мечты о будущем. А теперь…
Дверь хлопнула, и в квартиру во шел Дима. Его тёмная куртка была влажной от осеннего дождя, а в руках он держал пакет с продуктами.
– Привет, мам! Привет, Свет! – он широко улыбнулся, стряхивая капли с волос. – Уф, пробки сегодня адские.
– Димочка, сынок! – Людмила Петровна вскочила и заключила его в объятия. – Я как раз Свете рассказывала, что к вам переезжаю.
Дима замер, его взгляд метнулся к Свете. Она стояла у плиты, скрестив руки, и её глаза ясно говорили: «Ты серьёзно?».
– Мам, погоди, – он аккуратно высвободился из объятий. – Мы же… просто говорили. Я думал, ты подумаешь ещё.
– А что тут думать? – свекровь пожала плечами. – Я уже Сашке квартиру переписала. Он с Олей и детьми въезжает на следующей неделе. А я вещи собрала, завтра могу перевезти.
– Завтра?! – Света не выдержала, её голос сорвался. – Дима, ты слышал? Завтра!
Дима поставил пакет на пол и потёр виски.
– Свет, давай не сейчас, – тихо сказал он. – Мам, мы с тобой ещё поговорим, хорошо?
– Ой, да что говорить? – Людмила Петровна махнула рукой. – Всё уже решено. Я вам мешать не буду, я человек тихий.
Света подавила горький смешок. Тихий? Людмила Петровна, которая всегда знала, как лучше готовить борщ, как правильно стирать пелёнки, как воспитывать детей? Света вспомнила, как в прошлом году свекровь, приехав на неделю, переставила всю мебель в гостиной, потому что «так светлее». А теперь она собирается жить с ними? Постоянно?
– Я Соню проверю, – пробормотала Света и вышла из кухни, чувствуя, как горло сжимает от злости и бессилия.
В детской было тихо, только тикали настенные часы с улыбающимся мишкой. Соня спала, раскинув ручки, её светлые кудряшки разметались по подушке. Света присела на край кроватки и провела пальцем по мягкой щёчке дочери. Этот уголок – их с Димой мир, их убежище. Здесь пахло детским кремом и тёплым молоком, здесь висели самодельные гирлянды из бумажных звёздочек, которые они с Димой клеили ночами, пока Соня была совсем крошкой. И теперь этот мир собирались нарушить.
Света услышала шаги и обернулась. Дима стоял в дверях, его лицо было напряжённым.
– Свет, – тихо начал он, – я правда не думал, что она так быстро решит.
– Не думал? – Света вскочила, стараясь говорить шёпотом, чтобы не разбудить Соню. – Дима, ты дал ей мой номер, сказал, что она может решать, как ей удобно! Ты хоть раз спросил, что я об этом думаю?
– Я… – он замялся, потирая шею. – Я думал, мы обсудим.
– Обсудим? – Света чувствовала, как слёзы подступают к глазам. – Она уже всё решила! Завтра вещи привезёт! А ты… ты просто киваешь, как всегда!
– Свет, она моя мама, – Дима выглядел растерянным. – Она помогла нам с ипотекой, ты же знаешь. Я не могу просто сказать ей «нет».
– А мне ты можешь? – голос Светы дрогнул. – Это наш дом, Дима. Наш. Я не хочу, чтобы он превратился в… в общежитие!
Дима шагнул к ней и попытался обнять, но Света отстранилась.
– Я не хочу ссориться, – сказал он тихо. – Давай подумаем, как быть.
– Подумаем? – Света горько усмехнулась. – Она уже всё за нас подумала.
Утро следующего дня началось с хаоса. Людмила Петровна заявилась в девять утра с двумя огромными чемоданами и коробкой, из которой торчали занавески.
– Это для вашей кухни, – бодро сообщила она, ставя коробку на пол. – А то ваши шторы какие-то бледные, света мало.
Света, всё ещё в пижаме, смотрела на свекровь, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Дима, вернувшийся с утренней пробежки, помогал тащить чемоданы, бросая на Свету виноватые взгляды.
– Людмила Петровна, – начала Света, стараясь говорить спокойно, – мы ещё не решили, как всё организовать. Может, пока вещи в кладовке оставим?
– В кладовке? – свекровь вскинула брови. – Светочка, я же не в гости на пару дней. Я жить сюда приехала. Надо комнату мне выделить.
– Комнату? – Света почувствовала, как пол уходит из-под ног. – У нас только три комнаты. Одна – наша спальня, вторая – Сонина, третья – гостиная. Где?
– Ну, в гостиной и поселюсь, – беспечно ответила Людмила Петровна. – Диван раскладной, мне хватит. А телевизор я свой привезу, этот ваш маленький, ничего не видно.
Света посмотрела на Диму, ожидая, что он хоть что-то скажет. Но он молчал, теребя ремешок часов.
– Дима, – она повернулась к мужу, – скажи что-нибудь.
– Мам, – неуверенно начал он, – может, правда, подумаем? У нас тут с местом не так просто…
– Ой, Димочка, не начинай, – отмахнулась свекровь. – Я же не чужая. Всё уладится.
Света почувствовала, как в груди нарастает ком. Она развернулась и ушла в спальню, хлопнув дверью чуть сильнее, чем хотела.
Следующие дни превратились в кошмар. Людмила Петровна с энтузиазмом взялась за «улучшение» квартиры. Она переставила посуду в шкафах, потому что «так логичнее». Купила новый ковёр в гостиную, не спросив, потому что «старый был какой-то потрёпанный». Даже Сонины игрушки, аккуратно разложенные по корзинам, оказались свалены в одну кучу, потому что, по словам свекрови, «дети должны играть, а не порядок наводить».
Света старалась терпеть. Она напоминала себе, что Людмила Петровна – мать Димы, что она отдала свою квартиру младшему сыну, что у неё доброе сердце. Но каждый вечер, засыпая рядом с Димой на их кровати, она чувствовала, как их дом перестаёт быть их.
– Дима, – шепнула она как-то ночью, когда Соня уснула, а Людмила Петровна храпела на диване в гостиной. – Мы так не можем жить.
– Я знаю, – вздохнул он. – Но что я могу сделать? Она моя мама.
– А я твоя жена, – Света повернулась к нему, её глаза блестели в темноте. – А Соня – твоя дочь. Мы тоже твоя семья.
Дима молчал, и это молчание было хуже любого ответа.
В пятницу вечером Света сидела на кухне, листая телефон, когда услышала, как Людмила Петровна разговаривает по телефону в гостиной.
– Да, Олечка, всё нормально, – говорила свекровь. – Я квартиру вам переписала, чтобы Сашка долги закрыл. А я тут у Димы, всё хорошо. Они с Сонечкой такие милые, только Света, знаешь, какая-то… напряжённая. Ну, ничего, привыкнет.
Света замерла. Долги? Сашка, младший брат Димы, влез в долги? И поэтому Людмила Петровна отдала ему квартиру? Она почувствовала, как в голове зарождается план. Если свекровь так заботится о семье, может, есть способ помочь ей, не разрушая их собственную жизнь?
Она тихо встала и пошла к Диме, который смотрел телевизор в спальне.
– Дим, – начала она, – я знаю, почему твоя мама переехала.
– Что? – он удивлённо поднял глаза.
– Она отдала квартиру Саше, чтобы он закрыл долги, – Света присела рядом. – Но мы не можем так жить. Надо что-то делать.
Дима нахмурился, но кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – Давай подумаем. Но как?
– Не знаю, – честно ответила Света. – Но, если мы не найдём выход, я… я не выдержу, Дима.
Он взял её за руку, и в его глазах впервые за неделю появилась решимость.
– Мы найдём, – твёрдо сказал он. – Обещаю.
Но Света, глядя на него, не могла отделаться от мысли: что, если этот выход потребует от них чего-то большего, чем они готовы отдать? И что будет, если Людмила Петровна решит, что её место – именно здесь, в их доме, навсегда?
– Ты вообще понимаешь, что твоя мама делает с нашим домом? – Света сжала телефон так, что пальцы побелели
– Свет, давай не кричать, – Дима устало потёр глаза, стоя у кухонного стола. – Соня спит, мама тоже.
Света глубоко вдохнула, стараясь унять дрожь в голосе. Кухня, их уютная кухня с деревянными полками и баночками для специй, теперь пахла не только кофе, но и чужим цветочным парфюмом Людмилы Петровны. Прошла неделя с её переезда, и каждая мелочь – от новых занавесок в гостиной до переложенных Сониных пелёнок – напоминала Свете, что их дом больше не их.
– Я не кричу, – тихо, но твёрдо сказала она. – Я пытаюсь объяснить. Она переставляет всё, Дима. Всё! Мои кастрюли, Сонины игрушки, даже мои кремы в ванной! Я чувствую себя гостьей в собственной квартире.
Дима опустился на стул, его плечи поникли. Он выглядел измотанным – новая должность в IT-компании отнимала все силы, а дома его ждал не отдых, а новый виток напряжения.
– Я поговорю с ней, – пробормотал он. – Обещаю.
– Ты уже обещал, – Света скрестила руки. – И что? Она вчера заявила, что Соню надо записать в другой садик, потому что наш «слишком далеко». Без меня! Без нас!
Дима поднял глаза, в них мелькнула тревога.
– Она что, правда так сказала?
– Да, – Света почувствовала, как к горлу подступает ком. – И знаешь, что хуже? Она смотрит на меня, как будто я плохая мать. Как будто я не справляюсь.
Дима протянул руку, но Света отстранилась.
– Свет, она не хотела тебя обидеть, – начал он. – Она просто… такая. Любит всё контролировать.
– Контролировать? – Света горько усмехнулась. – Она не контролирует, она захватывает. Наш дом, нашу жизнь. И ты… ты просто позволяешь ей.
Утро следующего дня началось с привычного хаоса. Соня, разбуженная громким голосом бабушки, капризничала, отказываясь есть кашу. Людмила Петровна, в своём неизменном сером пиджаке, стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле.
– Светочка, я тут гречку сварила, – бодро сообщила она. – А то твоя овсянка какая-то жидкая, Сонечка её есть не хочет.
Света, натягивая на Соню комбинезон, сжала зубы.
– Спасибо, Людмила Петровна, – выдавила она. – Но Соня любит овсянку. Я сама её готовлю.
– Ой, да что ты, – свекровь махнула рукой. – Гречка полезнее. И потом, я знаю, как детям кашу варить. Я двоих сыновей вырастила.
Света почувствовала, как внутри всё закипает. Она посадила Соню в коляску и повернулась к свекрови.
– Людмила Петровна, – начала она, стараясь говорить спокойно, – я ценю ваш опыт. Но Соня – моя дочь. И я решаю, что она ест.
Свекровь вскинула брови, её губы сжались в тонкую линию.
– Ну, знаешь, Света, – начала она, – если бы ты лучше справлялась, я бы не вмешивалась.
Света замерла. Слова свекрови ударили, как пощёчина. Она хотела ответить, но в горле застрял ком. Вместо этого она молча взяла коляску и вышла из квартиры, чувствуя, как слёзы жгут глаза.
На улице было холодно, октябрьский ветер швырял в лицо мелкие капли дождя. Света катила коляску по аллее, пытаясь успокоиться. Соня, укутанная в тёплый плед, что-то лепетала, тыкая пальцем в лужи. Света смотрела на неё и чувствовала, как сердце сжимается. Она хотела быть хорошей матерью, хорошей женой. Но как, если каждый день превращался в борьбу за собственное пространство?
Она достала телефон и набрала подругу Лену.
– Лен, я больше не могу, – выпалила Света, как только подруга ответила. – Она всё контролирует. Всё! Я даже суп не могу сварить без её комментариев.
– Свет, – голос Лены был мягким, но твёрдым, – ты должна поговорить с Димой. Это ваш дом. Если он не поставит границы, это никогда не закончится.
– Я пыталась, – Света шмыгнула носом. – Он боится обидеть маму. Говорит, она помогла нам с ипотекой, мы должны быть благодарны.
– Благодарны? – Лена фыркнула. – За что? За то, что она заняла вашу квартиру? Свет, это не нормально. Надо что-то делать.
– Но что? – Света остановилась, глядя на мокрые листья под ногами. – Она отдала свою квартиру Саше, чтобы он закрыл долги. Я не могу просто сказать: «Уходи».
– А почему нет? – Лена помолчала. – Слушай, а ты знаешь, что за долги? Может, там что-то не так?
Света задумалась. Она почти ничего не знала о Саше, младшем брате Димы. Он был на десять лет младше, жил с женой Олей и двумя детьми в маленькой квартире. Дима упоминал, что Саша пару лет назад открыл какой-то бизнес, но потом всё заглохло. Неужели долги такие серьёзные, что Людмила Петровна отдала ему квартиру?
Вернувшись домой, Света застала Диму в гостиной. Он сидел на диване, уткнувшись в ноутбук. Людмила Петровна ушла в магазин, и в квартире было непривычно тихо.
– Дим, – Света присела рядом, – нам надо поговорить.
Он отложил ноутбук и посмотрел на неё.
– Я знаю, – тихо сказал он. – Прости, что всё так… запуталось.
– Запуталось? – Света покачала головой. – Дима, твоя мама буквально выживает меня из дома. Сегодня она сказала, что я плохая мать.
– Что?! – Дима нахмурился. – Она правда так сказала?
– Да, – Света сжала кулаки. – И я больше не хочу это терпеть. Мы должны что-то сделать.
Дима кивнул, но в его глазах мелькнула растерянность.
– Я поговорю с ней, – сказал он. – Сегодня же.
– Ты уже это обещал, – напомнила Света. – И ничего не изменилось. Дима, я серьёзно. Если так продолжится, я… я уеду к маме. С Соней.
Дима побледнел.
– Ты серьёзно?
– Да, – Света посмотрела ему в глаза. – Я не хочу, но я не могу так жить.
Вечером, когда Людмила Петровна вернулась из магазина с пакетами, полными овощей и банкой маринованных огурцов, Дима решительно встал с дивана.
– Мам, нам надо поговорить, – сказал он, указывая на кухню.
Света осталась в гостиной, качая Соню на руках. Она слышала приглушённые голоса из кухни, но не могла разобрать слов. Сердце колотилось – она боялась, что Дима снова сдастся под напором материнской уверенности.
Через полчаса Дима вышел, его лицо было напряжённым, но в глазах горела искра решимости.
– Она рассказала про Сашу, – тихо сказал он, садясь рядом со Светой. – Он влез в долги, когда пытался открыть кафе. Мама отдала ему квартиру, чтобы он её продал и рассчитался.
– И что? – Света затаила дыхание. – Она теперь будет жить с нами навсегда?
– Нет, – Дима покачал головой. – Я сказал, что мы поможем ей найти квартиру. Недорогую, рядом. Она… согласилась. Но только если мы с тобой вместе это сделаем.
Света почувствовала, как напряжение в груди чуть ослабло.
– Серьёзно? Она согласилась?
– Да, – Дима взял её за руку. – Но, Свет, она правда думает, что помогает нам. Она не понимает, как сильно нас… напрягает.
– Напрягает? – Света горько улыбнулась. – Дима, я на грани. Я не могу даже в ванной спокойно душ принять, потому что она стучит и спрашивает, почему я так долго воду лью.
Дима сжал её руку.
– Я знаю, – сказал он. – И я не хочу, чтобы ты уезжала. Мы найдём выход.
На следующий день Света решила взять инициативу в свои руки. Она открыла ноутбук и начала искать объявления о продаже недорогих квартир в их районе. Цены кусались, но она нашла пару вариантов – небольшие однушки в соседних домах.
– Дима, смотри, – она показала ему экран. – Вот эта, за три миллиона. Маленькая, но уютная. Для твоей мамы подойдёт.
Дима кивнул, но в его взгляде мелькнула тревога.
– А деньги? – спросил он. – У нас ипотека, Свет. Мы еле тянем.
– Я знаю, – вздохнула она. – Но, если Саша продаст мамину квартиру, там должно быть больше. Может, он сможет помочь?
Дима нахмурился.
– Сомневаюсь, – сказал он. – Саша… он не самый ответственный. Я вообще не уверен, что он продаст квартиру. Мама сказала, он хочет там ремонт сделать и сдавать.
– Сдавать? – Света почувствовала, как внутри снова закипает. – То есть твоя мама отдала ему квартиру, чтобы он долги закрыл, а он решил её сдавать?
– Да, – Дима опустил глаза. – Я сам в шоке.
Вечером Света не выдержала. Она дождалась, пока Людмила Петровна уложит Соню спать, и подошла к ней.
– Людмила Петровна, – начала она, стараясь говорить спокойно, – я узнала про Сашу. Про долги. Почему вы нам не рассказали?
Свекровь замерла, её пальцы, перебиравшие журнал на диване, остановились.
– А что рассказывать? – она пожала плечами. – Сашенька в беде был, я помогла. Это моё дело.
– Но теперь вы живёте с нами, – Света сжала кулаки. – И это уже наше дело. Вы не можете просто взять и… переехать, не спросив нас!
– Света, – голос свекрови стал холоднее, – я вас не обременяю. Я готовлю, с Соней помогаю. Что тебе не нравится?
– Мне не нравится, что я не чувствую себя дома, – выпалила Света. – Вы всё решаете за нас! Что готовить, как Соню воспитывать, где что ставить! Это наш дом, Людмила Петровна! Наш!
В комнате повисла тишина. Даже телевизор, который обычно гремел на фоне, был выключен. Людмила Петровна смотрела на Свету, её губы дрожали.
– Я не хотела… – начала она, но замолчала, опустив глаза.
Дима, стоявший в дверях, шагнул вперёд.
– Мам, Света права, – тихо сказал он. – Мы любим тебя, но нам нужно своё пространство. Мы найдём тебе квартиру. Мы поможем. Но жить вместе… так не получится.
Людмила Петровна молчала, её пальцы нервно теребили край журнала. Света ждала, затаив дыхание. Что она скажет? Согласится? Обидится? Устроит скандал?
– Хорошо, – наконец выдавила свекровь. – Ищите квартиру. Но я хочу, чтобы она была рядом. Ради Сонечки.
Света кивнула, чувствуя, как сердце бьётся быстрее. Это был шаг вперёд. Маленький, но шаг. Но в глубине души она не могла отделаться от мысли: что, если Саша и его долги – это только начало? И что скрывается за решением Людмилы Петровны отдать квартиру младшему сыну?
– Я не верю, что ты согласился на это без меня! – Света смотрела на Диму, её голос дрожал от злости
– Свет, я не согласился, – Дима поднял руки, словно защищаясь. – Я просто сказал Саше, что мы подумаем.
Кухня, залитая серым светом ноябрьского утра, казалась теснее обычного. На столе стояла недопитая кружка чая, рядом – детская бутылочка Сони, а из гостиной доносился голос Людмилы Петровны, напевавшей колыбельную. Света сжала кулаки, чувствуя, как последние недели выжали из неё все силы. Прошёл месяц с того разговора, когда свекровь согласилась искать квартиру, но ничего не изменилось. Людмила Петровна по-прежнему жила на их диване, перекладывала вещи и давала советы, от которых у Светы начиналась мигрень. А теперь ещё и это.
– Подумаем? – Света прищурилась. – Дима, твой брат хочет, чтобы мы скинулись на его долги! Он даже не собирается продавать мамину квартиру, а мы должны за него платить?
Дима вздохнул, потирая шею. Его тёмные волосы были взъерошены, под глазами залегли тени – работа и домашний хаос не оставляли времени на отдых.
– Он сказал, что это временно, – начал он. – Саша хочет сохранить квартиру, сдавать её, чтобы выплатить долг. Если мы поможем с первым взносом…
– Временно – Света почти сорвалась на крик, но вовремя понизила голос, чтобы не разбудить Соню. – Дима, у нас ипотека! Мы сами еле тянем! И теперь ты хочешь, чтобы мы ещё Сашу вытаскивали?
– Свет, он мой брат, – Дима посмотрел на неё умоляюще. – Мама ему всё отдала, потому что он в беде. Я не могу просто отвернуться.
Света почувствовала, как внутри всё сжимается. Она любила Диму – его доброту, его надёжность. Но эта доброта сейчас казалась ей слабостью, которая рушила их семью.
День прошёл в напряжённой тишине. Света гуляла с Соней в парке, пытаясь отвлечься. Холодный ветер гнал по дорожкам жёлтые листья, а Соня, сидя в коляске, радостно тянулась к лужам. Света смотрела на дочку и думала: ради неё она готова на всё. Даже на самый сложный разговор.
Вернувшись домой, она застала Людмилу Петровну за уборкой. Свекровь протирала полки в гостиной, напевая что-то из старых песен. Её чемоданы, так и не разобранные до конца, стояли у стены, как напоминание о том, что она здесь надолго.
– Людмила Петровна, – Света присела на диван, – нам надо поговорить.
Свекровь обернулась, её взгляд был настороженным.
– Что-то случилось, Светочка?
– Случилось, – Света глубоко вдохнула. – Я узнала, что Саша не собирается продавать вашу квартиру. Он хочет её сдавать. А долги просит покрыть нас с Димой.
Людмила Петровна замерла, тряпка выпала из её рук.
– Как… сдавать? – её голос дрогнул. – Он же обещал, что продаст и рассчитается!
– Похоже, он передумал, – Света смотрела прямо на свекровь. – И теперь мы втроём – вы, я и Дима – должны решить, что делать. Потому что так дальше нельзя.
Свекровь опустилась на стул, её лицо побледнело. Впервые за всё время Света видела её такой – растерянной, почти уязвимой.
– Я думала… – начала Людмила Петровна, но замолчала, теребя край фартука. – Я думала, Сашенька всё сделает правильно.
– А вы спросили нас? – тихо спросила Света. – Спросили, хотим ли мы, чтобы вы жили с нами? Хотим ли мы платить за Сашу?
Людмила Петровна подняла глаза, в них блестели слёзы.
– Я хотела помочь, – прошептала она. – Хотела, чтобы у всех всё было хорошо.
Света почувствовала, как гнев отступает, сменяясь усталостью.
– Я понимаю, – сказала она. – Но вы не можете решать за всех. Это наш дом, Людмила Петровна. Наш с Димой и Соней. И мы хотим жить своей жизнью.
Вечером, когда Дима вернулся с работы, Света созвала семейный совет. Они сидели на кухне, втроём, впервые за всё время без Сони – она спала в своей комнате, убаюканная колыбельной.
– Мам, – начал Дима, его голос был твёрдым, – Света права. Мы не можем так жить. И мы не можем платить за Сашу.
Людмила Петровна молчала, её пальцы нервно теребили салфетку.
– Я ошиблась, – наконец сказала она. – Думала, что делаю лучше для всех. А вышло…
Она замолчала, и Света вдруг поняла, что свекровь впервые признаёт свою ошибку.
– Мы найдём выход, – мягко сказала Света. – Но вместе. Не вы за нас, не мы за Сашу. Вместе.
Дима кивнул, беря её за руку.
– Я созвонюсь с Сашей, – сказал он. – Пусть объяснит, что с долгами. И с квартирой.
– А я, – Света посмотрела на свекровь, – нашла несколько вариантов однушек в нашем районе. Недорогие, но уютные. Мы можем посмотреть их вместе.
Людмила Петровна кивнула, её губы дрогнули в слабой улыбке.
– Хорошо, – тихо сказала она. – Я… я согласна.
На следующий день Дима позвонил Саше. Разговор был долгим и напряжённым – Света слышала, как Дима повышает голос, чего он почти никогда не делал. Когда он положил трубку, его лицо было мрачным.
– Саша влип серьёзно, – сказал он, садясь рядом со Светой на диване. – Долги не просто за кафе. Он брал кредиты, чтобы покрыть старые долги, и всё закрутилось. Мама не знала всей правды.
– И что теперь? – спросила Света, чувствуя, как сердце сжимается.
– Он согласился продать квартиру, – Дима вздохнул. – Но часть денег уйдёт на долги. Остальное… может, хватит маме на однушку.
Света кивнула, чувствуя, как надежда пробивается сквозь усталость.
– Тогда давай искать, – сказала она. – Вместе с ней.
Через неделю они втроём – Света, Дима и Людмила Петровна – поехали смотреть квартиры. Первая была тесной и тёмной, вторая – с видом на стройку. Но третья, маленькая однушка на соседней улице, оказалась неожиданно уютной. Светлые обои, большое окно, выходящее на парк, и даже крохотный балкон, где можно было поставить кресло и пить чай.
– Здесь хорошо, – тихо сказала Людмила Петровна, глядя в окно. – Спокойно.
Света посмотрела на неё и впервые почувствовала что-то похожее на тепло. Свекровь выглядела не властной хозяйкой, а просто женщиной, которая ищет своё место.
– Мы поможем с оформлением, – сказал Дима, кладя руку на плечо матери. – И с переездом.
Людмила Петровна кивнула, её глаза подозрительно блестели.
– Спасибо, – прошептала она. – Я… я не хотела всё так усложнить.
Прошло два месяца. Людмила Петровна переехала в свою новую квартиру. Она приходила в гости пару раз в неделю, всегда с чем-нибудь вкусным – то с пирогом, то с баночкой варенья. Но теперь она стучала в дверь и спрашивала, удобно ли зайти. Соня радовалась бабушке, а Света впервые за долгое время могла дышать свободно в своём доме.
Однажды вечером, когда они с Димой сидели на кухне, потягивая чай, он вдруг сказал:
– Знаешь, я боялся, что мы не справимся.
– Я тоже, – призналась Света, глядя на него. – Но мы справились. Вместе.
Дима улыбнулся и взял её за руку.
– А мама… она изменилась, – добавил он. – Вчера звонила, спрашивала, какой соус ты добавляешь в салат. Сказала, хочет научиться.
Света рассмеялась, чувствуя, как тепло разливается по груди.
– Может, пригласим её в воскресенье? – предложила она. – Научим её делать тот самый салат.
– Серьёзно? – Дима удивлённо поднял брови.
– Да, – Света улыбнулась. – Она старается. И я… я тоже хочу попробовать.
За окном шёл снег, укрывая двор мягким белым покрывалом. В квартире пахло хвоей – они с Димой только что поставили маленькую ёлку для Сони. И впервые за долгое время Света почувствовала, что их дом снова их. Но теперь в нём было место и для новых, осторожных шагов навстречу друг другу.
Рекомендуем: